Хотя она сама так до конца и не поняла, чем же её настолько сильно припечатало к месту и разложило на составляющие. То, что он начал ей говорить или же… как он при этом на неё смотрел? Словно знал куда больше её самой и теперь беспрепятственно перетасовывал в своих ленивых пальцах все её тайны, мысли, желания; незабываемые моменты из её личной жизни, её собственные чувства и всё-всё-всё с ними связанное – в прошлом, в настоящем и в будущем.

– Ну так что, дорогая, скажем ему правду? Он ведь всё равно уже для себя всё решил, распределил между нами подходящие, по его мнению, роли, низвергнув, так сказать туда, где нам самое место. Так зачем же его разочаровывать? Особенно в его непоколебимых убеждениях. Это было бы не честно по отношению к тысячам других людей, подобных ему. Так жестоко растоптать его эфемерные иллюзии о всех его непорочных добродетелях, о непогрешимой порядочности, честности и святости… Неужели мы позволим ему уйти отсюда со столь тяжёлым осадком на сердце? А вдруг он не переживёт подобного откровения до конца этого дня? Неужто ты готова взять на душу подобный грех, милая?

Теперь-то её точно приложило так приложило. И это ещё слабо сказано.

Накрывший с головой смертельным разрядом психологический шок, казалось, поплавил как минимум четверть мозговых клеток, треть нервных окончаний, так ещё и продолжал выжигать под кожей, в мышечных/костных тканях и в сознании и без того до предела воспалёнными эмоциями. Контролировать свою реакцию на услышанные слова, на голос и взгляд этого… треклятого Дьявола Дэниз банально уже не могла, да и не знала, как. Он попросту топил её в этом… пробирающем до полуобморочного состояния сумасшествии, будто и вправду ненавязчиво играясь как всей ситуацией в целом, так и разумом выбранной им жертвы.

Нет, нет… Далеко не одним разумом. Для таких людей этого слишком мало. Им обязательно надо добраться ещё и до твоего тела, до судорожных сокращений сердечного клапана и как минимум до трахеи и лёгких. Про мозг можно и не упоминать. Его он отключил буквально с первых своих фраз. Тех самых нейролингвистических команд, от которых тебя перемыкает на раз, как ту лампочку на диммерном переключателе.

Так что оцепенеть на месте с расширенными до предела глазами и открытым от изумления ртом – это даже не одна из вероятных возможностей, а обычная констатация давно свершившегося факта. При чём так, самая примитивная и поверхностная, поскольку подобрать подходящие описания к своему состоянию Дэнни не сумела бы даже в здравом рассудке и в трезвой памяти. Ну может только если это было похоже на всаженный между лопатками и прямо в позвоночник длинный нож, да ещё и подключённый к трансформатору переменного тока.

Чтобы хотя бы послать в данном состоянии того же брюнета как можно подальше?.. Бл*дь, как? Он же её буквально гипнотизировал, держал на лезвиях входящих в её шокированные глаза всё глубже и глубже ласковых клинков беспринципного взгляда. Правда, в какой-то момент и лишь ненадолго, Дэниз почудилось, будто она увидела в сканирующей её сапфировой синеве что-то ещё. Далеко не один парализующий яд с желанием контузить, подмять, выбить из строя, а то и вовсе лишить жизни (или, по крайней мере, сознательной личности). Он не искал в ней стопроцентной поддержки в своей затянувшейся игре и даже не предлагал равноправного партнёрства. То, что говорил его рот – было одним, а вот что скрывалось в глубине его заблокированных глаз – абсолютно иным…

Ещё совсем недавнюю вспышку оглушающего испуга резко сменило не менее кроющим ощущением необъяснимой реакции. Во истину необъяснимой и не менее шокирующей. Острый, подрезающий все сухожилия и опорные суставы ледяной страх всего в одно мгновение преобразовался в тягучую вязкую патоку сладкой и… горячей неги.

Или она только что съехала с катушек или… её и вправду опалило обжигающим вакуумом судорожного спазма там, где этого не следовало и уж тем более не приветствовалось ни самим разумом, ни окружающей обстановкой. А, главное, от чего и из-за кого?! От этого чёртового взгляда опасных синих глаз напротив и звучавшего уже далеко не снаружи, а глубоко внутри вибрирующего баритона?..

– Бесо…совестные…ка…к-комедианты! – спасибо Полу Гилмору, на несколько минут выдернувшему её своим поросячьим визгом в настоящую реальность. – Другого места найти не могли?.. Ка-ка… как таскаться по… поездам и… и… ис-издеваться!..

Его раздражающий голос сорвался вместе со сбивчивым монологом. Картинно-постановочным разворотом смертельно обиженного героя, мужчина отвернулся от ненавистных ему попутчиков, продолжая при этом бормотать себе под нос полушипящим-полувизгливым громким шёпотом. А может и не шёпотом. Может у него так голос резко сел? Поскольку он очень хотел, чтобы его услышали и желательно запомнили всё-всё-всё, что он пытался сказать на их счёт. А сказать он много чего порывался, хоть и растерял для этого нужное красноречие с необходимым спокойствием, особенно когда сдирал трясущимися руками свой нехиленький чемоданчик с багажной полки.

– Вы только полюбуйтесь на них!.. Придумали себе развлечение!.. Ассоциации!.. Ни стыда, ни совести!

– Тогда ответьте на самый последний вопрос, мистер Гилмор, если вас, конечно, не затруднит. – но брюнету, как видно, и этого было недостаточно. Если и добивать, то уже наверняка. – Почему из четырёх свободных мест в этом купе вы выбрали кресло возле этой молодой и завораживающе красивой девушки? – он намеренно подчеркнул «завораживающе красивой» усиленным ударением, выделив данные слова не только интонацией абсолютно спокойного и идеально ровного голоса, но и в конец осмелевшим взглядом. Слишком прямолинейно и через чур выразительно скользнув по лицу Дэниз любующимся взором настоящего ценителя прекрасного, ещё и склонив (но только слегка и едва заметно) в искреннем почтении свою голову перед ошалевшей блондинкой.

– Разве вас не смущал тот факт, каково ей было всё это время? Сидеть зажатой практически со всех сторон двумя здоровыми мужиками. При чём один из них так явственно и неровно к ней дышал, что чуть ли не душил её своим смрадным дыханием в буквальном смысле этого слова.

И за все эти бесконечно долгие секунды остановившегося времени, поезда и пространства, он так и не посмотрел в сторону того, кому задавал свои вопросы. Что уж говорить о его неизменной ухмылке, которая в этот раз почему-то не раздражала и не вызывала одержимого желания стереть её с этих красивых полных губ.

– Бесстыдники! – выпалил своё последнее заключение Пол Гилмор, наконец-то перестав заикаться.

Сорвав свободной рукой с крючка вешалки своё клетчатое пальто и кепку, он тут же выскочил в открытый им дверной проём в пустой коридор вагона, ни разу не обернувшись и даже не споткнувшись при поспешном побеге в никуда. Словно действительно бежал без оглядки, не допуская в свою голову ни единой мысли о том, что можно было бы туда опять как-то вернуться или, не дай бог, ещё и остаться.

Громкий удар захлопнувшейся со всей силы двери, резанул зубные нервы угрожающим дребезжанием вмонтированного в неё зеркала. А ведь оно могло запросто и треснуть.

Сколько Дэниз смотрела на него, то ли чего-то выжидая, то ли подвиснув в лёгкой прострации после произошедшего? Две секунды? Минуту? Пять?

Когда она наконец-то вспомнила, что не просто смотрит в зеркало, а… разглядывает в нём отражение чёрного бога?

– Благодарить не обязательно?

– Ч-что?!

Так, наверное, выводят из транса все профессиональные гипнотизёры. Щелчком пальцев или специальным кодовым словом. Только в отличие от реальных жертв, подвергавшихся настоящему глубокому гипнозу, Дэниз прекрасно всё помнила. И что с ней происходило в период так называемого сознательного провала, и кто что говорил, делал и… какие мысли-ощущения она при этом испытывала. А вот сейчас…

Сейчас она как бы резко проснулась, очень быстро всплыв на поверхность отрезвляющей реальности, разве что благодаря всё тем же обострившимся страхам с запаниковавшим чувством самосохранения.