– У меня есть ручка, мэм. – Одной рукой Нила выудила из кармана прозрачную ручку.

– Твоя зарплата удвоена. – Тереза взяла ручку и плюхнулась на сиденье. – Где ты находишься, Люк?

– Около города, называемом Амазонской Скалой. Только есть ещё кое-что, мэм… – Голос Люка вдруг дрогнул. – Другая волчица, которая дралась со мной… она тоже её видела. И она сбежала.

Дыхание Терезы перехватило.

– Понимаю…

– Это было ужасно! – Люка вдруг прорвало. – О, Тереза, какой ужас! Я пытался остановить её. Только она убежала… и теперь я боюсь, что она расскажет обо всём… ему.

– Не огорчайся, Люк. Ты сделал всё, что смог. Я скоро приеду сама. Я приеду и позабочусь о… обо всём. – Тереза взглянула на водительшу. – Нам надо кое-куда заехать, Нила. Для начала – в магазин Харманов.

– В колдовское место?

– Верно. Если доберёшься быстро, утроишь свою зарплату.

***

Придя к Паулине Уинфилд следующим днём, Холли застала там шерифа. Кристофер Грейд был настоящим шерифом с Дикого Запада – “честным-и-благородным. Всё было при нём – сапоги, широкополая шляпа, жилет.

“Единственное, чего ему нехватает, так это коня”, – подумала Холли и обошла вокруг дома.

Паулина стояла возле задней стены – заколачивала досками разбитые окна.

– Привет, Кристофер, – произнесла девушка.

Шериф кивнул, обветренная кожа в уголках его глаз собралась морщинами. Сняв шляпу, он провёл рукой по коротким рыжим волосам.

– Что, Холли, решила завести себе двух больших лесных волков? Ты не ранена?

Холли помотала головой. Она попыталась выдавить из себя улыбку, только безуспешно.

– Может быть, это были волкодавы или что-то типа этого. Обычные волки не такие агрессивные.

– Волкодавы подобных следов не оставляют, – возразил Кристофер.

Под окном, в крови, засохшей на бетонной плите, виднелся след животного, похожий на отпечаток лапы псины – с четырьмя подушечками и чёткими следами когтей.

Однако этот след был сантиметров пятнадцать в длину и приблизительно десяти – в ширину.

– О таких крупных волках тут ещё не слыхали. – Шериф перевёл взгляд на разбитые окна. – Крупных и злобных… Будьте осторожны. Не нравится мне всё это. Если мы поймаем этих ваших волков, я дам знать.

Шериф кивнул Паулине. Та держала во рту палец, который только что ударила молотком.

Кристофер водрузил шляпу на голову и зашагал к своей тачке. Холли молча смотрела на отпечаток лапы. Все были уверены, что тут что-то случилось. Все – исключая её саму.

“Ничего тут не могло случиться, – думала девушка. – Всё это происходит в моей голове. Я должна понять, в чём дело, и всё уладить… Я могу всё уладить!”

– Спасибо, что приняла меня опять так быстро.

– О… – Паулина замахала руками, зажимая молоток под мышкой. – Не переживай. Я хочу понять, что тебя так беспокоит. Хочу добраться до самой сути. И потом… – еле слышно добавила она, пропуская в дом Холли, – других пациенток у меня всё равно нет.

Холли прошла по коридору в кабинет. Внутри царила темнота, слабые лучи послеполуденного солнца с трудом пробивались сквозь щели в заколоченных окнах. Девушка уселась на мягкий диван.

– Вот только вопрос: как до неё добраться? К тому же я толком не понимаю, что конкретно меня тревожит. Всё это очень странно. С одной стороны, я, может быть, просто чокнутая, – устало проговорила она, пока Паулина устраивалась напротив, за столом. – Мне снятся безумные сны, мне кажется, что приближается апокалипсис, у меня мания преследования, а вчера я начала слышать голоса внутри… С другой стороны, эти волки… И они, судя по всему, реальны.

– Голоса? – пробормотала Паулина, оглядываясь в поисках карандаша. Однако карандаш никак не находился, и она вновь уставилась на Холли. – Что ж, понимаю. Прошлой ночью, когда эти звери смотрели мне прямо в глаза, я была почти готова поверить, что это не обычные волки… – Она запнулась, покачала головой и заглянула под стопку бумаг, лежавших на столе. – И происходит что-то… правда странное. Только сейчас день, и мы – разумные люди, и мы соображаем, что должны разумно относиться к тому, что происходит. И, знаешь ли, я уверена, что смогу отыскать этому вполне рациональное объяснение.

