– Алло! – Эван помахал рукой перед лицом Алисы совершенно бестактно и не ожидал, что она очень резко перехватит его руку и выкрутит до боли, – Ай! Отпусти!

И она отпустила, отстраняясь так далеко, как только могла:

– Извини. Инстинкты.

– Буду иметь ввиду… – буркнул он и потёр руку, разгоняя кровь и понимая, что будет очень даже мощный синяк, – Что тебе это Джим такого сделал?

– Он не принимает таблетки, – просто сказала она.

– С чего ты взяла?

– Нельзя так играть в шахматы под таблетками. Но вопрос не в этом…

– А в чём?

– Почему он не принимает таблетки?

– Я тоже не принимаю.

– Ты не принимаешь, потому что их забираю я. Для персонала это выглядит так, будто принимаешь, а с этим здесь строго.

– Ну да вообще-то, – он потёр голову и посмотрел туда, куда ушёл Джим, – Но что тогда? Джим – местный любимец, он не буйный и умный дед, я вообще не понимаю, что он здесь делает.

– И ты пропустил главное: он меня видит, – криво улыбнулась Алиса, подаваясь вперёд, – Осторожней с ним надо быть, Эван.

Эван и так был немного озадачен, но выпал в осадок ещё больше, лишаясь дара речь, когда Алиса спокойно встала из-за стола и…

… И пошла.

Глава

15

Звук:

BANKS – Waiting Game

Rihanna feat. Jay-Z & E.S. Posthumus – Run This Town

Rob Dougan – Born Yesterday [instrumental]

О природе страха так много было сотрясания воздуха и марания бумаги, что даже лень вспоминать. Всегда я относилась к этому чувству несколько иначе, чем многие, но теперь и вовсе всё изменилось.

Да. Я боролась со своими страхами. Каждый Божий день. Уделяла этому больше времени, чем люди за всю жизнь: во время еды, во время тренировок, в бою и даже во сне, но я мыслила… примитивно.

Страх. Это не твёрдая субстанция. Нельзя его убить, но можно изменить объект страха, только само это чувство будет перетекать, просачиваясь в потайные уголки сознания, видоизменяясь и увеличиваясь в размерах. Привыкнув ежедневно побеждать страхи, вырабатывается иммунитет к внешним раздражителям, но по сути все мы всё равно беззащитны, ведь самые жуткие вещи и процессы происходят внутри, в самых закромах души.

Чего боится человек, наделённый властью? Потерять эту власть.

Я была Лимбо, потом стала женой Герцога, но всегда я была Квинтэссенцией, которая имела власть над процессами, которая сопротивлялась вопреки всему. Эту власть я потеряла: я не могу даже спросить человека разрешения воздействовать на его волю, ведь почти никто меня не видит.

Я шла за своей целью, вопреки встречному ветру и прочим преградам. А потом разучилась ходить.

Сгибала спины людей одним лишь своим видом. Теперь они меня не видят.

Всё вышеперечисленное вызывает у меня отчаяние, но в действительности пугает одно – неизвестность.

Зависнув между жизнью и смертью, между магией и человеческим существованием, я стала призраком, которому нужно питаться магией, чтобы остаться в живых, а люди нужны, чтобы не забывать, как это: быть человеком.

«Господи, снова она в прострации» – подумал Эван, вытаскивая меня из пучины моих мыслей, – «Глаз не оторвать, какая красивая…»

Он ни разу не сказал вслух ничего подобного, но думает об этом часто. Часто наблюдает за мной, задаёт сам себе миллиарды вопросов… он хороший парень, но вся эта романтика меня лишь печалит, ведь мне она не нужна.

…Нужна, но не с ним.

«Не могу понять, она потолстела чтоли?» – я резко посмотрела на него и, кажется, не рассчитала свою энергию, ведь он поежился и вжался в кресло, – «И что я сделал? Хоть раз бы улыбнулась. Не по злому, ни чему-то пространному, не Милки, а мне. Посмотрела бы на меня и улыбнулась, потому что рада мне…»

Я ему рада. Честно.

Относительно всего, что со мной происходит, он – дар Божий. Он и Милки никого мне не заменили, ведь те, кого любят, незаменимы. Эван и Милки нашли в моей жизни после смерти своё место: один мурча на моих коленях, второй где-то рядом, просто смотря на меня.

«Толстушка, ну улыбнись мне, пожалуйста».

