Дева лежала в некошеном поле, наслаждаясь ароматом трав и треском поющих цикад. Солнце близилось к полудню, хотя жары и зноя пока не было. Обволакивающий аромат, исходящий от влажной земли и разнообразных соцветий, дурманил и пьянил, наполняя воздух запахами, делая его густым и вязким. Она щурилась от блаженства и напевала себе под нос: «Ах ты матушка-земля, ты с ума меня свела, красотою, теплотою и своею добротою. Ах ты матушка-земля, благодетельница, благодарствую тебя, трулялюшки, труляля», – и звонко расхохоталась.

Как только дева начала свою песнь, все вокруг замерло, прислушиваясь к ее мурлыканью. Пролетающая над полем божья коровка, завидев издали лежащую в траве девицу, как на аэродром, без всякого страха приземлилась ей на руку и, не останавливая своего плавного движения, продолжила его с одного пальчика на другой. Да и сама Землица отозвалась на звуки песни теплым шелестом ветра и пением соловья, которым он словно зазывал свою любимую. Цикады, поспевая в такт смеху, не переставали выводить любовные трели. Неподалеку от места, где дева отдыхала в траве, наслаждаясь красотами природы и человеческим одиночеством, в глубине поля резвились два волчонка. Кобелей ей подарил дед, с наказом, что они ей братья по сроку рождения, но не по духу. Эти двое за своими плечами имели огромный багаж перерожденных волчьих жизней, однако сейчас непринужденно охотились на бабочек, забавно изображая охоту на кабана, вызывая тем самым заливистый смех хозяйки. А вот побыть совсем одной ей так и не удалось. И даже сейчас, когда, казалось бы, она вроде одна, в ее компании была шустрая божья коровка.

Все это время она размышляла: «Как удивительно и как чудесно, когда у человека есть четкое представление о мире и этот мир есть зеркало, в котором он каждый день видит свое улыбающееся отражение. Кажется, некий философ Мишель де Монтень однажды сказал: “Подлинным зеркалом нашего образа мыслей является наша жизнь”. Воистину, мир этой реальности прекрасен, наполнен чудесами, магией и волшебством. А ведь, по сути, магия – это то самое очарование этого мира, что так меня сюда манит и зовет. И нет никакой внутренней силы, чтобы ей сопротивляться. Да и зачем?» И музыку природы нарушил звонкий переливчатый смех.

Сейчас она была абсолютно счастлива, ведь она была так беззаботна. Глядя в небо и играя с божьей коровкой, она испытывала блаженство и негу, заполняющую ее. Казалось, эту картину ничто не может изменить, даже усталость, разом навалившаяся на ее маленькие хрупкие плечики. Она отдыхала.

Она это заслужила, ей нужно было перевести дух. Она хорошо поработала. Там, в поле, мгновение назад она встретила мальчика, который так явно нуждался в чуде. Если бы чуда не произошло, в скором времени душа мальчика погибла бы. Погибла из-за того, что, не успев окрепнуть и заявить «Я есть», она перестала сопротивляться унынию, позволив себя поглотить им.

Молодой и еще не опытной деве пришлось потратить чуть ли не весь запас своего душевного света, чтобы разрушить стену уныния, возведенную вокруг души мальчика. Мальчик, наблюдая за таинством, совершаемым девой, чаровался, его душа откликнулась на чудо и, вновь ожив, начала петь и ликовать, вмиг из абсолютно печального ребенка он превратился в уверенного в себе, наполненного мужеством мужчину.

Она, творя запрещенную магию, шептала:

Отныне сказать, что этот ребенок был малышом, нельзя, ведь свои семь пядей во лбу он давно перерос и для общества считался взрослым человеком, несущим ответственность за свои поступки, мысли и слова, а главное – за принимаемые им решения, которые влияют на жизнь его и окружения. Хотя мужчиной он еще не был, зато поступки уже стоили уважения. Этот мальчуган был поздним ребенком в семье, наверное, поэтому его от всего оберегали, слишком боясь за его жизнь. Это не было плохо, скорее даже хорошо, но от всех проблем это не спасало, лишь добавляя их. Окруженный полной опекой, он не видел житейских проблем и всей жестокости и несправедливости мира, в котором рос, как цветочек, видя мир через призму отеческой любви, что, по сути, не давало даже малейшей толики защищенности и чистоты восприятия мира. Он не был подготовлен к возможным жизненным перипетиям и ударам судьбы. Посему, когда ему пришлось встретиться со смертью лицом к лицу, он не справился.

Семья мальчика со дня на день ждала пополнения семейства – маленькую девочку. Неожиданно матушке стало плохо, и ее срочно госпитализировали в одну из самых лучших клиник для рожениц в их городе.

Технология рождения детей за эти годы была отработана и доведена до совершенства. Новое направление политики Российского государства основывалось на следовании глубоким традициям и заложенным в них знаниям по ресурсоориентированности. Очень скоро такая политика вызвала огромный отголосок в сердцах граждан и привела к всеобщему сплочению, вызвавшему небывалый скачок сотворчества, соучастия и сострадания. Это отразилось на укладе жизни, что привело к благоприятному улучшению настроения общества в целом. Государственная политика следовала курсу закрытия границ на вход любых социальных технологий извне. В течение нескольких десятков лет были восстановлены медицина, образование и промышленные институты. Сколково, на которое возлагали большие надежды, начал приносить свои плоды. Отток мозгов и молодежи в западные страны прекратился, начал восстанавливаться баланс научной силы страны, а как следствие – технологий. Массы людей перестали жить в городах, захотев вернуться в деревни и села для спокойной, размеренной жизни. А государство, в свою очередь, способствовало этому, обеспечивая всем необходимым для жизни: высокая медицина, образование, сельхозтехника, научное оборудование и так далее. Соотечественники по-прежнему продолжали много путешествовать, но уже не имея желания надолго оставаться вдали от дома и своей матушки-земли.

Было непонятно, почему при таких высоких технологиях и такой фантастической медицине роженица не выжила, как и ребенок. Медицина была бессильна против воли богов. Мальчик, узнав о гибели матери и не родившейся сестрички, сломался под тяжестью утраты и не заметил, как сам потерял веру в богов, открыв тем самым врата к своему внутреннему храму, где жила его душа.