Через час я все же добрался до места. Серебряный проулок начинался от Зеленой улицы и упирался в пустырь, на который сваливали мусор со всей округи. Как понял из объяснений, Зеленой улицу назвали еще в старые времена, когда там росли пальмы. Деревья потом пустили на хозяйственные нужды, а название осталось. А в проулке когда-то рассыпали кучу слитков во время драки между бандами. Полгорода тогда сбежалось. Досталось всем, но вот бывшие хозяева серебро так и не получили.

Но я не историю изучать пришел, а притопал в конкретное место. Тем более, что шторм все же окончательно добрался и мелкий дождь собирался перейти в ливень. Поэтому толкнул облупившуюся дверь и зашел под своды гостиницы «Абордажник». Вроде бы первый хозяин сколотил состояние морским пиратством, грабил купеческие шхуны. Но место выбрал не совсем удачное и в итоге прогорел. Теперь заведение принадлежит кому-то из пиратов, давая кров и стол экипажам разномастных бандитских кораблей. Плюсов в гостинице два. Первый — чужие здесь редко бывают, тот же Фома вряд ли сунется. Он вообще сейчас вне закона и на островах не должен мелькать. А второй плюс, у Агапа сюда рекомендация. Без которой выставят за порог в два счета.

— Что нужно? — покосился на незванного гостя невысокий мужик с выбитыми черными якорями на щеках.

— Мануэль просил кланяться.

— Это какой такой? — в глазах портье зажегся огонек интереса.

— Перченый. Адрес дал, рекомендовал здесь останавливаться. Говорил, что в «Абордажнике» не воруют. И можно барахло бросить, пока по городу дела решаешь.

Достав из нашитого на поясе кармашка потертую золотую монету с затейливой тисненой короной на одной стороне, положил ее на стойку. Как на допросе объяснял Агап, это вроде пароля. Заодно и ночлег оплатить можно. Если за своего признают и скандалить во время проживания не будешь, похожую монету вернут при выселении.

— И как Мануэль, все по бабам бегает? — татуированный чуть подобрел, смахнув с потертой стойки золотой.

— Если бы. Как стопу оттяпали, так и ковыляет с трудом, больше сидит. Зад отъел, пузо ремнем не удержишь. Но торгует, не бедствует.

Обсудив, как поживает общий знакомый, перешел к сути дела:

— Мне бы на неделю угол снять. И барахло сунуть.

— Что за барахло?

— Четыре тюка с тканями. Можно штаны или рубахи пошить. И разной утвари по мелочи на продажу.

— Комната и полка на складе — десять лир в сутки. Жратва отдельно, кабак у нас вон туда по коридору. Сбоку пристроили, но вход изнутри так и остался.

— Талеры берете? У меня турецких лир пока нет.

Портье чуть скривился:

— Меняем, но курс не очень. Мало кто к франкам сейчас ходит отсюда. Обычно в половину берут, но я могу за сотню шестьдесят лир дать.

— Давай семьдесят и тебе первому товар на продажу покажу. Ткань могу всю продать, остальное как сторгуемся.

— Если только так.

— Тогда вот сотня талеров за неделю и еще сотню на обмен.

Двери в гостинице запирали на скрипучие замки. Кстати, скрипело здесь все. Лестница на второй этаж, половицы под ногами, двери. Не знаю — специально так сделали или у новых хозяев руки не доходили мелким ремонтом заняться. Но место я получил. Крохотная угловая комната в конце коридора. Два окна. Одно выходит на задний двор, застроенный сарайчиками под тростниковыми крышами. Второе на пустырь, откуда ощутимо пованивает. Из обстановки топчан, кривой шкаф и колченогий табурет. Стола нет. Огрызок свечи в щербатой глиняной чашке стоит на табурете. Ни занавесок, ни каких-нибудь жалюзи. С улицы на второй этаж особо не заглянешь, но вот солнце мешать точно будет. Окна хоть и не мыли давным-давно, но все же мутную картинку окружающего мира разглядеть можно.

Кстати, забавно. В городе в основном рубли по рукам ходят, а здесь — турецкие лиры. Это такой толстый намек, что обитатели гостиницы на соседей в основном подрабатывают? У меня в кармане согласно легенде больше половины монет от франков. Хотя и рубли есть. Но все равно — интересно.

