– Здравствуй, Любаша!

– Коля! Коленька! Как я рада! – кричала от радости хозяйка квартиры.

– Ну всё, зайчонок, отпусти, а то задушишь своего жениха… – Николай легонько оттолкнул девушку, повисшую на его шее. – Знакомься, Любочка, – мой брат Феликс.

– Ой, здравствуйте, Феликс! Очень приятно познакомиться! – ворковала, словно голубка, Люба. – Проходите скорее! Не стойте на пороге!

Николай чуть-чуть не рассмеялся вслух на слове «жених», которое то и дело повторял. Феликс примолк. На минуту ему стало жаль влюблённую девушку, слепо верящую несерьёзному и гулящему Николаю.

Казалось, что мысль «А где же я буду спать?», блуждающая в голове Феликса, в ту же минуту была прочитана Любой. Она указала рукой на комнату:

– Ваша комната, Феликс.

– Можно на «ты», – отозвался он и поблагодарил девушку за тёплый приём.

– Наша с Колей спальня будет напротив, – игриво произнесла Люба, – если что-то нужно – обращайся!

– Любочка, а поедем сегодня в ресторан?

– Не знаю, Коль… У меня нет подходящего платья… Давай завтра, поздно уже.

– Хорошо, купим завтра платье! – с задором произнёс Николай. – Оденем и тебя, и братца!

– Я тебя так ждала… – пустила горькую слезу Люба. – Считала дни до нашей встречи… Я так счастлива, что ты здесь! Обещай, что не улетишь! Обещай, что не бросишь меня!

Ответа на откровение Любы не последовало. Николай лишь притянул к себе девушку, страстно её поцеловав. Затем, толкнув дверь в спальню, вошёл туда сам и увлёк за собой Любу.

Феликс принялся раскладывать вещи, которые, по словам его брата, совсем не годились для московского кутежа – они были немодные. За приоткрытой в комнату дверью послышались страстные стоны соскучившейся по жениху Любы и голодного на женщин Николая.

«Дело молодое», – подумал Феликс, подойдя к окну. Из него открывался замечательнейший вид на оживлённую будничную Москву.

– Мерзавец мой любимый, – шептала на ухо Николаю разгорячённая страстью невеста.

Николай, навалившись на девушку всем своим телом, горячо и неустанно целовал её.

Феликсу было неудобно прерывать рандеву хозяйки квартиры и спрашивать у неё разрешения закурить, потому он тихонько вышел из комнаты и направился на кухню. К счастью, там имелся просторный балкон, на котором стояла наполовину заполненная окурками пепельница.

Через некоторое время одиночество его разбавил полураздетый Николай:

– Найдётся местечко и для меня?

– Найдётся, – весело ответил Феликс, предлагая брату сигарету. – Невеста, наверное, очень соскучилась по тебе?

– Сильно было слышно, да?

– Нормально. А где Люба?

– Уснула. Пусть поспит. Я из неё все соки выпил.

– Хорошая квартира у неё – уютно как-то, просторно, тихо. А можно мне в душ сходить? – засмущавшись, спросил Феликс.

– Нужно! Завтра едем в ресторан, а перед этим – купить тебе и ей что-то подходящее. Не поедешь же ты в этом. – Николай брезгливо взглянул на старенькую, но аккуратную одежду брата, провожая его взглядом.

Одежда как одежда. Да, не последний писк моды, да, не было в ней какого-то лоска и шарма, но она нравилась Феликсу. Москвичи были одеты иначе: стильно, со вкусом, необычно. Николая от москвича отличали разве что черты лица и акцент.

В ванной комнате Любы было множество разнообразных тюбиков и пузырьков. Феликс обратил внимание на флакон духов под названием «Опиум» от знаменитого Ива Сен-Лорана.

– А я Маше даже «Рицу» подарить не могу… – прошептал Феликс, открывая кран с горячей водой.

Люба проснулась после двухчасовой сиесты в огромной кровати, в которую уже успел вернуться Николай. Он лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок.

– Проснулась, красавица? – обходительно обратился он к Любе. – Завтра прошвырнёмся по городу, покуражимся, шмоток тебе купим, поужинать заедем куда-то.

Голова у девушки была забита лишь одним – её любимым мужчиной, которого, как она думала, ей послал сам Бог.

