- Удастся ли пробиться к доку? - осторожно усомнился Ансельм.
- Обязательно! Посмотришь на меня!
Развалины домов и лавок у городской стены совершенно пустынны рабочие команды расчистили проходы среди обгорелых руин, превратив их в сложный лабиринт. Кое-где дорожки пробивали прямо сквозь стены. Впрочем, стен выше человеческого роста просто не осталось.
- Надо поместить сюда отряд. Все это безобразие легко превратить в баррикаду. Если крысоголовые пробьют северо-западные ворота, здесь их можно остановить, если будет, за что зацепиться.
- Верно, - кивнул Ансельм.
Аш ехала шагом, опасаясь повредить ноги коню.
"Возьмут, так возьмут". Она вздрогнула. В двухстах ярдах в стороне разбилось тяжелое ядро. Земля содрогнулась. В воздухе мелькнуло что-то темное, устремилась вниз. Аш сжалась, ожидая грохота. Тишина.
Острое лицо Джованни Петро перекосилось:
- Драные ублюдки, босс!
- Да, я знаю.
Эскорт перестраивался без приказа. В лицо Аш дунул холодный ветер. Она наклонилась в седле, поворачивая мерина за уцелевший угол здания, где четверо арбалетчиков окружили какой-то лежащий на земле предмет... "Два предмета", - поправила себя Аш. Петро выпрямился ей навстречу, оттаскивая за ошейники мастиффов.
- Из катапульты, босс, - отрывисто пояснил итальянец. - Не снаряд, человеческое тело. Голова вон туда откатилась. Аш утвердительно заметила:
- Один из наших.
"Не то вы бы и не оглянулись".
- По-моему, это Джон Прайс, босс.
Аш знаком приказала Анжелотти и Ансельму остаться верхом, а сама соскочила с седла, обойдя стрелка, который поднимал с земли изрубленный торс и ноги.
Завидев ее, арбалетчики Гвильхельм и Мишель ослабили хватку. Путаница розовато-синих кишок вывалилась из распоротой брюшины в лужу. Поверхность воды подернулась маслянистой пленкой.
Гвильхельм пробормотал, не поднимая глаз:
- Рук еще не нашли, босс. Может, в сторону отбросило.
- Ничего, отец Фавершэм и так обеспечит ему христианские похороны.
Чуть дальше в грязи плакала, стоя на коленях, женщина в коротко обрезанной юбке поверх штанов. Лицо под съехавшим набок шлемом покраснело и опухло от слез. Услышав лязг доспехов, она подняла взгляд, и Аш узнала Маргарет Шмидт.
Женщина держала в ладонях отрубленную голову. Лицо можно было опознать. Джон Прайс.
- Это еще не самое худшее, - сказала Аш, скорее для Джованни, чем для остальных стрелков. - Его, по крайней мере, убили раньше, чем запустить через стену.
Петро фыркнул:
- И то верно. Ладно, Шмидт, клади голову сюда же, на одеяло.
Молодая женщина вскинула полные слез глаза:
- Нет!
- Ах ты, подстилка рваная, не смей говорить со мной как...
- Ладно, - Аш мотнула головой, останавливая Петро. Тот неохотно попятился. Аш чувствовала на себе взгляды своих офицеров, видела, как стиснули мертвые виски пальцы Маргарет. На руках и на подоле у нее засохла кровь.
"Не намного раньше его зарубили..."
Она через плечо окликнула Ансельма:
- Надо проверить, пытали его или нет, - "Мог он сказать под пыткой что-нибудь важное?" Потом, мягче, обратилась к женщине: - Оставь его.
Взгляд Маргарет стал пустым и холодным.
- Ради Христа, это же чья-то голова.
- Я знаю, что это такое.
В полном миланском панцире на корточки не присядешь. Аш опустилась рядом с ней на одно колено.
- Не надо скандалить. Не заставляй Петро отсылать тебя к провосту. Делай, что сказано.
- Нет... - Маргарет Шмидт опустила взгляд на посиневшее, окровавленное лицо, в котором еще можно было узнать черты англичанина Джона Прайса. Судя по голосу, она едва сдерживала подступившую к горлу тошноту. - Нет, вы не понимаете, у меня чья-то голова. Я видела, как она упала... думала, камень...
Последний раз, когда Аш внимательно смотрела в лицо Джона Прайса, его украшал белый полумесяц. Тогда, на Оксонской дороге, это обветренное, покрасневшее от выпивки лицо выражало веселую самоуверенность. Ничего общего с тем куском негодного мяса, что лежал сейчас в подоле у женщины .
Аш заставила себя подпустить в голос циничной насмешки.
- Это тебе не нравится? Так дисциплинарные меры Герена аб Моргана еще хуже, можешь мне поверить.
Слезы выплеснулись из глаз Маргарет, промывая светлые полоски по замурзанному лицу.
- Что же это делается? Это же безумие! Вы там разгуливаете по стенам, только и дожидаясь, пока они явятся, чтоб можно было подраться, а теперь они нас здесь заперли!.. - она поймала взгляд Аш. - Вам же хочется драться! В самом деле, хочется! А я... это чья-то голова, это же человек...
Аш медленно поднялась на ноги. Петро и арбалетчиками уже развернули сверток с постелью одного из солдат и, растянув за четыре угла, нагрузили. С провисшей середины одеяла капала кровь.
- Его не допрашивали, - крикнул ей Анжелотти. - Сразу убили, мадонна. Копьем в живот.
- Поезжайте, - скомандовала Аш. - В укрытие.
Анжелотти пришпорил коня. Ансельм, склонившись с седла, что-то сказал Гвильхельму, который стоял, держа под уздцы мерина Аш. Та снова обернулась к Маргарет Шмидт.
"И чего я с ней вожусь? Тоже мне, канонир недоделанный!
Да, но она из нашего отряда..."
Аш заговорила громко, чтобы быть услышанной за топотом подков:
- Разве ты раньше не видела мертвецов?
Во взгляде Маргарет появилось что-то непонятное для Аш. Презрение, догадалась она. "Отвыкла я видеть презрение во взглядах - по крайней мере, направленных на меня".
- Я работала в борделе, - с горечью напомнила женщина. - Иногда, чтобы войти в дом, приходилось перешагивать через труп с перерезанной глоткой. Но тут не воришку прирезали, и не пьяная ссора - они убили человека, которого даже не знали!
Аш чувствовала, как натянулась кожа под стальной броней в ожидании падения нового снаряда.
Стараясь, чтобы голос от напряжения не сорвался на визг, она проговорила:
- Я вычеркну тебя из списков отряда. Но прежде ты возьмешь эту голову и передашь своему сержанту. Потом делай, что хочешь.
- Я ухожу сейчас же!
- Нет, не уходишь. Сперва сделаешь, что тебе сказано.
Маргарет Шмидт осторожно опустила отрубленную голову на мокрую землю, придержала за свалявшиеся волосы.
