Помнится, один раз подобное состояние у Максима возникло перед тем, как он толкнул дверь, за которой была установлена растяжка. Повезло. Цепляли гранату впопыхах и даже не озаботились подвязать по-над ручкой хотя бы на полотенце, потому и взорвалась она не сразу. Ивернев тогда успел для подстраховки спрятаться за стену, а затем рвануло. Ну и позже случались моменты похожие.

Максим отрывисто заглянул за дверь туалета – никого. Старый замызганный унитаз, какие-то швабры и щётки с большими флаконами моющих средств. Ивернев выдохнул тяжко и немного расслабился. Чуть не струхнул – пустой комнаты испугался, как в детстве. Что-то он сегодня на нервах. Оно, вроде бы, и не удивительно после той кровавой аварии, но всё же не настолько, чтобы так реагировать.

Ивернев дошёл до конца коридора и толкнул дверь заднего входа. Она поддалась, и Максим выглянул на улицу с противоположной стороны заправки. Пусто, никого; только мусорные баки и двери заправочного шлюза, куда подъезжают цистерны, да дополнительный пожарный щит и груда мусора, не поместившегося в контейнеры – вот и вся картина. Дальше виднелось поле. Максиму показалось или туман стал намного реже? Как-то больно уж быстро он сходит на нет, причём не ветром относит его. Нет, словно бы рассасывается медленно в воздухе. В любом случае детям надо сделать повязки на случай выхода из авто. В самой «Газели» тумана не было. Видно, тяжёлый был очень, вон как стелился полчаса назад.

Ивернев закрыл плотно дверь и повернулся в сторону подсобки. Должно же было там иметься хоть какое-то подобие аптечки. Откупаются они тут, что ли, от проверок? Вон в каком запустении заправка. Максим быстро прошёл по коридору в обратную сторону и свернул в каптёрку, остановился в дверях и внимательным взглядом окинул всё вокруг. Цепкий взгляд остановился на недопитом стакане чая. Ивернев подошёл, потрогал – еле тёплый, и в любом случае остыл не так давно. А значит, кто бы ни был на заправке – он ушёл недалеко или находится где-то поблизости.

В то, что пострадавший заправщик был только один, Ивернев не верил. Так уж повелось, что на массовых сетевых станциях кассирами редко работали старые люди. Да и останавливался он тут буквально месяц назад заправлять свой «Форд», когда с Кариной ездили забирать какие-то её вещи у подруги – была кассирша. Точно была.

Максим открыл настенный шкафчик и даже хмыкнул от удовлетворения. Бинго! Вот и аптечка, да ещё какие-то медикаменты разрозненные. Выбирать не было времени, он сгрёб в охапку и чемоданчик, и пакет с мелочёвкой, мимоходом заглянул в последний. Марли большой кусок, бинты, йод – угу, куда же без него. Лечимся тремя средствами – водкой, активированным углем и йодом, на все случаи жизни. Ого! А вот нашлась и доисторическая редкость – марлевые повязки, причём рядом с обычными тонкими из аптеки. Как они тут оказались – неизвестно.

Иверневу пришёл на память один случай, когда знакомый дорожник чертыхался долго по поводу курсов медицины на работе, когда на санминимуме заставляли зачем-то делать повязки. Ещё и гудел, что, дескать, прошлый век. Ага, да хоть каменный, ничего действеннее этого из подручных средств пока нет, а сейчас Иверневу не надо самому тратить время и крутить что-то ещё. Он быстро сгрёб пакет с повязками, понюхал: вроде бы даже неиспользованные. Отлично!

Максим закрыл шкафчик и заглянул за распахнутую входную дверь. На тумбочке стоял старенький стационарный телефон. А вот это было неплохо. Ивернев быстро раскрутил вертушку по знакомому ему номеру – ноль реакции, даже гудки не пошли. Удивительно: проводной телефон – и не работал. Это уже было серьёзно. Значит, они застряли на заправке полностью без связи. Ивернев даже начал подумывать, что лучше бы он дальше ехал к городу. Ладно, оборвал он себя, нечего уже рассусоливать и вздыхать. Что сделано – то сделано. Максим быстро затрусил обратно на выход. В основном зале по-прежнему никого не было. Ивернев посмотрел в дальний проход и увидел коридорчик, ведущий в туалеты для посетителей.

– Ау! Есть кто?! – как можно громче позвал он, наблюдая за дверьми.