Одно понятно пока точно — ободрать «своих» тут считают нормальным. Наверняка люди из пиратских экипажей платят куда меньше за постой. Для меня же грабительские расценки, потому что хоть и посчитали за жулика, но я перекати-поле. Сегодня здесь, завтра меня еще куда попутным ветром занесет. На улице не оставили, вещи примут на хранение. Радуйся. Если окажется, что какие местные дружки-приятели найдутся, так могут и в авантюре предложить поучаствовать.

Но первый шаг я сделал — легализовался. Более чем уверен, что за пару-тройку дней обязательно постараются про меня побольше узнать. Может кто в кабаке подсядет. Или сам портье с якорями постарается на задушевный разговор вытянуть. Мне еще с ним насчет скупщиков местных общаться, кто золото принимает. Вот и будем дозировано сливать историю похождений полутурка Агапа. Там слово, в другом еще полсловечка. Чтобы на Базарный уже по приглашению ехать и с рекомендациями. Мне там не чужаком мелькать, а торговать лицом проверенного жулика. Иначе можно и не вернуться.

Ладно. Время уже к ночи, а в животе пусто. Брошу в угол мешок с вещами и пойду ужинать. Если проход напрямую из гостиницы в кабак, то хотя бы не промокну. А то слышно, как зло ветер швыряет воду в гудящие от ударов окна. Вовремя я под крышу убрался.

Завтра уже и с барахлом разберусь, и контакт с братом Никанором проверю. Все — завтра.

День потратил с пользой. С утра было вообще хорошо после закончившегося шторма: не жарко, легкий ветерок обдувает, потоки воды смыли большую часть грязи с улиц. Ближе к обеду вернулась духота, запарило. Но я уже успел тюки с товаром в гостиницу перевезти и даже пристроил ткани на продажу. Сдал все скопом Юлиану, портье в «Абордажнике». Заодно имя узнал. Золото перегрузил в рюкзак из плотной мешковины и таскал с собой. Оставлять в комнате не стал, сейфов же для клиентов не предлагали. Да и вряд ли мелкий жулик кровью и потом заработанное кому-нибудь доверил бы. Пока в звонкую монету не превращу, так и буду греметь железом.

Успел пройтись по городу, заглянув в несколько мест. Демонстрировал золотую цепочку и узнавал цены. Скупщики хмурили брови, вздыхали и предлагали отдать чуть не даром. Как понимаю, сюда приходит обычно полная шваль и пьянь, кого даже в ломбарды не пускают. Сдают за гроши, что награбили. И я, судя по безразличным взглядам, вполне под эту категорию подхожу.

С одной стороны, вполне устраивает. Агап никогда на серьезные роли не претендовал, был или на подхвате в мелких бандах, или в одиночку тащил что плохо лежит. С другой — отдавать ценности просто так не хотелось. За них полновесными рублями брат Иоанн заплатил. И мне еще на какие-то средства в местных краях надо жить. Поэтому послушал, на предложенную цену рожу скривил и ушел. Выбрал кабак почище, там пообедал, косо поглядывая на посетителей. Попытался вспомнить, не мелькал ли кто за спиной во время блужданий по городу. Никого не опознал и решил в шпиона лишний раз не играть. Меня важная встреча ждет, но там чужих не будет. Да и прикрытие неплохое — торговая контора, таскающая грузы с Базарного на Овечий остров и обратно. Местные каботажники. Для человека, которому как раз в бухту Белую нужно, самое правильное место. Напроситься в пассажиры или чернорабочим на день-другой. Здесь грузы забросить, там помочь с выгрузкой — вот проезд и оплатил.

Нужный дом стоял в углу порта, рядом с вереницей рыбацких лодок. Как раз короткий деревянный пирс заканчивался и дальше лишь песок. К пирсу была принайтована небольшая гафельная шхуна, выкрашенная серой краской. Рубка — ярко белая и еще все бронзовые детали отдраены так, что глазам смотреть больно. «Цапля» — большими буквами на корме. Да, правильно пришел.

У конторы окна и дверь нараспашку. Жарко, как еще от духоты спасаться. Зашел внутрь, постучав по приоткрытой створке:

— Хозяева дома?