– Уважаемые пассажиры! Экипаж самолёта Ту-134 рейса «Ленинакан – Москва» рад приветствовать вас на борту! Через три часа и десять минут мы совершим посадку в аэропорту «Шереметьево». Желаем вам приятного полёта!

«Самолёт Ту-134 „Ленинакан – Москва“, говорит наземный диспетчер Хачатуров. Разрешаю выруливать к взлётной полосе…» – послышалось из-за двери кабины пилотов.

– Всё… – вздохнул Феликс и зажмурил глаза.

Двигатели громко загудели.

– Всех пересчитала? – обратилась старшая бортпроводница к младшей.

– Всех, – отчиталась та.

«Свободная и независимая жизнь – что может быть лучше?» – размышлял Николай, откинувшись на мягком сиденье.

«Интересно, эти обращения командира и экипажа хоть кто-то слушает?» – пролетело в голове Феликса.

Неожиданно для всех двигатели самолёта заглохли. Пассажиры принялись обмениваться взглядами и с волнением перешёптываться между собой.

К самолёту вновь подъехал трап. Дверь открылась и в салон вошли трое милиционеров. Они о чём-то переговорили с капитаном судна и бортпроводницами, а после энергично двинулись в хвостовую часть самолёта, где сидели Николай и Феликс.

«Пришли за нами», – мысли вспыхнули огнём в голове Феликса и смотря на приближающихся милиционеров, он похолодел от ужаса.

– Гражданин, встаньте и следуйте за нами! – обратился милиционер к пассажиру.

– А в чём собственно дело? – возмущённо возразил пассажир, сидящий в кресле за Феликсом и Николаем.

– В прокуратуре всё узнаете, вставайте! Не вынуждайте нас применять физическую силу! – cтрого-настрого пригрозил другой милиционер. – Живее двигайтесь.

Пассажир встал с тяжёлым сердцем и последовал за правоохранителями.

Феликс сделал глубокий вдох и перекрестился.

– Ты чего, Индеец? Подумал за нами?

– Типун тебе на язык.

В скором времени двигатели снова зашумели и самолёт начал стремительно набирать скорость, плавно отрываясь от земли.

Бортпроводницы почувствовали какое-то облегчение.

Феликс всматривался в картинку за стеклом иллюминатора: дома сначала были похожи на кукольные, затем стали еле видными точками, а позже и вовсе исчезли – самолёт ушёл в облака. Единственное, что раздражало, – гул двигателей.

– А ты не боишься летать? – спросил Феликс у брата.

– Чего бояться? – хмыкнул Николай. – Такой же транспорт, только воздушный. Уши закладывает.

– И у меня.

– Попробуй зевнуть.

– Не помогает…

– Девушка, можно вас на минуточку? – Николай поднял несколько пальцев вверх так, чтобы бортпроводница обратила на него внимание.

– Что ты хочешь? – Феликс занервничал.

– Смотри.

Бортпроводница кукольно-милой внешности приблизилась к братьям.

– Чем могу вам помочь? – вежливо поинтересовалась она.

– Девушка, миленькая, у моего брата и у меня жутко заложило уши. Не могли бы вы любезно угостить нас конфеткой? – Николай подмигнул.

– Не положено, – хихикнула бортпроводница. – Но я сейчас что-то придумаю.

18. Дом Левона, Ереван, день, 16 мая

Левон сидел в кресле-качалке и посматривал на томящийся шашлык. За воротами послышались шорохи. Он махнул рукой тому, кто жарил мясо, мол, сходи проверь, кто притащился. Настроение у бандита было хорошее, как и аппетит.

Понч предстал перед глазами местного главаря.

– А! Толстячок Гаспара! Здравствуй-здравствуй! – обрадовался Левон. – Принёс?

– Принёс… – боязливо ответил Понч. Учуяв аромат мяса, он облизнулся – в животе предательски заурчало.

– Есть хочешь? – верно подметил Левон, крутя на своей шее золотую цепочку.

Понч кивнул.

Левон указал пальцем на стул, чтобы тот присел.

– Бери тарелку, – распорядился хозяин дома, вытирая руки.

– Спасибо… – заикаясь, произнёс Понч.

– Гаспар мне однажды говорил, что ты у него главный и самый смелый малый. Чего сейчас-то дёргаешься? Не бойся. Ты мне вот что скажи, Гаспар тебя не обижает?

– Нет. Всё хорошо.

– А сколько платит?