Ответом снова была тишина. Ну и чёрт с ними, и так уже достаточно времени потерял. Он двинул на выход. Толкнув перед собою дверь, Ивернев очутился снова на улице рядом с лежащим без сознания заправщиком. Тот распластался всё так же на боку: не двигался, значит, в себя не приходил. Максим осмотрелся. Туман стал уже совсем редким.

Ивернев успокаивающе помахал детям, наблюдающим за ним через лобовое стекло «Газели». Андрей было дёрнулся к двери, но Максим строго покачал пальцем, давая понять, что из машины выходить нельзя. Вся четвёрка, покорно затаив дыхание, стала наблюдать дальше за его манипуляциями. Ивернев открыл пузырёк с нашатырём и, быстро смочив вату, поводил ею рядом с носом заправщика. Ему показалось, что тот раздражённо дёрнул губой, как-то конвульсивно и быстро – и всё, больше никакой реакции.

Максим снова открыл веко мужичка и опять чуть не отшатнулся от неожиданности: вся радужка была чёрной. На этот раз картина была уже достаточно жуткой и отталкивающей – никакого намёка на зрачки или хоть что-либо от человеческого привычного вида. Как линзы из фильмов ужасов про зомби или вампиров. Максим инстинктивно задрал голову, всмотревшись в стекло витрины. Нет, у него глаза нормальные. Да и что он там хотел увидеть? Если всё дело в тумане – очевидно, что с ним и детьми тот ничего не сделал.

Ивернев снова поглядел на несчастного. Не бросать же старичка тут на асфальте – вдруг в больнице смогут помочь? Пульс и дыхание есть. Сейчас бы вовремя оказать помощь, пока сердце и мозг ещё выдерживают. Нет, можно было поехать в город и сообщить, что здесь требуется неотложка и, скорее всего, последующая реанимация. Да только потом Максима будет страшно мучить совесть за то, что бросил человека и прошёл мимо, тем более имея в своём распоряжении целую «Газель» со снятыми сидениями, где места – хоть ещё трёх больных складывай.

Решено! Хоть дымка уже почти рассосалась, Ивернев всё же подхватил мужчину и с натугой потащил его к авто. Надо отвезти бедолагу в больницу. По пути он подцепил на локоть аптечку с пакетом. Энергично раскачиваясь и таща за собой рывками старика, Максим пересёк заправку и начал грузить «пациента» в микроавтобус, открыв задние грузовые двери.

– Что с ним? Чё это он? Он чё, мёртвый? – тут же набросились на него с расспросами Андрюха, Бублик и Вадик. Танюшка просто смотрела на Ивернева своими глазами-блюдцами, словно задавая немой вопрос.

– Не знаю. Ерунда тут какая-то происходит с этим туманом, да и вообще… – недовольно осклабился Максим, кряхтя и располагая мужчину поудобнее. – С ним всё нормально. Живой. Просто без сознания. Ну, как будто спит… – добавил для понятности Ивернев.

Затем он облокотился на бампер микроавтобуса и посмотрел в лицо старику. Как-то нехорошо оно заострилось. Довезёт Максим его до больницы или нет? И вообще – что за гадость так подействовала на беднягу – заразная или излечиться можно без проблем? Вдруг бешенство вызывает? А ну как очнётся и начнёт бурогозить.

Максим решительно начал вытягивать холщовый ремень из робы заправщика. Так и ему спокойнее и мужичка на боку зафиксирует, связав руки и привязав к дверце. А то от качки растрясёт его, завалится на спину и задохнётся.

Закончив привязывать локти мужика, Ивернев взял старый свёрнутый плед, который Борь Саныч стелил, чтобы ковыряться под «Газелью», свернул его валиком и подложил под голову пострадавшему. После этого он захлопнул дверцы и побежал в сторону фуры. Надо было проверить – нет ли тех, кому требуется помощь, внутри неё. И уже ехать – туман расходится совсем. Вскарабкался на подножку и заглянул в кабину. Ожидаемо – ничего не видно. Да и на что он надеялся – всё занавешено шторками.

Максим забарабанил с силой по двери:

– Ау! Есть кто? У вас всё хорошо? Помощь нужна?

Никто не отозвался. Хотя Максиму на секунду показалось, что внутри кабины он услышал какой-то шорох. Прислушался. Тишина. Ивернев застучал по металлу переборки с удвоенной силой: