— Я надеялась на то, что они с Нурбану в этой войне друг друга уничтожат, но я ошибалась. Теперь твоя очередь, Чичек.

— Госпожа, Вы знаете, я сделаю все, что прикажете. — поклонилась та.

— Знаю. Готовься, сегодня ты пойдешь на хальвет к султану.

— Разве он примет меня? Сегодня же ночь четверга.

— Именно. Если все получиться, и в эту ночь ты останешься в его покоях, считай, первый шаг сделан.

Нурбану громко смеялась. Ее веселило то, что сделала Салиха. Сидя на диване в своих покоях, она смеялась почти, что до слез. Напротив стояла Джанфеда и не могла понять такую ее реакцию. Но дождавшись, пока султанша успокоиться, еще раз спросила.

— Госпожа, так что же Вас так развеселило? — снова спросила калфа.

— Она раньше не проявляла себя так сильно и делала все руками других, но сейчас… она делает большие успехи к своему провалу. И у меня созрел один план.

— И что же Вы придумали?

— Приготовь сегодня на ночь ту наглую хатун… как там ее…? — задумчиво пытаясь вспомнить имя девушки, ходила она по комнате. — Ах, да, Мерьем хатун. Приготовь ее сегодня на ночь.

— Госпожа, простите, я Вас не понимаю. Зачем готовить какую-то хатун, если можете пойти к повелителю Вы.

— Так надо. Руками одной, уберем другую, и таким образом, расчистим мне путь.

— А как на счет Чичек хатун?

— А что Чичек хатун? Она пусть и дальше прячется по своим норкам и молчит в тряпочку.

— Я сделаю все, как вы прикажите.

В этот вечер, когда каждая из султанш уже уложила своих детей спать, решили, что пришло время готовиться. Все знали, что Фахрие калфа отправилась в покои к повелителю, чтобы узнать, кого он хочет видеть в своих покоях этой ночью.

— Повелитель. — поклонилась калфа. — Нурбану Султан, Салиха Султан и Чичек хатун ждут Вашего приказа. Кого Вы сегодня хотите видеть? — спросила женщина. Но только султан, сидящий за столом и разбирая бумаги, поднял голову на калфу, чтобы произнести имя фаворитки, как Фахрие продолжила. — Но я решила, что возможно, Вы бы хотели сегодня увидеть здесь цветок, красивее которого среди наложниц нет, и решила на всякий случай приготовить ее.

— И что же это за цветок? — с легкой ухмылкой спросил тот.

Салиха поправляла корону, стоя перед зеркалом. Джеври хатун как раз принесла последний штрих — духи, как в двери постучали.

— Войди! — сказала женщина и двери в покои открылись. Порог переступил Зюмьлют-ага, который быстрым шагом подошел к госпоже. Сложив руки впереди себя, евнух поклонился, не смея поднимать головы. — Ты уже пришел? Я почти готова.

— Госпожа… — чуть дрожащим голосом сказал ага. Салиха сразу поняла, что что-то здесь не так. Повернувшись к евнуху, она чуть наклонила голову, чтобы увидеть его лицо. — Ну же, подними голову. — ага сделал это, но очень медленно. — Ну, же! — не выдержала она.

— Госпожа, повелитель сегодня позвал к себе…

— Кого? Не уж-то Нурбану? — расстроенно и одновременно зло спросила та.

— Нет. Одну наложницу по имени Мерьем.

— Что? — все это время Салиха держала в руках стакан с шербетом, но услышав новость о том, что ее ночь, ночь четверга забрала какая-то хатун… женщина не удержала стакан, и тот упал, звеня по полу. Ее ноги подкосились, и если бы не служанка, она, возможно, не удержалась бы на ногах.

— Госпожа, лекаря… — произнес евнух, но Салиха подняла руку, дав знак, чтобы тот замолчал.

— Вы знаете, что нужно сделать.

— Конечно, все меры будут приняты. — ответил ага.

— Идите прочь. — холодно, сдерживая эмоции сказала та. Все быстро поклонились, и молча покинули комнату. Салиха же, сняв с себя корону, осторожно положила ее на стул, но лишь пока ее никто не видит, она может не сдерживать эмоции. Упав на колени, женщина начала плакать, сжимая губы, чтобы не выдать лишнего звука и не разбудить детей. За эти последние семь лет, даже рождение детей не укрепило их любовь. Чем дальше, тем чаще Селим зовет к себе других наложниц. И чем дальше, тем больше Салиха понимала — его любовь проходит. Или уже прошла. Но султанша даже не заметила, как за тем, что она плачет, наблюдает шестилетний Джихангир, задаваясь вопросом: — Почему мама плачет?

