После нашего разговора с бывшим мужем не могла спать в той комнате, постелила себе в зале. Больше чем два дня я не могла себе позволить гостить у подруги, у нее своя жизнь и семья. В конце концов никто не умер, все здоровы, а сердце? Оно заживет, рана затянется. Ведь когда-то должна? Окинув взглядом квартиру, поняла одно, я не смогу тут жить, находиться, существовать, как раньше. Скорее всего ее придется продать или оставить Алексею, а себе купить другую. Вкладов в банках хватит на это. Просто заберу не половину, а больше. Сейчас не очень хотелось думать об этом. Позже.

Я переписывалась с мамой, отвечая на ее многочисленные вопросы, когда в замочной скважине повернулся ключ, а у меня сердце ухнуло в пятки. До конца не могла поверить, что мне не почудилось, и Лёша действительно пришел домой, как ни в чем не бывало. Еще прошло слишком мало времени, я была не готова к этой встрече. Отложила телефон, пальцы дрожали, а во рту пересохло, то ли от страха, то ли от стойкого нежелания видеться с ним. Но мне никуда не исчезнуть, не испариться. Приросла к дивану, боясь шевелиться и, кажется, дышать…

Он вошел в комнату, лицо спокойное, безэмоциональное. Волосы растрепанные, на подбородке и щеках легкая щетина, всё тот же, но уже какой-то чужой… Лёша молчал. Прислонился спиной к косяку и просто наблюдал за мной. Отвела взгляд не в силах смотреть на него, испытывая физический дискомфорт от его присутствия. Пауза затягивалась. Вроде всё те же мы… Хотя, нет. Другие. Поломанные, не прошедшие проверку временем, потерявшие, кажется, сами себя.

— Нат…, — он тихо выдохнул мое имя и замолчал, словно каждое слово ему давалось с трудом, доставляло дискомфорт.

— Не нужно, Алексей, — поспешила остановить его, чувствуя его настрой, понимая, что он остыл и возможно даже сожалеет о том, что произошло, — Мы уже всё сказали друг другу.

— Нет, — не согласился со мной мужчина, — Я не сказал самого главного, — вновь изнуряющая, мучительная пауза, — Прости меня…

Два слова. Такие простые, но такие нужные. Были… Сейчас они бесполезны, теперь они, как подачка или насмешка.

— Я такой херни наговорил, — продолжил он негромко. Голос его проникал под кожу, несся по венам к сердцу, а там не трогал душу, как раньше, наоборот, ударяясь о выстроенную броню, рассыпался на осколки, что царапали грудную клетку изнутри, вызывали маяту внутри, — Я так не думаю, это всё эмоции. Черт, Наташка, мы же с тобой чуть ли не с детства вместе… Всегда была ты, обернись назад, всё в моей жизни связано с тобой… Всё пропитано тобой…

— Лёш, — вновь прервала его откровения, — Ты легко переступил через это. Через наше прошлое, через меня.

— Я ошибся, оступился…, — скривившись, будто ему отдавили ногу, проговорил Алексей, — Ты не представляешь, как я сожалею…

— Мне тебя пожалеть? — холодно уточнила, рассматривая его, понимая, что сейчас мне нужно быть сильной, сцепить зубы и не дать слабину. Ведь по-другому уже не будет, можно надеть розовые очки и кормить себя иллюзиями, что мы всё переживём, восстановим… Никогда. Никогда не будет, как раньше. Сколько не склеивай разбитую чашку, она будет царапать тебя своими краями. Я не смогу забыть его измену, беременную от него девушку, его слова и поведение.

— Я пришел нормально поговорить. Не нужно включать тут стерву, — хмыкнув, покачал головой Лёша, явно не одобряя мой настрой и постепенно теряя свой запал на душевную беседу, — Мы оба виноваты в том, что так некрасиво всё закончилось…

— Да, я помню, — горько усмехнулась в ответ, — Я больная, алчная и прошаренная. В этом причина твоей измены. Из-за этого ты снял штаны и залез на другую женщину.

— Не из-за этого, — покачал упрямо он головой, — Ты перестала быть моей Наташей. Мы отдалились. Раньше мы смотрели в одну сторону, у нас были одни цели и планы. Я… Мне не хватало твоего тепла, внимания, любви…

— И ты нашел их на стороне, — кивнула, пребывая в недоумении, неужели Лёша ждет, что я приму его позицию, пойму ее, — Так тут не будет иначе. Я не стану прежней. Не теперь. Зачем ты пришел? Иди обратно, Алёш. У тебя там молодая и беременная.