Карандаш наконец отыскался, и Паулина, облегчённо вздохнув, принялась вертеть его между пальцами. Холли ощутила, что в её душе зародилась надежда.

– Объяснение?

– Да. Первое, не исключаю, что все эти твои предчувствия никак не связаны с волками. Люди предпочитают не верить в совпадения, однако они бывают. И даже если между всем этим существует некая связь… одним словом, не думаю, что кто-то охотится конкретно за тобой. Может, в нашей местности случился некий сбой… что-то нарушило экосистему, и волки взбесились… может быть, и другие звери – тоже… а ты неким образом ощущаешь это. Как-то на всё это реагируешь. Может быть, это предвестники землетрясения, либо… либо пятна на солнце, либо магнитные бури. Неважно что. Только ты из-за этого живёшь в предчувствии какого-то ужасного несчастья. В ожидании апокалипсиса либо того, что тебя в скором времени убьют. Увы, чуда не случилось. Надежда погасла – и это оказалось так больно, что лучше бы она вовсе не появлялась.

– Думаю, это вполне может быть, – произнесла она. Ей не хотелось задевать профессиональное достоинство Паулины. – Только как объяснить вот это?

Покопавшись в холщовой сумке, служившей ей рюкзаком и кошельком одновременно, она вытащила сложенный бумажный листок.

Паулина взяла его и развернула.

“Они видели тебя. Они расскажут ей. Беги – это твой последний шанс!”

Паулина сунула карандаш в рот:

– Гм-м-м…

– Я обнаружила это сегодняшним утром. Записка была обёрнута вокруг моей зубной щётки, – тихо произнесла Холли.

– А почерк твой?

Закрыв глаза, она кивнула.

– И ты не помнишь, как её настрочила?

– Не я строчила её. Я уверена в этом. – Открыв глаза, Холли глубоко вздохнула. – Эта записка испугала меня. Меня пугает всё, что случается. Я ничего не могу понять… и я не вижу, как можно остановить всё это, если я этого не могу понять.

Паулина задумалась, покусывая карандаш:

– Послушай… что бы ни происходило, кто бы ни строчил тебе записки, я думаю, твоё подсознание пытается до тебя что-то донести. Об этом свидетельствуют сны. Однако они рассказывают не про всё. Я могу предложить кое-что… хотя сама я в это не шибко верю. Только попытаться стоит. Если проникнуть прямо в подсознание, можно его спросить, что происходит.

“Проникнуть в подсознание…” – Дух Холли перехватило.

– Гипноз?

Паулина кивнула:

– Вообще-то я не поклонница гипноза. Это вообще не какой-то волшебный транс, как нам твердят по тв. Просто это конкретное состояние сознания, в котором ты расслабляешься и вспоминаешь то, что тебя пугает, после чего становится легче. Ничего особенного. Всего этого можно добиться самостоятельно, с помощью дыхательных упражнений.

Предложение Паулины использовать гипноз Холли вообще не порадовало. Гипноз – это потеря контроля над собой. Она окажется в чужой власти… пусть не во власти Паулины, но уж своего подсознания – это точно.

“Только что мне ещё остаётся?” – Холли сидела и некоторое время прислушивалась к себе.

Никаких голосов внутри девушка не слышала – ни того, который напоминал порыв ледяного ветра, ни другого, с кристально-чистым звучанием… и это было хорошо. И всё-таки это означало, что у неё нет выбора.

Холли взглянула на Паулину:

– Хорошо. Давай.

– Замечательно – Она поднялась и потянулась за книгой, которая лежала на краю стола. – Надеюсь, что ничего не забыла… Хорошо. Может быть, ляжешь на диван?

Холли немного замешкалась, потом пожала плечами:

“Если уж я решилась на гипноз, то надо делать всё по правилам”.

Девушка легла и уставилась на тёмные балки полки. Несмотря на все свои несчастья, она едва сдерживалась, чтобы не засмеяться.

Надо же! Она лежит на настоящем диване психиатра и ожидает сеанса гипноза! Её школьные подружки никогда бы и не подумали обратиться к психологу: тут свехнувшиеся – в порядке вещей. Да, чтобы выжить в этом отдалённом, не очень гостеприимном месте, изредка приходится быть немного… эксцентричной. Однако если ты признаёшь, что не можешь сама справиться с ситуацией, уделяешь этому очень много внимания либо, хуже того, обращаешься за помощью – это значит, у тебя серьёзные проблемы. А уж если ты позволяешь себя ввести в гипноз…