— Вы не лечите меня! Вы… Вы… Ненавижу… Ненавижу…
— Тебе поможет только одно средство. Ты знаешь его, Гермиона.
— Знаю, что это мой последний вариант… Но… А как же мама и папа? И Драко…
***
Гермиона считала солнечных зайчиков на потолке и поглядывала на свою ладонь. На безымянном пальце на чёрной коже ненавистных перчаток сверкало тоненькое колечко.
Его подарок.
Она вспоминала ночь перед Рождеством, когда оттолкнула Драко Малфоя.
Гермиона бросилась одеваться, как только он перекатился с неё на ковёр. Драко сел рядом и натянул штаны, непонимающе разглядывая её:
— Я что-то не могу понять? Тебе было так хорошо, что ты решила остаться тут навечно? Я окончательно свёл тебя с ума?
Грейнджер дёргано покачала головой. Она бросила на него быстрый взгляд и отвернулась, потому что на его лице застыла тревога. Малфой беспокоился за неё, и это приводило Гермиону в замешательство.
— Да, ты точно специалист по части сведения с ума, — рассмеялась она, стараясь быть естественной, но в душе у неё творилось что-то ужасное, знакомое мерзкое чувство начинало поглощать её разум. — Дело не в тебе, Драко… Точно не в тебе… Я решила, что ты мне не поможешь…
Он застёгивал рубашку и, недовольно искривив губы, пробормотал:
— Подожди… Я хочу тебе помочь. Я уже настроился…
Гермиона сжала кулаки:
— Малфой, ты слышишь меня? — воскликнула она. — Мне уже не надо! То, что сейчас произошло, ничего не меняет!
— Не меняет? Хорошо. Ладно, пусть так… — он сжал челюсти.
Она повернулась к нему спиной и отошла к окну.
Гермиона врала. Это меняло всё. То, как Драко отчаянно целовал её, его нежность вкупе с грубой лаской, прикосновения и слова, он сам — всё это было слишком для неё. Слишком прекрасно. Она не должна была так сильно увлекаться Малфоем. Она хотела лишь попользоваться им, уговорить помочь совершить побег и, да — Гермиона хотела переспать с ним. И всё.
Но не желать большего… Не желать свободы и его.
Она не может этого желать, потому что действительно больна…
— Что не так? — услышала Гермиона недовольный голос Драко за спиной. — Грейнджер. Объясни, что происходит.
— Ничего.
— Гермиона… Поговори со мной. Я знаю, что ты очень хочешь отсюда выйти… Я могу попытаться помочь… — Она почувствовала тёплую ладонь на плече и резко смахнула её.
— Ты можешь отвалить от меня?! Можешь не трогать? — она обернулась и возмущённо ударила Малфоя, не глядя, куда наносит удар.
Драко схватился за забинтованную руку и закусил губу, сдерживая болезненный стон. Гермиона ахнула. Она задрожала от ужаса, заметив, что сквозь бинты просачиваются капли крови.
— О мой Мерлин, прости! Прости! — Гермиона протянула ладошку, чтобы загладить свою вину, и так же резко одёрнула её. — Я не хотела… Драко, прости…
— Успокойся… — он покачал головой. — Забей на это… Через два дня меня направят в отделение помощи от тёмных проклятий, и всё заживёт.
— У тебя кровь… Это я виновата! — на её глаза навернулись слёзы, и Гермиона закрыла лицо ладонями. — Я причиняю людям одни неприятности! Я не хочу так больше… Я не хочу…
— Грейнджер, ну что ты опять за своё? — он раздражённо вздохнул. — Ты же можешь быть адекватной. Возьми себя в руки… Хотя нет… Руки прочь от себя!
Она заметила, что лихорадочно трёт свою шею в попытке прекратить зуд. Кажется, новый приступ неумолимо накрывал её.
— Драко. Я остаюсь здесь. Тут моё место. — Она бросилась в темноту чердака, чтобы Малфой не видел, как её корёжит от желания рвать себя на части.
— Гермиона, скажи, что случилось? — крикнул он ей вслед: она слышала преследующие её шаги. — Объясни, в чём дело!
Грейнджер бросилась в самый тёмный угол, запнулась обо что-то и упала, больно ударившись бедром и локтем об пол. Слёзы с новой силой полились по её щекам. Она громко всхлипнула, понимая, что Драко идёт за ней. Упрямец.
— Грейнджер… Гермиона… — он шагал осторожнее неё и остановился, задев её ногой.
