Фотографии получились чёткими, контрастными. Очень хотелось курить, но лишний шум мог разбудить мальчишку. Володя жалел Мишку. Он знал историю с его родителями и понимал, что все неприятности у этого парня впереди. Его родителей тоже отправили в ссылку за запрещённую литературу. А главное, за какую! Они с друзьями собрались и читали вслух в оригинальном издании на английском Робинзона Крузо.

Оказывается, это запрещённое произведение. Мы, будучи детьми, читали и не подозревали, что оно всё перекроено советской цензурой. Адаптировано для рабоче-крестьянской молодёжи коммунисткой Златой Лилиной. В подлиннике усмотрели капиталистическую мораль. Главный герой выживал на необитаемом острове без коллектива, без ленинских идей, и все героические поступки совершал абсолютно один. Это невозможно! Достигнуть положительных результатов можно только, если трудиться коллективно.

Володе тогда было уже восемнадцать и он поступил в МГУ. Его не отчислили только благодаря декану факультета. На собрании он продвинул идею о том, что сын не в ответе за поступки отца. Но к своей персоне студент постоянно чувствовал повышенное внимание со стороны «комиссаров».

Приходилось приспосабливаться. Вести активную комсомольскую работу, но в голове сидела одна мысль: «свалить отсюда за «бугор, и вдохнуть свободный воздух полной грудью».

Володя терпеть не мог Сергея. Коммунист Сергей Иванович Ручкин был секретарём комсомольской организации факультета. Великовозрастный вожак крутил романы со студентками направо и налево. Вернее, не романы. За мелкие услуги, типа прикрыть прогулы, не пойти на добровольные работы на овощную базу и подобные мелочи он пользовал студенток в своём кабинете и никто не выступал. Боялись отчисления.

Володю он считал буржуазным недобитком и говорил, что пристально следит за ним.

Многие студенты факультета мечтали бы иметь такие фотографии и дать им ход или хотя бы поиздеваться над комсомольским вожаком. И вот они в руках у Владимира:

«Они могут очень пригодиться».

Дело шло к утру. Компромат надёжно спрятан. Студент печатал снимки, где запечатлён град и шалаш, где не видно, кто там внутри. Хорошие фотки. Пойдут для стенгазеты. Такой град в августе нечасто бывает. Вот Чертовка около шалаша нюхает воздух. Всё совершенно безобидно.

Момент хорошо схвачен, ведь ледяные шарики быстро растаяли.

Миша проснулся от потока холодного воздуха, который ворвался в приоткрытое окно. Он был укрыт покрывалом и под головой лежала скрученная куртка. На стуле сидел Владимир.

– Ой, здрасьте, – сказал Мишка.

– Тише, ты! Шёпотом говорить умеешь?

– Умею. А ты… Ты пришёл… Давно, – заволновался пионер.

– Расслабься дружок. Я уже всё посмотрел. Всё, понимаешь?! И очень интересно, как такое тебе могло прийти в голову. Ты следил за Серёгой что ли?

Горло Мишки сдавило. Колючий комок не давал сглотнуть слюну. Это провал.

– Да не боись так, не перживай! Я ж не собираюсь тебя закладывать или мораль читать. Просто интересуюсь.

– Понимаешь, я просто увидел, как Сергей с почтальоншей идут к шалашу и побоялся, что ребята там курят и их застукают. Пошёл туда, ну… и увидел, и сфоткал. В общем, я Дине хочу показать. Пусть знает какой он гад.

– А ты думаешь, что она не знает? О нём все знают.

– Я видел, как Дина с ним целовалась. Она влюблена в него.

– Давай-ка уйдём на воздух. В беседку. Там поговорим по-тихому, покурим. Ты же куришь с пацанами.

Парни прошли в беседку. Было прохладно. Над землёй висел густой туман. Володя достал пачку «Явы», угостил собеседника. Они закурили.

– Ох и нагорит же мне, если увидят, что я курю с пионером. Ну ладно. Разговор слишком серьёзный. Вот представь, что ты эти фотографии обнародуешь. Языки у всех длинные, быстро разнесут. Конечно, у Сергея будут неприятности. Должность его не позволяет вести аморальный образ жизни. Тем более что он выездной. Это может быть и закроет двери для поездок за границу. Но ведь у Сергея есть жена, дети. Они узнают об этом и как им будет. Легко?

