– Слушаю.

– Ивернев. Максим. От Борь Саныча.

– Мм-м… Документ есть? Проходи… – уже проверив паспорт Максима, проскрипел седовласый охранник с брюшком, затянутым в типовую униформу.

Прихрамывая, он вышел из будки. Спустя несколько секунд послышался лязг сдвигаемого засова. В воротах из ядрёно-вишнёвого листового профиля открылась калитка, и охранник ещё раз крякнул:

– Проходи… Особое приглашение надо, что ли?

Максим переступил перемычку калитки в воротах и оказался во дворе. Гараж он определил сразу: только у одного строения были такие двери, в которые прошёл бы микроавтобус. Но всё же наглеть Ивернев не стал: субъект в форме сторожа дёрганый, нервный и в летах. С таким лаяться – себе дороже.

– Погоди, ключи забыл… – прогудел Митрофанов и скрылся на мгновение в будке, забренчав там связками ключей.

Затем сторож вышел, закрыл калитку на засов, подёргал зачем-то ворота и заковылял к гаражу, бросив через плечо:

– Пойдём.

Вдвоём они открыли железные, в разводах и потёках, старые створки. В темноте гаража отблесками солнца мигнули фары белой старой «Газели».

– Держи, – охранник протянул ключи от авто Иверневу.

Максим взял небольшой брелок сигнализации с несколькими ключами из китайского мягкого железа. Видать, замки на «Газели» переставляли не раз. Микроавтобус единожды мигнул габаритами, и Ивернев полез на место водителя, попутно осмотрев салон. Пусто. Самые задние сидения откручены – не иначе как вещи и рюкзаки туда кидать. Вполне обычный старенький трудяга для перевозки людей и их поклажи. Максим прокрутил ключ зажигания. «Газель» вздрогнула и медленно выкатилась, поскрипывая и покряхтывая, во двор детдома.

Митрофанов закрыл обшарпанные двери гаража и неторопливо направился к воротам. Максим нервно барабанил пальцами по рулевому колесу. Как-никак он может опоздать, а Борь Саныч и по телефону, и в прошлый раз при встрече действительно напряг своими рассказами, на что готовы детдомовцы, если их оставить без присмотра. Понятное дело, что добрая половина этих баек была преувеличением, но тем не менее следовало поторапливаться.

Ивернев терпеливо дождался, пока обе створки ворот разъедутся в стороны. «Газель» выкатилась с территории детдома и, подпрыгнув на «лежачем полицейском», нырнула на соседнюю более широкую улицу. Максим снова привыкал к габаритам автомобиля. В принципе, ничего сложного – он и грузовики водил раньше. Но всё же следовало двигаться осторожно – практики кататься на микроавтобусах у него не было уже давно.

Осень ещё не вступила в полные права, когда походя превращает в слякоть всё вокруг. Поэтому дорога была сухая, и микроавтобус бодро добежал по извилистым улочкам до края плотной застройки, а затем выскочил на загородное шоссе. Теперь дело пошло более споро.

Максим опустил стекло и, наслаждаясь свежим ветерком, катил ещё где-то минут десять, пока не почувствовал странный запах. Тянуло чем-то кисловатым. Отдалённо все эти флюиды идентифицировались как что-то болотное и сырое – по крайней мере, именно такая ассоциация возникла в голове Ивернева. Выброс, что ли, какой? Так вроде и не было заводов с этой стороны города. Неужто дотянуло с другого конца городка? Он у них, конечно, не так чтобы и большой, но застроен не впритык, из-за чего пролететь быстро за полчаса не удастся. Ветер несильный, а значит, и запах идет от источника, который находится недалеко. Пришлось закрыть окно. Начала быстро собираться какая-то дымка.

«Газель» свернула в посадку, и, задребезжав следующей передачей, пошла по разбитому асфальту в сторону детского лагеря. Через пять минут микроавтобус вкатился в небольшое село и, проскочив его, подъехал к воротам детского лагеря. Решётчатый забор открывал взгляду все цвета жёлтого и красного – ещё не опавшие листья на деревьях бросались в глаза, из-за чего небольшие домики вожатых и отрядов с первого взгляда были не заметны среди обильной растительности. Вдалеке виднелось подобие стадиона и единственное двухэтажное здание, поделённое на два корпуса – администрация и актовый зал. По дорожкам сновали редкие люди, перетаскивая какой-то скарб: судя по всему, работники и вожатые. Лагерь закрывался на месяц для ремонта. Детдомовцы были в последней смене.