— Просто не надо меня спасать. Не надо! Забудь меня… Оставь… — шептала Гермиона, обнимая себя за колени.
— Я и не собирался спасать тебя, — проговорил он и, усевшись рядом, на ощупь нашёл её руки. — Я же не герой. Думал, схожу поговорю с твоим дружком Поттером, чтобы убедить, что тебе здесь точно не помогут.
Она закрывалась от него, пыталась отползти, отталкивала.
— Нет! Нет, хватит! — её голос срывался на рыдания. — Не надо говорить с Гарри! Я не хочу, чтобы ты спасал меня, больше не хочу! Не приходи больше и не приноси палочку! Просто исчезни! Будь счастлив и всё такое! Живи, как жил, а я так не могу. После Нового года мне сотрут память, совсем. Я буду человеком без прошлого. И я забуду тебя! Забуду всё, и то… То, что было между нами.
— В смысле сотрут память? — Драко придвинулся ближе, и в полумраке она увидела его серые обеспокоенные глаза и нахмуренные брови.
Она должна была прекратить то, что ломало её, то, что выворачивало наизнанку. То, что превращало её в истязающее себя чудовище. Гермиона должна была что-то сделать, чтобы забыть всё, что с ней произошло.
— Да, я соглашусь на это. Только так я стану нормальной. По словам Скримджер. — Грейнджер уткнулась носом в свои ноги.
— Но… Не понимаю. — Драко отпустил её. — Зачем? Что ты хочешь забыть?
— А то… — Гермиона подняла взгляд на его бледное лицо, обрамлённое светлыми волосами, и еле выговорила: — То, что я убила своих родителей… Я! Убила их! — она заплакала навзрыд и попыталась расчесать шею привычным движением, но перчатки не давали ей исполосовать кожу.
Невыносимый, сводящий с ума зуд заставлял её рычать и плакать от бессилия.
— Я убила их! Я виновата! Я убийца! Их больше нет! — дрожащим голосом повторяла она, и светлый образ парня напротив медленно уходил в тёмный туман. — Мамочка… Папа…
Гермиона падала. Ощущение падения было настолько реальным, что она тихо закричала. Пол исчез, и мир закрутился, унося её. Ей было страшно. Всё повторялось. Все те, кого она потеряла, вновь возвращались из тьмы прошлого… Мама и папа стояли рядом и тянули её к себе… Они были живы… Все живы… Всё хорошо… Гермионе только снится, что она в Мунго с Малфоем, на самом деле она там, где все они живые и здоровые, улыбаются ей, любят её, и всё плохое никогда с ними не происходило… Да, именно так, они реальные и живые… Живые. И Фред, и Лаванда, и малыш Колин, и её любимые родители…
— Грейнджер… — раздалось издалека. — Тише… Успокойся. Вернись ко мне.
Она не видела Драко, только чувствовала его сильные горячие руки и то, как крепко он прижал её к себе, нервно извивающуюся и плачущую навзрыд.
— Тише, мелкая, тише… — шептал он ей в волосы. — А то нас услышат и уложат спать на неделю.
Она выскользнула из мира безумия и вцепилась в Малфоя. Гермиона дрожала как замёрзший птенец на морозе. Ей хотелось всё рассказать ему, пока он держал её так, словно действительно существует.
Он должен был узнать, что из себя представляет настоящая Гермиона Грейнджер. Глупая и недальновидная, гордая, властная и самоуверенная. Убийца.
— Я стёрла своим родителям память о себе и внушила им уехать в другую страну. Хотела спасти их от Пожирателей… — начала она, глядя на его сжатые губы: Драко недоумённо поднял бровь, слушая её с вниманием и тревогой. — И я ушла. Оставила их с пустотой вместо себя. И только через год после окончания войны, перед самым судом я узнала… — она заскулила, сжимая пальцы в кулаки от нестерпимого желания сделать больно своему телу, чтобы заглушить боль внутри. — Я узнала, что их убили в тот же день, когда я вышла из дома. Все, кроме меня, Гарри и Рона, знали об этом. Я весь год жила, считая, что они в безопасности, что они уехали в Австралию… Но… Они уже были мертвы… Целый год, Драко! Это я убила их! Я должна была их спрятать… Должна была быть с ними, защитить их… Но я… Драко… Я сама отдала их в лапы убийц! Я им ничего не объяснила, не поговорила по-человечески! Я думала, что всё делаю правильно! Я последняя тварь, бросила их одних — таких беззащитных, опустошённых, потерянных!..
