На очередном обеде Катерине посоветовали задуматься о её греческих корнях, поскольку в западных династиях уже не пробиться, а в православии места хоть отбавляй. До сих пор есть сомневающиеся, кто там выжил, а кто нет. Примером тому служит вечный миф про Анастасию.

Тут же наша мадам заказала себе изготовить родословную. Специалисты, наглотавшись пыли в архивах, установили, что по материнской линии в её роду имеется бастард самого Карла IX (скончался он в 23 года, но позабавиться, как видно, успел), а по отцовской – прямая линия идет к каким-то греческим королям, правда не нынешним. Откопали ей тут же и бесспорный титул баронессы и даже родовое гнездо. Чувствуя утрату по случаю отдаления от Лувра и его королей, Катерина всё же продала семикомнатную квартиру в центре Парижа и переехала в семейный замок. Состояние его было печальным, и продавался он за бесценок для такой реликвии.

Пользуясь моментом, что во всех этих Саксен-Кобург-Готах и Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургах разберется только пара историков-медиевистов с IQ в десятки раз больше адронного коллайдера, мадам Катерина официально усомнилась в законности правления Элладой короля с фамилией Глюксбург и выдвинула свою кандидатуру. Сделала пару неофициальных визитов в Грецию, сыскала там парочку монархистов, считающих её фамилию Андромисис более подходящей, чем та, что про галлюцинации, устроила собрание уже многочисленных подружек в своем шато, нашла среди них даже какую-то дальнюю родственницу и объявила себя греческой принцессой по какой-то там линии в изгнании. Для престижа какая-то крупная греческая компания даже взяла ее советником.

Несмотря на головокружительные успехи мадам Катерина все же предпочитает находиться у себя дома во Франции, где она родилась и выросла. На престол наша принцесса семидесяти шести лет нынче не претендует, признавая теперь права Константина II. Но ничто не помешало ей организовать свой Дом, в который вошли она сама и ее младший брат, заказать герб и нанять канцеляршу, которая теперь работает с корреспонденцией.

Если вам грустно и не с кем поговорить, напишите королю. Он вам ответит!

Иду я как-то по Сент-Оноре мимо площади Трагуарского креста и рассказываю историю про эти места. Вдруг имя королевы Брунгильды запамятовал. Не помню, хоть дубинками колоти. И что тут делать?

В другой раз идёшь по Парижу, и тут тебе такой вопрос: «А это что такое?» А ты ведь мимо этого места тысячу раз променады устраивал. Оно всегда тут и стояло, никем не замеченное. Да без него и Парижа-то не существует. Как Нотр-Дам, не иначе, но что же это именно?

Лучше бы спросили про Нотр-Дам, что это такое. Но все больно умные пошли. Никто таким не поинтересуется. Все его видывали. Хотя про Лувр один раз спросили, что это такое. И зачем он вообще в Париже? А жил там кто? Но это другая история.

На все подобные вопросы в различных интерпретациях и на все мои склерозы у меня всегда есть ответ. Это Этьен Марсель. Великолепный Этьен кем только не успел побывать! Пару раз он случался королём Франции, как вы понимаете, единожды он подменял на троне Брунгильду. Не совсем на троне, скорее болтался привязанным к лошадиному хвосту и был протащен по парижским улицам. Но не суть.

Ещё несколько раз месье Марсель становился революционером. Он убивал королей и защищал страну от злодеев. Раза три милый Этьен становился писателем и раз десять гениальным архитектором. Подменял он людей и на виселицах. А голову несчастному Этьену в моих историях рубили просто бесконечное количество раз. Это такое парижское чудище-драконище: его гильотинируешь, а на месте старой головы три новых вырастает. Оказывался Марсель и пригородом Парижа, и фонтаном, и даже как-то церковью.

Вы меня спросите, кто такой Этьен Марсель? Да кто его знает. Станция метро на четвертой ветке.

