Услышав в ее словах прощание, Заор поднялся, чтобы уйти.

Майларла тяжело вздохнула. Что-то в этом звуке заставило Заора застыть на месте, когда он вежливо поклонился в знак прощания. Он выпрямился и встретился с ней глазами, кивком побуждая ее продолжать.

"Этот визит напомнил мне о многих вещах, о которых я не должна была забывать. Во-первых, я слишком долго пробыла в этом городе. Прошло много лет с тех пор, как я поднялась на склоны Орлиных Холмов. Я даже не знаю наверняка, есть ли еще драконы в Эвермите!" Она посмотрела на Заора, и ее улыбка была странно неуверенной. "Скажи-ка мне вот что, юнец, как ты думаешь, сможет ли даже такая, как я, оседлать дракона?"

Когда она заговорила, в ее глазах появилось тоскливое выражение и смягчило ее стареющее лицо. Но пронзительная тоска ничуть не приглушила сталь в ее голосе или сильное воздействие ее присутствия.

Заор не смог сдержать улыбку на своем лице. "Миледи, я не думаю, что найдется хоть один дракон, способный удержать вас от этого".

Женщина-эльф разразилась удивленным и восхищенным смехом. Все еще тепло улыбаясь, она поднялась и протянула руку молодому воину, как один искатель приключений другому. "Тогда решено. Драконьи всадники станут хранителями Эвермита. Берега его будут оставаться неприкосновенными".

"Как будет угодно богам", - горячо ответил Заор.

Майларла наклонила голову. "Я имела в виду то, что сказала, ты знаешь, о том, чтобы самому научиться этому ремеслу. Но что насчет тебя? Присоединишься ли ты к тем, кто ездит на ветрах?"

"К сожалению, нет. Моя ответственность лежит в другом месте".

Леди Дуротиль долго смотрела на него. Затем она задумчиво кивнула. "Да. Да, возможно, это действительно так".

17. Наследники Судьбы

Для многих эльфов Эвермита Башни Солнца и Луны представляли собой воплощение эльфийской культуры.

Созданные из белого камня, который был поднят магией из самого сердца эльфийской земли, башни были окружены чудесными садами и спрятаны в сердце глубокого леса. Здесь хранились одни из самых могущественных магических артефактов, известных эльфийскому роду. Здесь собирались волшебники и Высшие маги для изучения и созерцания, для создания Кругов и для обучения подающих надежды учеников.

Из всех учеников Башни никто не подавал больших надежд, чем Амларуил Лунноцветущая. Казалось, магия текла через девушку так же естественно, как дождь из летнего облака. Втайне маги верили, что она может стать самым могущественным магом со времен легендарного Вури Дуротила. Уже сейчас ее готовили к тому, чтобы занять место Джанналора Ньерде, Великого мага Эвермита.

Однако в Башнях были и те, кто сомневался, что судьба эльфийской служанки так уж определена. Среди них была Накйаша, зеленая эльфийка, колдунья со значительными способностями, которая взяла на себя роль наставницы и доверенного лица Амларуил.

По своему обыкновению, две эльфийки, закончив дневную работу, пошли по тропинкам, изгибающимся через территорию Башни. Они шли молча, чтобы лучше насладиться красотой вечера. Пение птиц наполняло прохладный воздух, а стрекот сверчков и других лесных существ возвещал о наступлении ночи.

Это было время суток, которое они оба предпочитали всем остальным, когда последние, длинные лучи солнца окутывали все золотой дымкой. Но Накйаше показалось, что ее юная подруга выглядит рассеянной и совершенно отстраненной от их маленького, замкнутого в себе мира магии и учености.

"Где ты сегодня, дитя?" - спросила чародейка.

Амларуил опустила глаза на гравийную дорожку, и не потому, что ей хотелось созерцать изысканную аллею. Это было, конечно, диво дивное, ибо гравий на самом деле представлял собой кусочки мрамора тех оттенков, которые олицетворяли все благородные расы эльфов: золотой, серебряный, зеленый для диких эльфов и синий для морского народа. Какая-то причудливая магия заставляла цвета меняться в постоянно меняющейся мозаике. Однако в данный момент Амларуил хотела лишь избежать пристального взгляда своего учителя.

