– Илюша, почему ты меня раньше не знакомил с Давидиком?– задала вопрос Ирина Анатольевна, но ответ ее мало интересовал.
Илья пытался понять, что Дава рассказывал его матери, пока его не было дома, и в курсе ли она вчерашнего случая на крыше. Он внимательно следил за поведением Давы, но тот лишь рассматривал фотоальбом, вальяжно устроившись в кресле, в то время, как мать сидела на подлокотнике рядом с ним. Казалось, будто она поддалась неуловимому влиянию Давы. Мать с упоением ловила каждое его слово. Каждая шутка вызывала у взрослой женщины ребячий восторг. Как ему это удаётся? Илья уже много лет не слышал, как мать смеётся. Короткие смешки, выдавленные ею из-за хорошего воспитания, были не в счёт.
– Я предложила Давидику остаться на ужин, но он говорит, что у Вас дела какие-то.
– Дела, делишки, Ириночка Анатольевна! – Дава громко захлопнул фотоальбом. – Нам пора, Илюша!
– Прямо сейчас? Но я же…
Дава, словно змея, заглотил кусок яблока, положив надкушенный плод обратно в вазу.
– Взгляните на своего Илюшу, Ириночка Анатольевна! – Дава больно сжал челюсть Ильи. – Таким Вы его больше не увидите!
– В каком смысле, Давидик? – теперь улыбка Ирины Анатольевны казалась немного растерянной.
– А в том, Ириночка Анатольевна, что он вернётся к Вам или победителем по жизни, или как Абрамов. – Дава подмигнул ошарашенной женщине, и вышел вон из комнаты.
– Но Абрамов уже того же…
Ирина Анатольевна нервно хихикнула, глядя на Илью. Сын быстро поцеловал мать и поспешил за Давой, пока не начались неудобные вопросы. Дава ждал его в лифте, улыбка на его лице исчезала так же быстро, как и появлялась.
– Я думал, ты дашь время для обдумывания. – Илья смотрел на Даву, стоявшего с закрытыми глазами, упираясь затылком о стенку кабинки лифта.
– Для чего тебе время, Илюша? – Дава пристально посмотрел в глаза Илье. – Что ты сегодня сделал, чтобы твоя жизнь заиграла другими красками? Перешёл на другую сторону улицы? Не смеши меня.
Илье нечем было возразить. От одного лишь взгляда Давы, Илья понимал, что дороги назад нет. Его так воспитала мать и бабушка. Его учили терпеть с самого рождения. Терпеть тирана пьянчугу отца, чтобы семья была полной. Терпеть садик, чтобы мать могла ходить на работу и зарабатывать отцу на бутылку. Терпеть драчливых соседских мальчишек, чтобы их матери не скандалили. Терпеть школу с задиристыми одноклассниками, чтобы мать не вызывали к директору, ведь она и без того уставала. Терпеть редких ухажеров матери, чтобы им стало жить полегче, после смерти отца. Терпи! Терпи! Терпи! И вот именно сейчас Илья вновь терпел. Шёл с Давой в неизвестном направлении и терпел, боясь обидеть своим вопросом незнакомого ему человека.
– Садись. – Дава открыл дверь иномарки перед Ильёй.
И Илья сел.
За рулём Дава казался ещё властней. Уверенность сочилась из каждой его поры, стекала с каждого волоска на его теле. Он будто слился со своим автомобилем. Если бы была возможность послушать его грудную клетку через стетоскоп, то его сердце бы рычало в унисон мотора спортивного кара.
– Куда мы едем? – Илья всё-таки решился узнать о дальнейшей своей судьбе.
– Нужно смыть с тебя ссанину. Воняет не по детски. – Дава нажал кнопку, чтобы опустить стекло. – Ты что не мылся со вчерашнего дня, Илюша?
– Я не успел просто…
– Блять, парень, ты реально ходил в обоссаных штанах по городу? Кто вообще захочет иметь дело с обоссанцем?
Илья, молча, слушал, как Дава критиковал его изношенную футболку, пропитанную двухнедельным потом. Он настолько привык к жизни невидимки, что просто исключил из нее ежедневный душ и чистую одежду. Зачем пытаться быть кому-то приятным, если тебя никто не замечает. Разве кто-то помимо Вас высчитывает сколько дней Вы ходите в одной и той же футболке. Ну, а бельё? Его вообще не видно. А если не снимать обувь, то носки не будут вонять.
– Выходи из машины. – с брезгливостью заявил Дава, как только его автомобиль остановился.
– Выходить? Сейчас? Но мы же на светофоре стоим… – один лишь взгляд Давы дал понять Илье, что он не шутил.
