Девушка неловко увернулась. От Алкивиада пахнуло вином и розовым маслом.

– Я слышала про Алексиуса, – тихо сказала Пандора.

Алкивиад нахмурился и разжал пальцы. Девушка с тревогой вглядывалась в его глаза, недобро сверкнувшие в тусклом свете коридорного светильника.

– Это не твое дело! – отрезал Алкивиад.

– Мое! – твердо ответила Пандора. – Расскажи, что хотел Алексиус?

– Не знаю. Я не трачу время на рабские россказни!

– Ты забыл, сколько раз он помогал тебе? Сколько раз оказывался прав? Нужно выслушать его и отпустить! Отправить Алексиуса в Лаврион? Это несправедливо! Он ведь умрет там!

– Очень на это надеюсь!

Повисло молчание. Молодые люди смотрели друг на друга испепеляющим взглядом.

Наконец Пандора решилась:

– Помнишь своего друга Архия, который умер в Потидее после твоих безрассудных попыток создать золото?..

Алкивиад вздрогнул и прищурился.

– Помню… – сказал он ледяным голосом.

– Я была рядом с ним в его последний час. Перед смертью Архий рассказал мне… кое-что.

– Это ложь и бредни умирающего!

– Что?

– Все, что ты слышала от него!

– Полагаю, что пританы и народное собрание могут посчитать иначе…

– Я не прикасался к герме! Это все ложь и навет!

– Я ничего не говорила про герму… Почему ты вспомнил о том, в чем сам обвинял Алексиуса?

Глаза Алкивиада сверкнули.

– Женщина! Не играй с огнем и думай, о чем говоришь и с кем! Я твой будущий муж! Радуйся, что я согласился взять тебя, несмотря ни на что. Неужели ты так и не научилась благодарности?

– Сам не забывайся и не держи меня за наивную дурочку! Мое приданое сделает тебя богатым, а поддержка моего отца и его друзей в народном собрании поможет тебе занять место, о которым ты мечтаешь!

Алкивиад неожиданно отступил:

– Хорошо, чего ты хочешь?

– Чтобы Алексиуса отпустили и позволили ему рассказать Периклу все, что он хотел! – выпалила Пандора. – Ты же сам видел, что Алексиус всегда стремился помогать нашему городу, – добавила она примиряюще.

– А если я откажусь?

– Тогда весь город узнает историю с гермой. И про то, как ты пытался купить секрет получения золота на казенные деньги… А главное – что своими успехами ты обязан Алексиусу!

– Предашь своего будущего мужа? – с насмешкой и недоверием спросил Алкивиад.

У Пандоры кружилась голова. Она понимала, что перешла все допустимые границы, что подобные обещания и угрозы от женщины совершенно немыслимая вещь. Но ей владело безрассудное отчаяние.

– Я никого не предаю. Я лишь защищаю свой город и свою честь.

– Честь?.. – многозначительно усмехнулся Алкивиад и осекся, почувствовав обжигающий взгляд.

Они долго молчали, меря друг друга взглядом, наконец Алкивиад не выдержал и отвел глаза:

– Хорошо… Если я пойду на это, могу ли я рассчитывать на твою поддержку и твою разумность в будущем?

– Да… – прошептала Пандора и почувствовала мурашки на спине. – Я буду хорошей и послушной супругой и во всем буду помогать тебе. Клянусь!

– Ладно… Постараюсь сделать все, что смогу, – бросил Алкивиад и быстро пошел к выходу.

Пандора проводила его недоверчивым взглядом. Сердце в груди отчаянно колотилось. Она зажмурилась и до боли закусила губу.

Наконец наступил самый счастливый день в жизни любой девушки – день свадьбы. Вчера до поздней ночи в доме никто не ложился спасть. Дом украшали цветами, миртовыми венками и гирляндами. Гиппарета с подругами принесли из священного источника Эннеакрус воду и омыли Пандору. Им полагалось грустить и оплакивать уходящую молодость и беззаботность невесты. Но Гиппарета печалилась настолько наигранно, что было ясно, насколько она завидует подруге.

Этот день Пандора провела словно во сне. Весь день она ждала вестей от Алкивиада о судьбе Алексиуса. Так и не получив ничего, вечером она решилась написать будущему мужу письмо и отправила его с верной Ифигенией. Но ключница вернулась без ответа.

Утром Пандору нарядили в белоснежный пеплос. Она стояла во дворе гинекея, тревожно прислушиваясь к доносящимся с улицы звукам. Вот наконец раздался свист флейт и грохот бубнов. Свадебная процессия подошла к дому. Мысли девушки лихорадочно прыгали. Почему Алкивиад так ничего и не сообщил ей? Выполнит ли он свое обещание? И что ей делать теперь?

Улыбающийся отец вышел к ней.

– Слава богам! – он замер, разглядывая дочь. – Дорогая моя, ты прекрасна! Как я счастлив за тебя!

Он подошел к девушке, нежно коснулся губами ее лба и накрыл ее голову полупрозрачным покрывалом. Затем крепко сжал ее ладонь и повел Пандору за собой.

Когда они вышли из коридора в большой двор, заполненный гостями, их оглушили радостные крики.

– Хвала богам!

– Великая Афродита!

– Слава Гименею!

Алкивиад в белом хитоне стоял в дверях. На его губах играла самодовольная улыбка, но глаза напряженно бегали. Голову жениха украшал миртовый венок, вокруг толпились его многочисленные товарищи. Почему же нет Сократа? Пандора обеспокоенно прикусила губу. Понукаемый и подбадриваемый со всех сторон Алкивиад вышел вперед. Тофон сделал шаг навстречу. Толпа гостей, стоящих вдоль стен, завороженно утихла.

– Благословенный день! – отец начал торжественную церемонию.

В этот миг Пандора отчетливо поняла: еще несколько мгновений – и ничего исправить будет нельзя. Очевидно, Алкивиад не собирался выполнять свое обещание. А значит, она должна раскрыть всю правду о нем! Пандора решительно сдернула покрывало с лица. Гости удивленно ахнули. Но Алкивиад, внимательно следившей за ней, резко поднял руку, привлекая внимание собравшихся.

– Подождите! – громогласно провозгласил он.

Повисла звенящая тишина. Пандора набрала полную грудь воздуха, чтобы крикнуть, но слова застряли у нее в горле.

Алкивиад опередил ее.

– Подождите! – повторил он. – Я узнал всю правду про эту женщину! – и он обличающе указал пальцем на Пандору.

Она хотела ответить, возразить, но у нее перехватило дыхание.

– Эта женщина вовсе не так чиста и благородна, как я надеялся. Оказывается, в Потидее, на глазах у всего афинского войска эта потаскушка бегала по ночам к своему собственному рабу! Этому есть множество свидетелей! Хорошо, что у меня есть настоящие друзья, которые открыли мне глаза и уберегли от необдуманной женитьбы! Но мой долг, как благородного мужа и гражданина, разоблачить это коварное семейство! Они завлекают достойных мужей богатым приданым, но никто не сможет поручиться, чьих детей будет растить муж, взявший себе похотливую женушку! – с этими словами Алкивиад развернулся и вышел.

Пандора застыла, продолжая сжимать в руках белое покрывало. Ее охватило оцепенение. Девушка с трудом стояла на ногах. Чувствуя, что задыхается, она судорожно глотала воздух. Послышались смешки и шушуканье. Неловко переглядываясь, гости начали расходиться. Отец, сжав кулаки, стоял рядом. Его трясло от ярости. Пандора бросила на него короткий взгляд и поняла, с каким трудом он сдерживает себя.

Наконец пышно украшенный двор опустел, и Тофон дал волю своему гневу.

– Подлец! Сволочь! – он подбежал к стене, сорвал миртовую гирлянду и начал злобно ее пинать. – Поганый пес! Я раздавлю эту тварь!

Пандора не могла найти сил посмотреть на отца.

Тофон подбежал к дочери и схватил ее холодную ладонь:

– Ничего… Я покажу этому мерзавцу! Проклятый лжец! Пусть только рискнет появиться в Пниксе! Я устрою ему веселую жизнь… Он ответит за клевету! Ничего… Я удвою, утрою твое приданое! У нас будет очередь из женихов! Как он посмел!

Отец обнял Пандору и покрыл ее лоб, щеки, волосы поцелуями. Ифигения стояла поодаль и сокрушенно качала головой.

– Я люблю тебя, доченька… Пусть болтают, что хотят… Пусть клевещут… Я-то знаю, какая ты сильная и смелая!

– Отец… – Пандора с трудом шевелила губами. – Я слышала, как Алкивиад рассказывал про Алексиуса…