— Продолжаешь корчить из себя сильную и независимую? — холодно спросил он, меняясь на глазах. Взгляд его стал тяжелым, злым, — Что ж, давай. Растопчи всё к чертовой матери. Да, у меня там молодая и беременная, в рот мне заглядывающая, но я пришел сюда. Я до тебя пытаюсь достучаться, но ты в танке, упертая, как… Наташ, я же уйду сейчас. Навсегда. Понимаешь это?

В неверии смотрела на него. Он меня пугает своим уходом?

— Уходи, — прошептала в ответ. Голову разрывало от боли, губы онемели, а по коже вновь пробежал мороз, — Это всё, Лёш. Точка.

— Уверена, что не пожалеешь? — складывая руки на груди и смотря на меня нагло, произнес он с металлом в голосе.

— Нет. Не уверена. Но ты мне больше не нужен. Ты чужой, грязный, не мой, — с болью проговорила, чувствуя горький ком во рту.

— Ну и пошла тогда, — взорвался он, направляясь в комнату, — Писульки свои можешь засунуть себе в одно место. Я пришлю тебе свой вариант раздела имущества, не устроит, увидимся в суде. Остальные вещи заберу позже, — Лёша в бешенстве орал из спальни, видимо собирая необходимое, а я вжалась в диван, мечтая заткнуть уши и убежать как можно дальше от него. Это было даже к лучшему, что он так себя вел. Меньше сомнений и сожалений у меня останется, — По квартире тоже губу не раскатывай, она наша. Я на нее такие же права имею, как и ты…

Больше не могла этого слушать, да и зная Алексея, понимала, что любое мое слово сейчас будет действовать на него, как красная тряпка на быка. Встала и ушла в ванную, закрылась там и включила воду, давилась слезами, не в силах вдох сделать. Сжимала край раковины до побеления пальцев и молилась о том, чтобы он поскорее ушел.

Он стучался, что-то кричал, но я зажала уши ладонями и тихо шептала:

— Он сейчас уйдет… Тишина и покой наступят… Потерпи немного…

А потом всё стихло. Выключила воду и прислушалась. Он ушел. Надеюсь, теперь навсегда.

И всё же, как замечательно сменить обстановку, куда-то вырваться. Тем более к родным людям, в дом, где тебя ждут, где тебе всегда рады. Мама встречала меня в аэропорту, увидев ее, замахала рукой, чувствуя, как увлажняются глаза. Невысокая, ухоженная, она выглядела прекрасно. Свежая, загорелая, в нежного цвета одежде. Стоило добежать до ее, как меня прорвало. Словно маленькая рыдала, сжимая свою мамочку в объятиях. Вроде взрослая самодостаточная женщина, а ревела, как нежный подросток, ощущая себя в тот момент таковой.

— Ну что ты, Наточка, девочка моя, — сорванным от эмоций голосом прошептала мама, — Всё будет хорошо, мы так ждали тебя…

— Мама, я тебя так люблю, — жарко шептала ей в ответ, не желая отстраняться, мечтая навсегда остаться рядом с ней. Она залечит все мои раны, погладит по голове, утешит, примет любой…

— И я тебя, доченька, — улыбаясь, она разорвала наши объятия, присматриваясь ко мне, — Похудела как… Девочка моя, ни один мужчина не стоит этого.

— Легче сказать, — вытирая щеки и тоже улыбаясь через силу, проговорила я, — Мам… Я не знаю, как дальше жить, что делать. Мне страшно. Лёша был первым и единственным, я даже не могу представить, что меня еще кто-то трогать будет, не говоря о более близких контактах, да Боже, мне все противны вокруг.

— Это пройдет, — взяв меня за руку и погладив, утешала мама, — Сейчас всё ещё очень свежо в твоих воспоминаниях, но со временем появится человек, которого ты впустишь в свое сердце.

— Думаешь? — хмыкнув, уточнила, особо не чувствуя просвета в моей кромешной тьме.

— Уверена, — кивнула серьезно она, — У меня папа твой тоже второй муж. Сейчас оглядываясь назад, думаю, какая я глупая была, что терпела к себе такое отношение, что боролась за того человека. Поверь, твое от тебя никогда не уйдет и не предаст, значит Алексей просто не твой мужчина.

— Скорее всего, — не стала с ней спорить, полагаясь на ее жизненный опыт.