"Прости меня, Накйаша, - пробормотала она. "Прошу простить мою невнимательность".

"Уроки закончились. Я только хотела узнать, все ли у тебя в порядке", - сказала чародейка. При этом она пристально вглядывалась в лицо девушки - задача не из легких, ведь Амларуил была очень высокой. Проницательные глаза Накйаша заметили румянец на лице девушки.

"Клянусь Ханали! Ты ведь не влюблена, правда?"

Амларуил бросила взгляд на своего учителя из-под опущенных ресниц. "Разве это было бы так плохо?"

"Возможно, нет". Накйаша пожала плечами. "Хотя, конечно, некоторые из здешних магов могут беспокоиться, что твои весенние увлечения могут помешать учебе. Удивительно, - добавила она с раздражением, - что с такими мыслями народ золотых эльфов не вымер еще задолго до этого! Кто этот парень? Лэрот? Хороший выбор. Очень талантливый".

В ответ девушка лишь пожала плечами. Лэрот был ее сокурсником и хорошим другом. И все же она не могла не представить молодого мага рядом с Заором Лунноцветущим. Хотя рост Лэрота был почти шесть футов - почти столько же, сколько у самой Амларуил, - он казался карликом по сравнению с воином. Амларуил подозревала, что в ее глазах так будет всегда.

Однако девичья тоска не имела никакого отношения к рассеянности Амларуил. Весь день она была странно беспокойна. Ее дух был подобен ястребу, которого гонит слишком сильный ветер.

Вздохнув, она остановилась у подножия Тотема - памятника в честь магии духа, свойственной зеленым эльфам. Амларуил окинула взглядом массивную статую, задерживаясь на каждом из суровых, мощных тотемных животных, изображенных на ней. Тотем защищал территорию Башни таким образом, который мало кто из эльфов понимал. До сегодняшнего дня Амларуил часто находила утешение и успокоение в его массивной тени. Теперь же, по причинам, которые она не могла определить, она задавалась вопросом, достаточно ли тотема - или чего-либо другого.

"Примитивное искусство, по меркам золотых эльфов, - заметила Накйаша с легким сарказмом, - но никто не может отрицать его силу! Тотем защищал Башни от соперничающих заклинаний на протяжении многих веков".

Амларуил кивнула, хотя и знала, что в наши дни, когда магия ослабла, битвы между башнями происходят только в сказках менестрелей. И хотя до Подмены такие состязания были обычным делом, на Эвермите никогда не происходило магических битв.

Накйаша похлопала ее по руке. "Уже почти наступил вечерний пир. Иди, познакомься со своим юным кавалером".

"Ты не идешь?" Амларуил посмотрел на старшую эльфийку. Накйаша редко уделяла время еде или даже отдыху, и ее кости были почти голыми, как зимний лес. Эльфийская служанка часто задавалась вопросом, какой источник подпитывает неиссякаемую энергию колдуньи. Однажды она спросила. Накйаша лишь улыбнулась и ответила, что в свое время сама узнает этот секрет.

Как и следовало ожидать, колдунья покачала головой. "Меня ждет работа. Ты, конечно, знаешь об Накопителе, и тебе известно, что он поглощает магическую энергию самого Эвермита. По какой-то причине сила артефакта быстро возрастает - он почти гудит от магической энергии! Мы пока не знаем, почему, но это мы должны узнать".

"Я почувствовала нечто необычное", - призналась Амларуил.

"А ты?" - сказала колдунья, задумчиво глядя на девушку. "Если тебя посетит что-то еще, сразу же ищи меня. А сейчас иди и освежись. Возможно, твоя молодость и сила нам еще пригодятся".

Накйаша закончила свои слова улыбкой, но для Амларуил они прозвучали скорее как предупреждение, чем как комплимент.

Служанка-эльфийка свернула на тропинку, ведущую к Башне Луны. Если башня Солнца была посвящена хранению и применению магии, то башня Луны занималась более скромными, личными нуждами. Здесь находились жилые помещения, небольшие комнаты, предназначенные для созерцания или учебы, и, наконец, кухня и столовая. Все трапезы проходили за узким, спиралевидным столом, заполнявшим нижний зал.