– Что-то перещелкнула?

– Да-да, – я энергично киваю, – словно она нашла какой-то тайный переключатель в моей голове, и разом вернула меня в то ужасное состояние.

– Это признак хорошей литературы. Когда книга вот так запросто может вывернуть наизнанку душу.

– Да, но я бы предпочла, чтобы они так не умели.

– Лу как-то сказала, что книги – хищные создания, – Флориан снова поднимается и продолжает собирать сумку.

– Какое точное описание, – горько хмыкнув, я тоже встаю, – передавай ей «привет».

– Обязательно, – он кивает.

В тот момент, когда я собираюсь открыть дверь, она распахивается, и на пороге появляется Артем.

– Ты же ушел в пиццерию, – нервно замечаю я, про себя надеясь, что он не стоял все это время в коридоре и не слушал наш с Фло разговор.

– Да, ушел, но потом вспомнил, что забыл очки, – он рукой указывает на стол, где лежит футляр.

– А… понятно, – я пропускаю его внутрь, а сама выхожу в коридор, напоследок бросив, – всем пока!

Несмотря на то, что я практически бегу в сторону остановки, Артему удается меня догнать.

– Подожди! – кричит он мне в спину. – Ната, стой!

Я не прекращаю быстро идти. Снова, как тогда в школьные годы, делаю вид, что мы не знакомы, ведь в каком-то смысле так и есть.

Он хватает меня за руку и вынуждает остановиться.

– Булимия? – тихо выдыхает он. Его глаза болотного цвета скользят по моему телу так, словно на нем есть ответы на все вопросы.

– Отпусти, – я смотрю на руку, которой он меня держит, – и перестань так смотреть.

– Да что с тобой такое? – он отступает, но продолжает рассматривать меня.

– Пожалуйста, хватит, – его взгляд становится таким, каким я его просто не вынесу.

– Когда? – строго спрашивает он, и мне впервые становится не по себе от его тона. – Когда у тебя началась булимия?

– Мне поставили диагноз в десятом классе.

– Но ведь в десятом классе мы с тобой… – он не заканчивает фразу, но я точно знаю, что в этот момент проносится у него перед глазами.

– После этого, – от воспоминаний сердце раненой птицей трепещет в груди. – Я все лето проходила лечение.

– А в выпускном классе все наладилось?

– Нет, так быстро это не лечится, – я качаю головой, не желая посвящать его в подробности. – Мне нужно домой.

– Но почему? – вымученно произносит он.

– Ясмина написала, что они хотят со мной о чем-то поговорить.

– Почему это произошло?

– Перестань, – резко одергиваю я его, – никогда не задавай мне таких вопросов. Никогда, слышишь?

– Слышу, – Артем смотрит себе под ноги.

– Мне пора, – медленно кивнув, я ухожу, думая о том, что даже спустя столько лет мне все еще по привычке хочется его обнять.

Кристина приглашает меня к себе домой с ночевкой. Я несколько раз переспрашиваю, придут ли другие девчонки. Она обещает, что больше никого не будет. Когда же мы заходим в ее комнату, там оказываются еще две наши одноклассницы, которых я на дух не переношу.

– Мне неуютно в их компании, – жалуюсь я подруге, когда мы спускаемся на кухню за закусками.

– Да брось, – она высыпает чипсы и сухарики в одну большую миску, а мне протягивает две бутылки с апельсиновой газировкой, – я всегда мечтала о пижамной вечеринке.

– Могла бы и предупредить.

– Не будь занудой, – Крис быстро взбегает по лестнице, – идем!

Я поднимаюсь вслед за ней и обнаруживаю, что все уже переоделись в пижамы. Моя по-прежнему лежит в рюкзаке. Часть меня хочет притвориться больной и уйти домой, но другая все еще жаждет нормальной подростковой жизни. Я нуждаюсь в школьных воспоминаниях, во всех этих девчачьих разговорах и шутках. Про себя я думаю, что мне не составит труда стать частью их компании. Разве быть обычной – сложно?

– Где у тебя ванная? – интересуюсь я.

– Э-э, – протягивает Крис, – давай я тебя провожу.

Она уже встает с кровати, когда Софи берет ее за руку и тянет назад.