Максим дважды нажал на клаксон, просигналив будке около ворот. Пригляделся: пустая. Из ближнего домика вышел мужичок в униформе охранника, похожей на одежду Митрофанова. Было в его походке что-то развязное и расслабленное; Ивернев грешным делом подумал, что мужик с вечера принял на грудь – очень уж у него был отсутствующий вид. Охранник подошёл к воротам, скользнул взглядом по лицу Ивернева, затем прищурился на номер авто и, наконец, деловито поинтересовался:

– А Саныч где?

– Дочку из роддома забирает, – коротко ответил Максим, не убирая рук с руля. Не хотелось торчать перед воротами всё время. Он посмотрел на механические часы «Спутник» на левой руке. Вроде бы успел (пять минут опоздания не в счёт), но ценой завтрака. Желудок от этой мысли предательски заурчал.

– О как, разродилась, значит… Ты, получается, за него? – задал охранник бестолковый вопрос, по-прежнему взирая на Ивернева из-за решётки ворот и даже не думая их открывать.

– За него, за него, – нетерпеливо ответил Максим и добавил: – Нужно какие-то документы показать вам? Спешу.

Очень уж хотелось ускорить процесс пропуска, а вот охранник, похоже, тормозил конкретно. Либо у них тут всё строго, во что Ивернев откровенно не верил.

– Ну да-а-а, ну да… – неопределённо протянул охранник и зачем-то произнёс: – Я Павел Валерьяныч, ага…

Он уставился на Максима. Вот же медленный индивид попался. Как будто с утра пил не кофе, а тормозную жидкость; либо нездоровится ему. Вон какой бледный, а щёки при этом красные, как раскалённый металл. Как бы не сердечко шалило… Ивернев внимательно присмотрелся к Валерьянычу, опустил стекло, свесившись на борт «Газели», поймал блуждающий потерянный взгляд охранника и медленно, с расстановкой проговорил:

– Пал Яныч, меня дома ждут, давай я уже заберу детей и отвезу в детдом. Нужны документы какие? Так ты посмотри и пропускай. Вот список – кого я должен забрать, – Максим помахал листком с печатью, который дядя Боря предусмотрительно оставил в машине. В списке было всего четыре фамилии – остаток смены.

Подул ветер, и в нос снова ударил кисловатый запах, который преследовал Ивернева на шоссе. Вот же напасть. Максим даже невольно огляделся по сторонам. Откуда ж так несёт? Показалось, что над деревьями тянется какая-то зеленоватая дымка. Может, где что горит – химикаты какие-то? Дачники или фермеры иногда балуются разными удобрениями.

Охранник между тем нерешительно попереминался с ноги на ногу и вдруг, резко качнувшись, стартанул к машине. Чудной мужик, ей-богу. Перед решёткой Павел Валерьянович остановился как вкопанный, будто впервые её увидел, затем поднял осоловевшие глаза на Максима и нахмурился. На лице его отобразилась такая гримаса, словно охранник совершал невероятное умственное усилие. Руки неуверенно потянулись к заглушке ворот. Максим выдохнул – створки наконец-то подались в стороны, влекомые собственным весом.

«Газель» рыкнула, дёрнулась на воткнутой передаче, и пошуршала покрышками по дороге в сторону административного корпуса. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Максим удивлённо отметил тот факт, что охранник просто тупо постоял рядом с распахнутыми воротами, а затем развернулся и пошёл к себе, так и оставив их нетронутыми. Называется, заезжай кто хочешь. Странный он.

По пути встретились несколько вожатых, которые повернулись полукругом, провожая задумчивыми взглядами микроавтобус. Ивернев усмехнулся. Похоже, в последний вечер у костра персонал очень неплохо принял на грудь, празднуя скорый отпуск и завершение смены.

На небольшой парковке рядом с двухэтажкой центрального здания, где обычно разворачивались автобусы с детьми, был только дворник. Он подметал редкую листву. Деревья ещё не начали обильно сбрасывать свои наряды, и поэтому весь лагерь пестрел яркими красками. Максим, чтобы не закрывать старичку фронт работ, остановил авто на краю парковки, где уже не было листвы, высунулся из дверцы и крикнул ему: