Что он сделал в Америке

В 1921-ом году он уже в Германии. Поступил в Берлинский университет, одолев полный курс обучения всего за три с половиной года, стал доктором химических наук. Вскоре молодой учёный получил стипендию Международного комитета по образованию в области физической химии при Принстонском университете в США. Ещё через два года, с выходом монографии «Фотохимические процессы» он приобрёл признание в научном мировом сообществе. Этот первый его фундаментальный труд опубликован уже под именем – Джордж Кистяковский. С 1930-го года он связал свою научную и преподавательскую карьеру с престижным Гарвардским университетом, тогда же получил американское гражданство.

Работая в Гарварде Джордж Богдан Кистяковский, как его теперь именовали, стал одним из лучших специалистов по взрывчатым веществам, в 1941-ом году именно за это его избрали членом Национальной академии наук США.

19 января 1942-го года президент Рузвельт подписал указ о проведении работ по созданию ядерного оружия. Исследования Джорджа Кистяковского привлекли внимание будущего отца атомной бомбы Р. Оппенгеймера, и он пригласил его в проект, им руководимый, в качестве «консультанта по взрывам». В окружение Джорджа Кистяковского отныне вошли крупнейшие в мире научные светила – Энрико Ферми, Эдвард Теллер (будущий «отец» водородной бомбы), Джон фон Нойманн, Нильс Бор. В начале 1945-го года в подчинении «мистера Кисти», как назвали его коллеги, работал коллектив из шестисот учёных и инженеров.

Вот тут и явилось главное его дело. Первые атомные бомбы делали на основе урана. Но более заманчивым казалось уже тогда использование в «изделиях» оружейного плутония. Специальный промышленный комплекс добывал его в количествах, достаточных для того, чтобы поставить производство атомных зарядов на поток.

Вопрос, однако, заключался в следующем: плутоний-239 никак не желал взрываться по принципу, разработанному для урановых бомб. Учёные долго ломали голову над этой проблемой, пока один из них – Сет Неддермейер – ни предложил то, что названо будет «имплозией». Под этим подразумевался предварительный взрыв внутри бомбы. Громадное давление, полученное при этом, должно было связать в единое целое обе части плутониевого заряда, разъединённого пока во избежание ненужной до времени цепной реакции. Она, цепная реакция, и привела бы страшный бомбовый заряд в сокрушающее действие. Но это надо было ещё сделать. То есть, предстояло главное – научить бомбу работать. Весь ядерный проект США теперь зависел от того, будет ли решён вопрос с этой самой имплозией.

Для решения задачи именно Кистяковский разработал особое взрывчатое вещество, спасшее всё дело – боратол, некую «медленную взрывчатку», действие которой (равномерно со всех сторон с силой в тысячи атмосфер) сжимало плутониевый шар и намертво, до плотности критической массы, прижимало обе его половины друг к другу. В результате без проблем запускалась та самая цепная реакция. Утверждается, что в то время никто из великих учёных не смог бы этого сделать – ни Ферми, ни Эйнштейн, ни Бор (слишком зациклившихся на собственных занятиях, чтобы успешно осуществлять столь отвлечённые от их теорий проекты). Так, благодаря опять исключительным способностям Джорджа Богдана Кистяковского, проект удалось «вытянуть». Именно его, Кистяковского, научное открытие позволило не только вовремя завершить создание «рабочей» атомной бомбы, но и успешно провести её испытание. Говорят, что при первом ядерном взрыве никто не мог быть допущен к «запалу» Кистяковского, кроме него самого. Так что ему принадлежит грандиозная и сомнительная честь быть первым, кто открыл путь в апокалипсис.

Через двадцать один день после испытаний в Аламогордо, 6 августа 1945 года, в три часа утра три бомбардировщика В-29 взлетели с острова Тиниан в сторону Японии.

От первого лица

«Я уверен: когда настанет конец света, в последнюю милисекунду существования Земли человечество увидит именно то, свидетелями чего мы только что стали», – слова Дж. Кистяковско после испытания первой американской атомной бомбы. Не очень приятная цитата, но забывать её не стоит.

В конце пути

Дж. Кистяковского не стало в декабре 1982 года, – он не смог победить рак лёгких. Некрологи в «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» отмечали неоценимый вклад известного учёного в развитие химии, разработку атомного оружия и… вклад в дело мира. К концу жизни он стал одним из создателей и американского Комитета борьбы за мир.

Без него тогда не обходились ни одни переговоры по контролю за ядерными вооружениями. Он входил в американскую делегацию на совещании 1958-го года в Женеве по контролю за ядерными испытаниями. Именно он выдвинул идею запрета всех ядерных испытаний выше того уровня, который можно обнаружить сейсмически – СССР, кстати, с этой идеей согласился.

Правда, поездка в СССР для переговоров, которая уже была запланирована президентом Эйзенхауэром, отменилась – произошёл известный инцидент со сбитым над Свердловском самолётом-разведчиком США «У-2», и уже намеченная поездка Кистяковского в качестве советника президента, отпала. Но его брату, довольно известному советскому зоологу, повезло – поскольку намечалась поездка Кистяковского в Киев к брату, тот получил приличную квартиру, чтобы было где принять заокеанского гостя, а когда договоренности сорвались, отбирать её уже было как-то неудобно…

Договор о запрещении испытаний в трёх средах всё-таки заключили, но уже в 1963-ем году – тоже не без участия Кистяковского.

Его карьера крупного чиновника продолжалась – он стал главой комитета Национальной академии наук США по науке, технике и государственной политике. Впечатления об этом периоде своей жизни он изложил в своей книге «Ученый в Белом Доме». Ключевой фразой в этой книге, пожалуй, стали его слова: «Я начал сознавать, что в действительности политика формируется довольно сомнительным образом».

Научные заслуги Кистяковского отмечены так, как мало кто того удостаивался.

Он был членом Национальной Академии наук, Американской Академии искусств и науки, Американского химического общества, Американского философского общества, Американского физического общества, почётным членом Лондонского химического общества и не только их – у него было одиннадцать почётных учёных степеней. Среди его научных наград – медали Ричардса, Пристли, Гиббса и Франклина.

Есть у него и правительственные награды: в США – медаль «За заслуги» (1946), медаль «Свобода» (1961), медаль «За достижения в науке» (1967); в Англии – медаль «За заслуги в деле Свободы» (1948).

Прах Дж. Кистяковского развеян, по его завещанию, возле его загородного дома на атлантическом побережье Кейп-Код (в Массачусетсе).

В России об этом выдающемся учёном по-прежнему мало что знают.

Про таких в Стране Советов снимали бы фильмы – подобные «Укрощению огня». В Америке же, занимающейся экспортом демократии и государственной суицидальности с помощью невидимой руки свободного рынка, про таких говорят, что о них с содроганием вспоминают враги этой Америки. И это существеннейшая часть американской доктрины: позорной, разрушающей мировой порядок, но Америку представить без этого пока невозможно.

И немалую часть этого образа добавил ей Джордж Кистяковский (Мистер Кисти).

Заняться разработкой ядерного оружия американцев заставили сообщения о том, что подобные разработки уже ведутся в гитлеровской Германии. Первым кто осознал опасность этих исследований для мира был известный Лео Сцилард, который ещё в конце тридцатых годов прошлого столетия обосновал возможность ядерной реакции при делении ядер урана. Он и Энрико Ферми определили тогда же критическую массу урана для цепной реакции и разработали принцип первого ядерного реактора.