– Не-е-т, не уходи, – по-детски верещит она, а затем переключается на меня. – Зачем тебе ванная?

– Хочу переодеться.

– Так переодевайся тут, – Соф щекочет Крис, и та заливается смехом.

Благодаря царящей в комнате дружеской атмосфере, мое напряженное тело постепенно расслабляется. Кивнув собственным мыслям, я достаю из рюкзака пижаму, состоящую из атласных рубашки и шорт.

– Вот это прикид! – наигранно ахает Алиса. – Где взяла?

– Мама подарила на день рождения, – отвечаю я, стягивая с себя джинсы.

– У ее мамы шикарный вкус, – поясняет Крис, хорошо знакомая с моими родителями. – Вы бы видели, в чем она ходит на работу!

– Перестань, – прошу я ее, надевая шорты.

– А что? Хочу в будущем быть такой же, – подруга мечтательно откидывается на подушки.

Софи оборачивается на меня ровно в тот момент, когда я снимаю блузку.

– Теперь понятно, почему ты стала носить такую свободную одежду, – говорит она, с презрением осматривая мое обнаженное тело.

– Я недавно на одном сайте читала статью про одну крутую диету, – включается в разговор Алиса, – хочешь пришлю тебе потом ссылку?

– Конечно, – процеживаю я, чувствуя, как меня трясет, – пришли.

Все оставшееся время до сна мы смотрим Крик. Мне надоедают визги Алисы. И меня бесит, как Софи на самых интересных моментах в фильме прячется под одеяло. И впервые в жизни я злюсь на Крис.

Когда они все засыпают, я поднимаюсь с разложенного специально для меня кресла, беру рюкзак и тихо спускаюсь вниз. Может, дружба и существует, но точно не в этом доме. Мне здесь совершенно нечего делать.

Оказавшись на улице, я оглядываюсь. Уже достаточно поздно, чтобы вляпаться в неприятности. Мне просто нужно идти прямо по дороге, и где-то через двадцать минут я буду дома. Мама точно рассвирепеет, если узнает, что ее четырнадцатилетняя дочь в одиночестве разгуливает по ночным улицам города.

Меня не покидает ощущение, что кто-то следует за мной от самого дома Кристины. Сколько ни пытаюсь убедить себя, что никого там нет, это тревожное ощущение не исчезает. Несколько раз я отчетливо слышу чьи-то шаги, а когда медленно оборачиваюсь – вижу быстрое движение в кустах.

Благополучно добравшись до дома, я на носочках прохожу в свою комнату и тихо прикрываю дверь, умоляя ее не скрипеть. Только сейчас до меня доходит, что все это время я была в пижаме. Шла по улице в одних только шортах и рубашке. Да что со мной такое?

Перед сном я решаю проверить ICQ и вижу новые сообщения от Артема, которые пришли несколько минут назад.

Art33mus: Прости, если напугал. Увидел из окна своей комнаты, как ты выбегаешь из дома Кристины и увязался за тобой.

Art33mus: Просто хотел тебя проводить. И не страшно ходить одной по ночам?

Art33mus: Еще раз прости. Я лишь хотел убедиться, что ты будешь в порядке. Спокойной ночи.

N@t@: Спасибо. Спокойной ночи.

Домой я возвращаюсь с тяжелым сердцем, до отказа набитым бессмысленными сожалениями. Как же глупо переживать о прошлом, но что еще остается делать, когда оно бесцеремонно врывается в настоящее? Не в моих правилах убиваться из-за всякой ерунды, но сейчас как никогда хочется достать из холодильника ведро шоколадного мороженого, с головой укутаться пледом и в одиночестве смотреть слезливые мелодрамы. Не потому, что невыносимо грустно, а потому, что я понятия не имею, что будет теперь, когда Артем знает правду.

Мои грандиозные планы на вечер нарушают вышедшие в коридор соседи. Едва я успеваю снять обувь, как они тащат меня к себе в комнату со словами: «Ната, есть разговор».

– Только не говорите, что уничтожили что-то еще, – почти взмаливаюсь я, потому что в прошлом месяце Ник разбил две тарелки, а Ясмина случайно свалила на пол горшок с орхидеей.

– Сколько еще раз нужно извиниться, чтобы ты нас простила? – Ник устало потирает виски указательными пальцами обеих рук.