На следующий день перед поездкой в ресторан «Арагви», который нравился Николаю своим вкуснейшим шашлыком по-карски, курочкой с хрустящей корочкой и, конечно же, алкоголем, – машина остановилась у Государственного универсального магазина.

Люба первым делом ринулась к платьям.

– Это, – продавщица поднесла длинное приталенное платье с анималистическим узором, – очень интересная модель. Напоминает Африку, сафари, пески… Ваш размер.

– Бал в Африке! – вскрикнула девушка. – Оно великолепно! Хочу!

Феликс же остановился на костюме-тройке, состоящем из идеально чёрных брюк и пиджака с контрастной белой шёлковой рубашкой.

Николай охотно потратил деньги на одежду, обувь и аксессуары для брата и своей женщины. «Чего мелочиться, скупиться, жалеть? Жизнь – одна!»

Продавцы смотрели на трио с изумлением.

Люба вышла из магазина, прижимаясь к Николаю. Феликс светился от счастья: он уже забыл, как несколько дней назад работал обычным дворником в Ленинакане. Они вернулись домой и быстро переоделись в новую красивую одежду. Очередное такси помчало их на этот раз в ресторан.

Тот поразил Феликса своей роскошью. Ранее поход в такое место казался ему чем-то невозможным, нереальным. Огромный красивый зал, в котором смешались запахи топлёного молока, мороженого, мяса и горячих супов, восхищал парня. На столах посетителей виднелись белоснежные тарелки, наполненные дорогими блюдами, украшенными розочками, вырезанными из моркови, огурцов, свеклы… В хрустальных бокалах пузырилось шампанское.

– Я хочу паштет! – закапризничала Люба. – Феликс, ты просто обязан попробовать их мясо на кости и торт-мороженое!

Феликс оглянулся по сторонам. Вокруг было много людей – дорого и красиво одетых. Дамы в длинных платьях и блестящих украшениях, стоимостью с три его зарплаты, сидели за столиками и теребили свои локоны, накручивали их на палец, смеялись, флиртовали со своими (кто знает, может, и чужими женатыми) кавалерами; интеллигенция обсуждала последние события, новости театра, кино…

– Просто ужасная духота! Вот мы с Володей отдыхали в Болгарии… – послышалось за соседним столиком.

– И часто ты здесь бываешь? – Феликс задал вопрос Николаю, на что тот улыбаясь ответил:

– Иногда заглядываем сюда с Любочкой, братик. Ей здесь паштет нравится, а мне…

– А тебе тут нравится всё! – вклинилась в разговор Люба, громко засмеявшись. – А давайте выпьем за то, чтобы нам в этой жизни всё и всегда нравилось! – в руках девушки оказался бокал с красным вином.

– И чтобы у нас было больше поводов и возможностей ужинать в этом ресторане! – подхватил Феликс.

Застолье набирало обороты.

20. Дом Феликса, Ленинакан, вечер, 17 мая

– Мама! – услышала Маша сквозь сон. – Мамочка, проснись! Мы хотим кушать!

На часах было двадцать часов тридцать минут.

Быт затянул Машу, вымотал. Без Феликса ей было тяжело. На минуту она присела на диван и не заметила, как уснула. Благо разбудили девочки.

– Мамочка, а когда папа приедет?

– Скоро, Тамарочка, скоро… Папа наш трудится, денежку зарабатывает.

В глубине души Маша люто тосковала по мужу: ещё ни разу в жизни он не уезжал от неё так далеко. Нервничала, но дочерям этого не показывала. Думала, что муж встретит в Москве другую женщину, изменит, забудет о ней, о девочках. Больше всего тревожилась о том, что Феликс вернётся в Ленинакан чужим человеком.

«Нет, он другой. Мой Феликс не такой…» – она тешила себя надеждой.

Один день для Маши стал как три осени. Длинный. Грустный. Странный. Провела его то на кухне, то за уборкой, то около дома на огороде, то обнимая девочек. Прижимала их к своей груди как самое дорогое – смысл её жизни, продолжение их любви с Феликсом.

– Ты грустишь, мамочка? – маленькая Тамара присела на табуретку с ложкой в руке. В классе её успели прозвать «почемучкой» за любознательность и расспросы. На этот раз она «пытала» маму.

– Нет, доченька, с чего ты взяла?

– Ну как же, мамочка? Смотри, папа уехал?