Гарем уже погрузился в сон, а на втором этаже в комнате для подготовки, две наложницы, среди которых была и Эсманур, помогали Мерьем собраться на ночь.

— Тебе так повезло. — сказала другая — Лале хатун.

— Конечно, повезло, я ведь счастливая раба Аллаха. — Эсманур не разделяла этого восторга подруги по несчастью, с которой она вместе прибыли во дворец.

— Но будь осторожна. Одну сегодня уже выгнали с гарема. — добавила Эсманур. — Дай Аллах, чтобы ты хоть живой пробыла несколько дней.

— Меня никто не тронет, не посмеет. Сегодня я проведу ночь, потом еще и еще, а затем, когда рожу сына, посажу его на трон и стану управлять государством. — дверь в покои открылись, и в них вошел Локман-ага. Он осмотрел девушку с ног до головы и улыбнулся.

— Красавица какая, думаю, повелитель будет доволен. — сказал ага. — Ты готова?

— Готова, ага.

— Отлично. Тогда пойдем. — кивнул евнух.

— Сейчас… — она подошла к столику, где стоял нетронутый ее стакан с шербетом. — В горле пересохло от волнения. — сделав несколько глотков, та быстро выбежала из комнаты, ловив на себе завистливые взгляды Эсманур и Лале. Нет, Эсманур не имела таких амбиций, как у Мерьем, она хотело одного — отомстить Хюррем Султан, которая стала причиной смертей ее отца — Великого Визиря Ибрагима-паши и ее матери — Нигяр хатун, отобрав у нее сначала жизнь сына, а потом и ее собственную.

Селим, стоял в своих покоях, сложив руки за спиной. Он ждал, когда же придёт тот «цветок», о котором говорила Фахрие. И вот, дверь в покои открылась и в них вошла девушка. Темные и длинные волосы до пояса сразу привлекли на себя внимание государя. Девушка поклонилась, и так осталась, не поднимая ни головы, не разгибая колен.

— Подними голову. — приказал султан и девушка так сделал. — Как зовут тебя?

— Мерьем, повелитель.

— Мерьем? Очень красивое имя. Не зря мне тебя называли цветком. — мужчина подошел к девушке и положив руку на ее спину, одним движением вытянул шнурок, который ослабив платье, сбросил из тонкого стана девушки. Та дрогнула то ли от испуга, то ли от стеснения. — Не бойся, хатун, я не сделаю тебе больно. — проведя руками по обнаженному телу, Селим, прижал ее к себе и страстно поцеловал.

На утро следующего дня, когда день был на удивление спокойным и солнечным, Салиха проснулась, чувствуя на груди теплое дыхание. Открыв глаза, она увидела, что возле нее, упершись носом в подбородок, мирно спит Джихангир. Она не помнила когда это ее сын пришел и лег возле нее, но рядом с ним, все плохие мысли проходили прочь. Поглаживая мальчика по голове, женщина вспоминала, как когда-то, живя еще в двадцать первом веке, когда ей было примерно столько же, как и сыну, она боялась грозу, и прибегала в комнату родителей, залазила под одеяло и крепко прижималась к своей маме, а с другой стороны, их обнимал отец. Эти воспоминания нахлынули на нее эмоции.

«За всеми этими интригами я и забыла о свои детях. О тех, кто больше всего нуждается во мне» — подумала девушка, не сумев сдержать одинокую слезу, которая пройдя по ее щеке, упала на лоб Джихангира.

— Мама? — открыл глаза мальчик. — Ты снова плачешь?

— Нет, сынок, не плачу. — вытирая след сказала та. — Ты когда пришел?

— Я проснулся ночью и увидел, что ты плачешь, а потом уснула. Я захотел поспать возле тебя.

— Спасибо, мой хороший что остался.

— А почему ты плакала?

— Не плакала, просто устала немного. — сев на кровати поудобней, я поправила сына рядом, и обняв его правой рукой, прижала к себе. — Акиде! Джеври! — позвала она служанок. — Приведите детей, и прикажите, чтобы нам накрыли здесь.

— Слушаюсь. — те поклонились и вышли, через несколько минут вернувшись с шехзаде и султаншами. Они все сидели на кровати и много разговаривали. В этот момент весь мир вокруг казался пустым, ведь они вместе, рядом.