– Прошу прощения, господин адмирал, – снова заговорил Гуль, – у нас в связи с арестом данного персонажа могут, вернее со сто процентной долей вероятности, будут проблемы…

– Что вы имеете в виду?

– Я не хотел этого говорить никому, кроме вас, – Аркадий Эдуардович встал и оправил китель, – ибо данный вопрос касается внутренних взаимоотношений во вверенном вам флоте, в частности в моей 27-й дивизии…

– Что уж, говорите, если начали, но побыстрей, – недовольно поморщился командующий, ожидая услышать от своего подчиненного очередную кляузу.

– Как и говорил ранее, я с уверенностью могу повторить, что арест и сопровождение контр-адмирала Василькова на гауптвахту, приведут к открытому мятежу на борту тяжелого крейсера «Одинокий»…

– Вы что-то принимаете из запрещенных препаратов, Гуль?! – Самсонова трудно было чем-то удивить, но тут командующий явно был шокирован, прочем не меньше, чем все остальные. – О каком мятеже вы нам рассказываете?! В подразделениях моего флота этого не может произойти по определению!

– А мне не кажутся слова господина Гуля такими уж неправдоподобными, – кивнул, поддерживая того, великий князь Михаил Александрович.

– Расскажите подробней, что вам известно, – не менее заинтересованно произнес главный военный прокурор.

– Дисциплина на крейсере, которым командует Васильков, на самом низком уровне, что только может быть на боевом корабле, – заявил Гуль. – Многие из членов данного экипажа имеют десятки взысканий и нарушений устава. Но постоянно прикрываемые своим командиром, эти моряки до сих пор служат в императорском флоте, хотя должны были быть изгнанными из него с позором. Не менее одиозные фигуры составляют костяк высшего офицерского состава «Одинокого». Я не знаю, откуда Васильков их всех понабрал, но это же шайка разбойников, а не боевой экипаж…

– Вы не преувеличиваете степень угрозы, господин контр-адмирал? – с сомнением в голосе отозвался командующий. – Я слышал, что с дисциплиной у Василькова было не все в порядке, но обвинять команду крейсера в том, что она может пойти на неподчинение и открытый мятеж, это мне кажется через чур…

– Я погоны ставлю на то, что как только морякам с «Одинокого» сообщат об аресте их обожаемого командира, они все как один ринутся на его защиту, – воскликнул Аркадий Эдуардович с такой уверенностью в голосе, что даже Самсонов осекся на полуслове.

Командующему было неизвестно, насколько окажется прав комдив, но перестраховаться было не лишним. Самсонов знал, да и в своей карьере помнил случаи на флоте, когда экипаж отдельного корабля или даже целые группы кораблей выходили из подчинения. Волнения на флотах не только Российской Империи, но и на флотах других держав были явлением не таким уж и редким…

– Люди из экипажа «Одинокого» пойдут за своим капитаном хоть в ад, так сильно они его уважают, – продолжал Гуль. – Я не знаю, пойдут ли они на штурм гауптвахты на вашем «Громобое», господин адмирал…

– Пусть только попробуют, – с угрозой в голосе, буркнул Самсонов.

– Но вот то, что моряки не будут подчиняться никому другому, кроме Василькова, это я вам гарантирую, – продолжал Аркадий Эдуардович. – А это значит, что команду «Одинокого» следует ротировать полностью, до последнего оператора и техника… И как вы прикажете это сделать? Силой проникнуть на крейсер и повязать этих разбойников? В таком случае недалеко и до перестрелки, потому как экипаж Василькова без боя сдавать корабль не станет. Ну, а если прольется кровь…

– Можете не продолжать, – перебил его, Самсонов, – даже не хочу об этом слышать… У меня сейчас каждый вымпел на счету. Против нас стоит несколько десятков боевых кораблей американцев и османов… Я против того, чтобы в преддверии решающего сражения, терять один из лучших крейсеров своего флота.