– Если честно, то не знаю… Не помню… – поднатужив память, выговорил толстолоб.

– Ты мне нравишься, братишка, – ухмыльнулся Левон. – Славный ты малый, Понч. Послушай меня сейчас внимательно: я предлагаю тебе работу: сколько бы ни платил тебе Гаспар – я заплачу больше. Пока ничего не отвечай. Дам тебе время подумать. Потом придёшь ко мне и скажешь о своём решении. Не обижу. Давай сюда то, с чем пожаловал ко мне.

Понч стукнул себя по лбу и, извинившись, трясущими руками протянул ему три конверта, в которых лежало по десять тысяч рублей. Левон, не пересчитывая, отложил деньги в сторону.

– Но учти: я умею спрашивать с людей, которые много болтают не по теме, – жуя мясо, добавил Левон. – На меня работали такие, которые не держали язык за зубами, – теперь у них нет языка и нет зубов, братишка. И ещё пара – покойнички. Их даже никто не искал. Эх, бравые были ребята.

19. Аэровокзал «Шереметьево», Москва, вечер, 16 мая

Феликс прислушивался к каждому звуку. Сердце резво билось.

– Хорош трусить! – Николай подбадривающе толкнул брата. – На посадку идём уже.

В салоне снова зашумели. Самолёт выпускал шасси.

Феликс напряжённо всматривался в окно: новая картинка появилась перед его глазами, совсем не такая, какую он видел перед вылетом. Ему было любопытно и чуть страшновато. Уши наконец-то начали лучше слышать. Феликс чувствовал: настроение поднимается и та внутренняя скованность и неуверенность улетучиваются.

Николай был спокоен и невозмутим.

В самолёте раздался голос капитана воздушного судна, но его уже практически никто не слышал: все начали вставать со своих мест и протискиваться к выходу. Симпатичная стюардесса, которая весь полёт угощала братьев конфетами «Дюшес», внезапно остановила Николая, схватив его за запястье.

Он коварно ей улыбнулся.

Само собой у него в руке оказался клочок бумажки с номером телефона.

– Куда теперь? В гостиницу? – озадаченно спросил Феликс.

– На Кутузовском проспекте будем жить! К невесте моей поедем!

– Ты не говорил, что у тебя есть невеста, – Феликс с подозрением взглянул на брата.

– А ты и не спрашивал, – Николай громко рассмеялся, выходя из аэропорта. – Моя московская любовь – Любочка с хорошей квартирой! Без ума от меня!

– А ты?

– А я раз от разу заезжаю к ней, когда прилетаю в Москву по делам.

– То есть вы любовники?

– Получается, любовники. Чего ты прицепился ко мне, братишка? Невеста она моя! Нравится мне! Хорошая девочка, золото, всё, что ни захочу, – сделает, ещё и поблагодарит.

– Коль, мне это… Как-то неудобно у неё останавливаться…

– Чего тут неудобного? Она одна живёт в «трёшке». Сама сирота. Брат таксистом работает – отдельно живёт малый, тоже квартира имеется, представляешь, «сталинка»! Им родители после смерти оставили жилплощадь нехилую. А мне отец и мать – шиш с маком.

– Как ты можешь так говорить? – вспылил Феликс и от злости побагровел. – Есть для тебя что-то важнее денег?

– Есть. Жизнь. Но и она зависит от денег.

Феликс ехал в такси, внимательно рассматривая город. Николай, сидя на переднем сиденье, обратился к водителю:

– Могу открыть окно? Так курить охота.

– Открывай.

– Спасибо тебе, брат. Держи. Это тебе за доброе сердце. – Николай сунул в карман водителя купюру.

– Отдыхать или на работу? – полюбопытствовал шофёр.

– Брату город хочу показать, не выезжал в жизни никуда. Жена, дети…

– Правильное дело.

– Коль, а может всё-таки в гостиницу? – спохватился Феликс.

– Не переживай брат, всё в порядке, к Любочке едем…

Любовь Акимова ждала Николая. Перед вылетом он позвонил к ней и сообщил, что прилетит не один – хочет познакомить её со своим братом.

– Всё у нас серьёзно! – радовалась Люба.

Дверь открыла круглолицая девушка со светлыми волнистыми волосами. В её голубых глазах засверкало счастье: на пороге квартиры стоял её бесконечно любимый мужчина. Оценивающий взгляд Николая пал на худенькие ножки Любы, спрятавшиеся в тоненьких телесных чулочках.