Были как-то у меня на экскурсии сторонники всемирного заговора. Всю прогулку мне рассказывали, под каким парижским львом царское золото спрятано, да что, мол, пол-Франции России принадлежит по дворянским купчим, и что название Париж от русского глагола произошло, когда славянские веды тут жили, ещё до прихода всяких галлов. Знаете, примерно: «Эй, гарный хлопец, сала пориж». Так столицу Франции Парижем и назвали, по их мнению.

Ну я таких историй не выдержал и тихо так, шепотом говорю:

– Вы знаете, вас обманули. Никакого Парижа нет.

– Как нет? – удивились они.

– Да вот так! Не существует!

– Да как же так?

– А вот я с вами на каком языке говорю? А фотограф вчера? А таксист (грузин Гоги, подрабатывает тут)? Хоть кто-нибудь с вами по-французски говорил?

– И правда. А где ж мы тогда по-твоему?

– В Тверской области. Деревня Потемкино.

– Погоди, а как же Эйфелева башня? – возразили мне.

– Голограмма!

– А люди в очереди стоят?

– Оптический обман.

– А туристы ходят, целуются?

– Платят им за то.

– А Лувр? Там мы были, не обманешь. Картины висят.

– Все местный Елкин-Палкин нарисовал. Юродивый наш. Видели, у Моны Лизы какая улыбка блаженная? С себя, чертяка, писал.

– Все один?

– Всё сам.

– Так там же много…

– Всё сам.

– И египтян он?

– И египтян!

– И Венера?

– С Людки Милошихи лепил. Она ему все руки потом пообломала, за то что в бане за ней подглядывал.

– А дома, как же дома?

– Картон.

– А отель наш?

– А как замзавкафедрой Соловей вчера свою любовницу в соседнем номере шампанским с клубникой угощал, слышали?

– Всю ночь слушали.

– Картон.

– Ну а метро? Метро как… – ох и дотошные попались. Всё им про Париж интересно.

– Так сами ж говорили, воняет?

– Воняет.

– Так разве ж французский народ с духами, круассанами и гильотиной подмышкой допустил бы?

– Пожалуй, что нет.

– А бомжей видели сколько?

– Много! Все в бомжах.

– Сюда нам с Казанского вокзала свозят, когда там перенаселение.

– Ничего себе. А ради чего это все?

– А за экскурсию в Тверской области вы 300 евро разве заплатили бы?

– Да и тысячи рублей бы не дали.

– Вот так и живём.

– Будем жаловаться. В интернете напишем.

– В интернете первым делом. Доброе дело сделаете. Назовите: «Последние обманутые Парижем».

Расстроились они. Не захотелось быть обманутыми. Но друзьям на ушко порой тайком раз, да и взболтнут.

Мои экскурсии очень насыщенные. Ну прям очень. Иногда меня даже ругают за мою гениальность и интересность. Один раз женщина билась в истерике на ступенях Лувра, крича: «Хватит, хватит, я не могу больше. Я вам денег дам, только уйдите!» Сильно экскурсия понравилась. Тут таить нечего: я отлично знаю город, замечательно жонглирую фактами, великолепно придумываю недостающие на ходу и завожу людей в такие места, куда бы они не только сами бы не зашли, но и выйти самостоятельно вряд ли смогли бы.

Другие экскурсоводы обязательно рассказывают какие-то заунывные, всем известные истории и засыпают людей датами. На тебе битвой при Пуатье, вот тебе годами царствования Филиппа Красивого и Варфоломеевской ночью по лбу напоследок. Не удивляюсь, что туристы от таких бегут. Мрак.

Я же не знаю ни одной даты, путаю местами королей и ни в жизнь не отличу барокко от рококо. Еле запомнил начало Великой французской революции. Да и то благодаря тому, что 14 июля – главный национальный праздник Франции. Тут уж совсем немного, только год оставалось выучить. Зато я помню, сколько раз менял веру Генрих IV, сколько литров крови выливали за день на главной гильотине, и знаю места, где живут любовницы президентов Франции. Это уж куда интереснее. Ещё я люблю есть мороженое, пить кофе и хрумкать фалафель. Национальное еврейское блюдо мы обычно пробуем в специальном квартале, где синагоги.