– Но вам придется его потерять, как только команда «Одинокого» узнает о решении, которое мы приняли в отношении их лидера, – согласился с Гулем, прокурор. – Аркадий Эдуардович расскажите поподробней о всех возможных зачинщиках на данном корабле, коих вы считаете наиболее опасными…

– На первом месте среди таковых, готовых на любую авантюру, стоит командир палубной эскадрильи «Одинокого» – майор Белло, – ответил Гуль, явно подготовившись к такого рода вопросам. – Это абсолютно неуправляемая личность, как в прочем и все её подопечные, которых вы знаете как «соколов»…

– Это одна из лучших эскадрилий в моем флоте, – отозвался Самсонов.

– Как боевое подразделение – да, они одни из первых, – кивнул Аркадий Эдуардович, – но субординации и дисциплины у этих пилотов нет в помине… Далее из самый опасных и непредсказуемых людей Василькова можно назвать командира его морских пехотинцев… Вы знаете, что этот человек комиссован по ранению головы еще во время последней войны с султаном? Комиссован без права на возвращение во флот… И тем не менее подполковник Дорохов до сих пор служит…

– Так, давайте вы с прокурором отдельно пообсуждаете всех ваших подозреваемых, – остановил Гуля, Самсонов. – Контр-адмирал вы уверены, что команда «Одинокого» поведет себя именно так, как вы сказали?

– Да, господин адмирал, уверен…

– Как же тогда быть? – многозначительно почесал затылок великий князь Михаил Александрович. – Не можем же мы отпустить Василькова, только лишь потому, что опасаемся неповиновения его шайки!

– Вы абсолютно правы, адмирал, – обратилась к Самсонову, Таисия Константиновна, – в том, что в преддверии битвы ни один корабль терять нельзя. Если это все правда, о чем нам говорит господин Гуль, то самым разумным решением будет возвращение контр-адмирала Василькова на свой корабль и закрытие против него дела…

– Как бы вы этого не желали, ваше императорское высочество, однако подобное просто невозможно, – тут же отреагировал главный военный прокурор. – Васильков уже признан виновным, что зафиксировано электронным секретарем, сразу после голосования…

– В итоге, как быть? – повторил вопрос великий князь.

– Мне кажется, что у меня есть ответ, – вкрадчиво произнес Аркадий Эдуардович.

– Я в этом не сомневалась, – пожала плечами Таисия.

– Если оставить контр-адмирала Василькова на флагмане за решеткой, это автоматически означает мятеж на «Одиноком», значит, ни объявлять о его аресте, ни держать его здесь не нужно, – продолжал Гуль. – Поэтому мы должны поступить следующим образом…

***

Я не заметил, как Тася подошла ко мне и села рядом на скамью перед иллюминатором. Она выглядела уставшей и измотанной, хотя старалась улыбаться и делала вид, что все у нее в полном порядке и под контролем. Такова уж была натура этой внешне хрупкой, но невероятно сильной и упорной девушки. Я хотел было щелкнуть ее по носику, чтобы держала выше, но вовремя заметил стоящих рядом двух офицеров из военной полиции.

Объяснять мне было не нужно, почему эти ребята сейчас здесь находятся.

– Устала? – спросил я девушку, которая в отличие от меня не постеснялась посторонних, положив мне на плечо голову. – Нелегко защищать своего непутевого друга, да?

– Да, нелегко, – отозвалась она эхом. – Прости, я пыталась…

– Ай, не будем об этом, – отмахнулся я. – Будто изначально не было понятно, чем этот театр абсурда закончится…

– Ты даже не представляешь, чем все-таки он окончился…

– Ладно, об этом позже, – я абсолютно сейчас не хотел думать, о собравшихся меня наказать, людях, – Ты, как здесь оказалась? Гвардия ведь, по тем данным, что мне известны, должна была лететь на соединение с Балтийским космическим флотом, к Юзефовичу…

– Информация о вторжении в «Бессарабию» изменила планы, – ответила Таисия. – Как только я увидела на карте, чей корабль движется к «Измаилу»… В общем, со мной здесь вся 2-я гвардейская, мы разделили Гвардейскую эскадру…

– Значит это тебя нужно благодарить за спасение, – усмехнулся я, – ведь когда я захватил «Абдул Кадир», на меня с четырех углов уже было навалились четыре тяжелых османских крейсера… Но появление Самсонова во главе «семеновцев» заставило османов прыгнуть обратно из «Тавриды» к своим…