Дина хорошая девушка. Но она знает, что у него есть семья. Мы не впервые в лагере вместе. Закончится смена, закончится роман. Да и нет никакого романа. Просто безобидный поцелуй. Так бывает, поверь. А Лида живёт в маленьком посёлке, где все друг друга знают. Она замужняя женщина. Представляешь, что с ней сделает муж? Он может даже убить её. Здесь такие законы.

– Лида разведёнка. Я сам слышал, как повариха говорила. Она ей свёрток с едой сунула и сказала, что мол понимает, как тяжело одной двоих ребят поднимать.

– Ну разведёнка и что? Всё равно в маленьком посёлке дурная слава быстро разнесётся. Считаю, что негативы надо уничтожить. Я возьму это на себя. А фотографии града я напечатал. Они готовы. Сегодня в город поездка, экскурсия в порт. А завтра делай стенгазету.

На линейке сказали, что поездка в город отменяется. Порт закрыли. Объявили свободный от мероприятий день. Что произошло в порту не сказали. Но молва разносится быстро.

В порту на рейде стоял английский нефтяной танкер. Ночью какая-то ненормальная девка поплыла туда. Пограничники выловили её уже около корабля. Зачем ей это надо было непонятно. Из-за этого порт закрыли до выяснения обстоятельств.

Погода была хорошая и лагерь повели на море.

Мишка шёл с фотоаппаратом на плече в стороне от ребят и обдумывал произошедшее: «Может Володя и прав насчёт Лиды, а вот Дина! Не ожидал от неё такое. А может, она очень любит Серёжу, несмотря на то, что он женат. Такое ведь тоже бывает. Ей будет больно увидеть эти снимки. Хорошо, что негатив уничтожили.»

Сергей смотрел на стенгазету и лицо его вдруг покрылось красными пятнами. Потом быстро нашёл Володю и отозвал в сторону поговорить.

– Где ты взял эти фотографии?

– Какие, Серёж?

– Какие, какие, где шалаш и град. Кто это снимал?

– А что, нельзя? Тебя так взволновала чёрная кошка? Не ерунди. Такой град в августе редкое явление. – Владимир достал сигареты.

– Меня интересует, кто сделал снимки.

– Да объясни, в чём дело? Чем тебе фотографии не угодили? Ну, я сделал снимки, – с сарказмом сказал парень.

– Я хочу видеть негативы. Отдай их мне, – с явным раздражением процедил Сергей.

– Мало ли что ты хочешь. Нет негативов. Я их уничтожил. – Володя пошёл к стайке ребят.

– Смотри не пожалей, диссидент сраный, – сказал вслед Сергей.

Лагерная жизнь шла своим чередом, третий отряд на этой неделе дежурил. Мишка весь день возился в младшем отряде, в качестве помощника вожатого. После отбоя малыши попросили рассказать страшную историю.

«В одной чёрной—чёрной комнате стоял чёрный—чёрный шкаф.»

Глаза у мальчишек горели, они затаили дыхание, и вдруг в окошко кто-то постучал. Все вздрогнули.

– Мишка, подь сюда. – В окне появился Витька.

– Ты чего? Ща дорасскажу и приду.

– Кароч. Приехали люди какие-то и к директору прямиком. Володьку туда позвали. Тёть Маня из столовки сказала, якобы Серёга зуб на него имел и настучал. Обыск будут делать, – наскоро выпалил Витька.

– Чего обыскивать-то?

– А я чё, знаю штоль? Говорят так.

– Ща я выйду, надо всё обмозговать.

Малышня притихла.

– Так, парни! Лежите тихо. Мне надо отойти. Срочные дела нарисовались. Вот разрулю их и дорасскажу вам историю, – сказал Мишка ребятам и ушёл.

Мысли вихрем кружились в голове. Что мог сделать молодой студент такого, что приехали люди в гражданском и собираются его забрать? И при чём тут Серёжа?

Соображать нужно быстрее. Мишка вспомнил, как Володя прятал за полку в каморке папку с печатными листами. Такие листы он видел у родителей, когда они читали вслух на кухне.

Всплыли воспоминания о том, как всё перевернули в их квартире, но не нашли ничего. То, что искали было у соседской девочки под ногами.

Миша нащупал в кармане ключ от фотолаборатории, который забыл вернуть хозяину.