Помолчали.

– Я так мыслю, – начал Николай, – что не напрасно, ты, Фёдор, к унтеру бегал – по глупой славе вас господин капитан приметил.

– Да? Может, и так.

– А как вы с Георгием Петровичем первый раз встретились?

– Вскоре после этого, весной. Прямо из траншеи вызвали нас…

– Смотрите, кажись, лежит кто-то, – перебил друга Демид и стегнул лохматыми верёвочными вожжами по лошадиным бокам.

Кляча и не подумала бежать быстрее, но и без того седоки вскоре увидели, что на дороге лежит Евсей. Фёдор и Олег спрыгнули с телеги и поспешили к нему.

Возница раскинул руки и ноги в стороны и храпел, как говорится, во всю ивановскую. Лицо его покрывала пыль, борода была всклокочена, рубаха и штаны порваны в нескольких местах, лапти истёрты и размётаны так, что в дырах виднелись онучи. В остальном он на вид был вполне здоров.

– Евсей батькович! Евсейка! – затряс мужика Фёдор.

– Ась?!

– Очухался?

– Аааа! Уби-и-ила! – сразу же завопил тот на одной ноте.

– Что? Кто убил? Кого?

– Меня-а-а-а! А-а-а! – тянул «убитый». – Баба с серпом! – скороговоркой выпалил он. – А-а-а! Совсем уби-и-ила!

Фёдор отвесил мужику смачную оплеуху.

– А-а-а! Ой.

– Ну? Видишь? Жив ты, жив, руки-ноги целы, а я вовсе не ангел божий.

– А?

Евсей стал спешно ощупывать сам себя, не забыв проверить и содержимое штанов, а когда убедился, что всё нужное на месте, то подскочил к своей кобыле.

– А ну-кось, место-то уступи, – обратился он к Демиду. – Дёрнул же меня чёрт поехать сегодня в эту проклятущую Берёзовку!

Сев на козлы и взяв вожжи, возница поуспокоился, но к деревне все равно подъехали под его неумолчное ворчание.

Сначала встретился колодец – он был вырыт при въезде и несколько в стороне от дороги. После пошли дома, сложенные из потемневших от времени брёвен, с маленькими окошками в резных рамах, они сидели каждый в своём огороде и отгораживались от улицы плетнями. То тут, то там слышен был голос всякой скотины: коз, кур, гусей да хрюшек. А вот людей было мало. Немногие бабы, встречавшиеся на пути, спешили скрыться в домах или ещё где, лишь бы не попадаться на глаза приезжим.

– Да, не любят здесь военных, – сказал Николай.

– Куда вас? – спросил Евсей.

– Вези к старосте. Как его звать?

– Антип Осипович.

Дом главы деревни оказался таким же, как и все прочие, разве что побольше. Сам местный начальник уже каким-то образом знал о их прибытии и встречал приезжих у калитки. Это был бородатый дородный мужик с косматыми бровями и быстрыми глазами.

– Здравствуйте, здравствуйте! – радушно сказал он.

– И ты здравствуй, Антип Осипович! – кивнул Николай.

– С чем пожаловали, гости дорогие? Проходите в дом. Евсей, погоди-ка уезжать, ты мне тридцать копеек должен аль позабыл?

– Какие долги, какие копейки? Меня только что чуть в полях чудище не убило!

Солдаты и Олег прошли в дом и окончания разговора не слышали. Внутри широкая, как и сам хозяин, жёнка ставила на стол квас, хлеб, мисочку с головками редьки.

– Доброго здоровья! – нестройно поприветствовали ее вошедшие.

– Доброго, доброго, служивые. Садитесь, попейте кваску с дороги. А ты откуда, такой пригожий? – обратилась она к Олегу. – С ними разве?

– С нами он, с нами. Поснедать, хозяйка, не худо бы, – сказал Демид.

– А поесть найдётся, если есть на что, – отозвалась баба.

– Как тебя звать-величать? – спросил Николай.

– Авдотьей.

– Покорми нас, Авдотьюшка, серебром заплатим.

Хозяйка улыбнулась ласковому голосу и немудрящей попытке подластиться.

– Добро, гостюшки, – кивнула она и вышла куда-то во вторую дверь.

Солдаты и Олег покидали сидоры в угол, стащили сапоги, расселись вдоль стола и принялись за квас.

– А как ты бабе-то глянулся? С порога! – беззлобно улыбнулся Демид и ткнул Олега в бок. – Не сегодня – завтра жди пирогов!