– Теперь придется на мойку тащиться из-за придурка обоссаного. – Дава не реагировал на вопросы Ильи, протирая влажными салфетками кожаное сиденье.
Илья вышел из автомобиля. Вокруг сигналили, ругаясь на озадаченного пешехода, стоявшего посреди дороги. Дава открыл окно, чтобы проветрить салон автомобиля. Загорелся зелёный свет, и поток автомобилей двинулся.
– Что мне делать то?
– Я тебе не мамочка, чтобы всё разжевывать. – автомобиль Давы медленно двигался по дороге.– Не хочешь быть обоссаным чмом и дальше – иди за машиной.
Илья шёл рядом с автомобилем. Через открытое окно до него доносился голос Давы. Он говорил с кем-то по телефону. Именно этот голос мог заглушить голос отца в голове Ильи, звучавший на протяжении двадцати лет. Наверное, поэтому Илья сейчас здесь, а не на холодном столе перед патологоанатомом. Илья рассматривал руки Давы на руле, забитые татуировками. Он смотрел просто на странные изображения, даже не догадываясь, что за каждым из них стояла своя история.
Автомобиль стал парковаться к обочине.
– Ты, блять, в клумбу ещё встань. – выйдя из автомобиля, Дава недовольно указал на молодой газон под ногами Ильи.
Дава прошёл уверенным шагом мимо Ильи, не говоря ему и слова. Илье не осталось ничего другого, как бежать следом. Его нос улавливал горьковато-сладкий аромат парфюма Давы, на секунды зависающий шлейфом в воздухе.
На крыльце стоял крепко сложенный мужчина, улыбаясь, приветствуя Даву. Со стороны, казалось, будто их связывали кровные узы или давняя дружба. Не обращая внимания на тщедушного Илью, Дава общался с мужчиной, от головы которого исходил лёгкий пар. Внутреннее убранство и типичный запах для таких мест ответил на вопрос в голове Ильи, куда же именно его привёз странный новый знакомый. Они приехали в самую обыкновенную баню, только скорее всего очень дорогую.
Мужчина указал Илье на дверь, за которой скрывалась душевая комната.
– Ну что, Илюша, раздевайся. – приказал Дава. – Будем из тебя человека делать. Да, мужики?
Двое крепких мужчин довольно согласились с Давой.
– Что ты имеешь в виду? – Илья ощутил себя загнанным в ловушку.
– Если ты сейчас не разденешься, то тебе поможет Николаич. Да, Николаич?
– Это я мигом! – грозный мужчина загораживал дверь из душа. – Ты же меня знаешь, Дава.
– Лучше сам, Илюша! – Дава был занят перепиской в телефоне. – Лучше сам.
– Нет. – Еле слышно произнёс Илья.
– Мне показалось или ты сейчас проблеял "Нет"? – Дава поднял глаза от экрана телефона.
– Я сказал, что не буду раздеваться. – уже увереннее заявил Илья. – Это что какое-то новое развлечение у богатых?
– Он Ваш, мужики. – холодно заявил Дава, вернувшись к переписке.
– Парень, тебя же просили по хорошему, так что не обессудь. – второй мужчина направился к Илье, закатывая рукава.
За спиной Давы, Николаич удерживал силой Илью, пока его напарник срывал с него одежду. Они не реагировали на крики и мольбу оставить его в покое. Силы были неравны.
– Стойте, мужики! – внезапно для всех приказал Дава.
Обессиленный Илья сидел на коленях, его разорванная футболка валялась в углу тёмной душевой кабинки. Его грудь вздымалась, слёзы душили изнутри. Илья с надеждой взглянул на Даву, неужели, он сжалился над ним.
– Это нужно запечатлеть! – Дава включил камеру со вспышкой на своём телефоне. – Мужики, скажите: пи-и-идор!
– Пидор! – хором ответили двое, их громкий смех эхом разошелся по сырому помещению.
Николаич присел на корточки рядом с Ильёй, позируя на камеру.
– Дава, пожалуйста, не надо. – Илья прятал лицо от вспышек камеры.
– Отлично получилось! – Дава довольно разглядывал фотографии. – Илюшу даже жаль немного, но на это у нас нет времени. Кончайте с ним по быстрому, мужики, и расходимся.
Илья воспользовался моментом, пока троица смеялась над фотографиями. Он бросился к выходу, но реакция никогда не подводила Николаича. Крупный мужчина в льняной рубашке схватил Илью за волосы и откинул назад. Недавно ещё улыбчивый мужчина, с жадностью хищника смотрел на еле живую от страха жертву. Что-то внутри Николаича проснулось и Дава был единственным, кто это заметил. Едва уловимая гримаса Давы дала понять Николаичу, что нужно быть полегче, но пленник этого не видел.