– «Толстушка»!? – рыкнула я грозно.

Всё-таки жизнь и смерть под властью самолюбия. В данном случае моего: женского.

«Как она узнала!?»

– Идиот! – снова рявкнула я, – Подумай ещё, но ради Бога по тише, пока я тебе шею не свернула!

«Твою мать. Я попал».

– Я не толстая, Эван, а беременная!

– Твою мать! Я попал.

– Ты повторяешься!

– Но ведь я и вправду попал! – хлопает глазами и смотрит на мой живот, – От… меня?

Он точно доиграется…

– Господи, да я даже объяснять тебе не хочу, как делаются дети! Одно тебе проясню: у нас ничего не было и быть не может, поэтому я беременна не от тебя.

– От мужа?

– И это первая твоя верная догадка за сегодняшний вечер, бинго, мой бесценный друг!

«Друг!» – подумал он и нелепо улыбнулся, – «Меня со школы так никто не называл».

И тут я просто замолчала и выдохнула.

Мне всегда попадаются именно такие люди: заблудшие, потерянные, неприкаянные. Я и сама вечно хожу по дебрям, а по пути нахожу их, чтобы, наверно, взять за руку и вывести из чащи, где они потерялись в своих страхах.

Так было с Арти.

С Бальтазаром, Дрейком, Марком, Алексом, Кронком, Лесли и Алакеном.

Так было с Винсентом.

Господи, я не могу думать о последнем. Момент, когда я допущу мысль, что он не выжил после Арчера – будет катастрофой, поэтому нужно гнать эти навязчивые идеи поганой метлой. На свою беду я помню мир без Винсента Блэквелла, и не готова прожить в таком аду хотя бы день, но это уже другая тема и нужно скорее бежать от неё, чтобы не сойти с ума.

Заблудшие души – тема более безобидная, хотя…?

Куда я завела их всех?

– Милки… – на автомате шепчу я, но мой мягкий комок урчащей шерсти уже греет мне колени.

Эван тоже садится рядом и очень осторожно накрывает мои плечи пледом.

– Эван, – зову тихо, – Почему в твоих мыслях такой пессимизм?

– Не знаю… – улыбнулся он, – Не верю я в себя. Ну, хоть убей, нет у меня ощущения, что мне уготовано что-то великое.

– Главное ведь стремиться. Бороться.

– Я борюсь.

Борется. За меня, но не за себя. Смотрю на него, пока он читает мне свою подборку, а потом он забавно хмурится и сбивается:

– Алиса, а что за «чёрная смерть»? Чума что ли?

– Ну… близко. Скорее магическая чума.

– И как она с тобой связанна?

– Мм… – вздыхаю я, не зная с чего начать, – Вообрази, что ты наливаешь грязную воду в стакан и пьёшь. Ощущения?

– Гадость…

– А если долгое время пить?

– Так и заболеть можно!

– И умереть можно, и вряд ли это будет быстро и безболезненно. Так вот… если воду прогнать через фильтры, но на выходе будет очень чистая, но тем не менее живая вода. Такую хочется пить много, от таких сил больше, мысли чище.

– А куда девается осадок?

Умница.

– Вот именно, – киваю я ему, – Грязь где-то копится, и суть в том, что её очень сложно уничтожать.

– Но есть ведь способ? У природы всё в балансе.

– Конечно. Для этого у фильтра есть функция нейтрализации грязи. Но перегружать этот механизм нельзя, иначе он выйдет из строя как вся техника. Бывает такое, что возникает очень большая угроза чистоте, переводя в область магии, это называется демоном. Такие существа генерируют «грязь», питаются, живут ею.

– Тут говорится, что для того, чтобы стать демоном, нужно умереть.

– Так и есть.

– И что… ты? – он замялся и заглянул мне в глаза, кладя руку на моё плечо очень осторожно.

– Не знаю, наверно, – ответила честно, – Скорее всего я мертва.

– Как это? Ты же живая.

– Я не знаю, Эван.

– Но почему ты всё ещё как живая?

– Я борюсь…

– За ребёнка?

– И за него тоже.

Задумался. Я тоже замолчала и положила руку на живот, который ещё никак не выпирает. Сложно сказать есть ли внутри жизнь, но я очень надеюсь, что малыш унаследовал упорство отца, который никогда не сдавался: ни на секунду, даже когда казалось, что всё потеряно.