– Про полудницу Евсейка всё уж растрепал, потому и нам запираться нет резона, – промолвил Николай, отирая усы, – но про остальное – молчок.

– Добро, – сказал Фёдор, а Демид только кивнул, он уже подумывал пройтись вдоль дворов, поглядеть, выполнить рекогносцировку** насчет девок или пригожих баб.

Вернулся староста, на лице его застыла несколько изумлённая улыбка.

– Господа служивые, а вот скажите, о чём это мне там Евсей плёл? Неужто и впрямь вы по дороге к нам нечисть увидали?

– Видели, как тебя.

– А ничем вас этот непутёвый не угощал? Может, помстилось вам? – спросил хозяин, усаживаясь у двери.

– Нет, не пили мы, как есть полудницу встретили. Не хотела она нас пущать.

– А как же вы прошли тогда?

– Попросили.

– И что же, так и позволила?

– Да.

– Ой, темните вы что-то. А зачем? Я тут староста, мне знать надо, что в округе делается.

Демид с Фёдором переглянулись и на Николая посмотрели, давая понять, что слово за ним. А бывший гренадёр и сам не знал, как быть – инкогнито хранить надо и про полудницу рассказать не худо, хоть бы за-ради сговорчивости местных.

– Твоя правда, Антип Осипович, знать тебе надо. Повстречали мы полевую хозяйку и мирно дело решили: угостил я её хлебом, поклонился, попросил добром – она и пропустила.

– А как же ты не испугался? Как знал, что делать?

– Чего мне пугаться? Я на картечь, на штыки двадцать пять лет грудью ходил, там пострашнее бывало. А как узнал? Да никак – были бабушкины слушал мальцом, а вишь, как пригодилось.

– Да, чудные дела, чудные… – сказал хозяин, покачивая головой. – Не иначе конец света скоро.

– Отчего же?

– Отчего? Будто не знаешь иль трепач Евсейка не сказывал? Мужиков всех ваши братья позабирали – работать некому. Церковь наша, которую ещё мой дед строил, сгорела вместе с батюшкой. А теперь нечисть на дорогах. Истинно бают – конец света близок. Спаси нас, Господи! – Антип перекрестился на икону.

– Может, ещё обойдётся, пришлют к вам нового попа, церковь всем миром отстроите…

– И мужики из солдат вернутся? Нет, у кого есть глаза, тот видит – это кара Господня. Только вот за какие такие грехи – ума не приложу.

– Да… дела у вас и впрямь невесёлые.

Послышался скрип, отворилась вторая дверь, и в неё задом вперёд вошла жена старосты. В руках она несла не менее дюжины всяких горшков и плошек со всякой-разной снедью.

– Угощайтесь, гости, чем бог послал, – проговорила она. – Печь уж топить не буду, потому горячего нет. Но кой-чего другое для согрева есть.

Демид тут же подскочил на помощь, а хозяин удивлённо посмотрел на супругу.

– А вы с чем же пожаловали? – оторопело спросил он, глядя на большой кувшин браги, появившийся в центре стола. – Я уже говорил, забирать у нас некого: или огольцы малые, или старики дряхлые остались.

– Нет, мы не рекрутская команда – при господине капитане состоим, – ответил Николай, уже хрустя огурцом.

– Где ж ваш начальник?

– Прибудет позже – в Боброцск завернул.

– Вот как, значит, ага. А он сюда зачем едет?

– А то не нашего ума дело.

– Ага… – протянул староста. – Стало быть, вы тута, у нас, его ждать будете?

– Стало быть, так. Да ты продохни, староста, деньги на постой нам отведены и с собой имеются.

– А я что же, на то и поставлен, чтоб приезжих встречать, – и впрямь выдохнул Антип.

Пока обедали, уж вечереть стало, животы приятно отяжелели, а бражка разогнала по телу ленивую негу. Хозяин от гостей не отставал и потому вскоре уже неспешно рассказывал о своём здешнем житье-бытье, о ценах на зерно, о выпасах и заготовке сена, о том, что старая его корова уже вовсе перестала доиться и надо бы её забить, да умельца в деревне нет.

– А сам ты что же? – спросил Демид.

– Самому несподручно, привязался к ней за двенадцать-то годов.

– Коли есть нужда, то могу помочь – знаю, как делать.

– О! Вот спасибо, одолжусь у тебя! А то мочи уж нет ждать – и кормить её надо, и молока нет. А как напасть эта на нас свалилась, так и не позовешь никакого знатока.