– Что там? – старичок высунулся из-за своего стола и посмотрел в направлении моей руки. – Ты увидела кого-то?

Я кивнула.

– Странно, кому тут быть? – заворчал охранник. – Пойду посмотрю, оставайся тут, – он взял связку ключей, и направился в коридор.

Едва он скрылся, я открыла засов на окошке и заглянула в палату. Тим сидел на полу под окном. За прошедший месяц он сильно изменился: бледная кожа, изможденный вид, светлый ёжик волос и худоба делали его старше.

– Тим, – тихонько позвала я. Он открыл глаза. Улыбнулся.

– Привет, Ди. Я ждал тебя.

– А я тебя – нет.

– Жаль, – он поднялся и подошел ко мне. Кожа на лице была не просто бледная, а серая.

– Я рада тебя видеть, – слезы потекли у меня из глаз, – но не таким.

– Перестань. Я же говорил тебе: все по плану.

– К черту ваш план, точнее план твоей сестры. Она использует тебя, – я злилась на него, на Валерию, на себя, на весь мир.

– Не говори так, а то мы поругаемся, – он перестал улыбаться.

В коридоре послышались шаги охранника.

– Я не могу говорить с тобой, – заспешила я. – Отсюда можно выйти, если хорошо себя вести. Я постараюсь поговорить с доктором Ким.

– Она странная, да?

– Есть свои особенности. Держись, – я захлопнула засов на окошке, а через секунду появился охранник.

– Ты чего ревешь? – старичок подошел ко мне. – Испугалась, что ли?

Я закивала.

– Никого там нет, – он махнул в сторону коридора. – Тебе показалось.

Слезы продолжали течь по щекам. Я протянула ключ доктора Ким охраннику.

– Я отдам хозяйке, а ты беги на обед, – охранник вернулся на свое место и зашуршал пакетиками, доставая бесконечное количество коробочек с обедом. Не смотря на наличие столовой, его супруга предпочитала кормить благоверного своей стряпней.

После моего ухода, уплетая бутерброд с домашней ветчиной, охранник вывел на монитор запись последних тридцати минут. Даже в таком почтенном возрасте оставался старым солдатом с привычками, сформировавшимися за долгие годы. В какой-то момент он перестал жевать, черты лица заострились, он усмехнулся, остановил воспроизведение и задумчиво откинулся на кресле. Конечно, всего этого я знать не могла, но чувство тревоги нарастало в глубине души: необходимо что-то предпринять для скорейшего освобождения Тима.

До вечера доктор Ким была занята, и я вернулась в парк помочь Артуру. Я помахала ему рукой, но мужчина не отреагировал на мое появление, а я не обратила внимания на его безразличие, мне было о чем подумать. Долго возиться в парке было немыслимо из-за набравшей свою силу полуденной жары. Время обеда подходило к концу. В жилом блоке я приняла душ и поднялась в свою комнату, чтобы передохнуть и отточить в голове все детали созревшего плана.

Проснулась я в начале шестого от громкого стука. Плохо соображая спросонья, я открыла дверь. На пороге стоял директор.

– Диана, вы должны пройти со мной, – его тон был холодно-официальным.

Я терялась в догадках, что заставило директора подняться ко мне лично. Быстро натянув шлепанцы, я проследовала за ним. Чем ближе мы подходили к домику для пациентов индивидуальной терапии, тем сильнее сжималось мое сердце. Около домика стояли машины полиции и скорой помощи, в вестибюле сидел охранник с одним из служителей закона и что-то тихо ему рассказывал, полицейский кивал и делал пометки в блокноте. Директор подвел меня к креслу в дальнем конце вестибюля и сказал, чтобы я сидела здесь, а сам прошел в часть, где располагались кабинеты врачей. Было не слышно, о чем говорит охранник, и это меня раздражало.

Спустя минут двадцать из коридора появились двое: Артур и еще один полицейский. Руки Артура были в наручниках, на лице полное безразличие и отрешенность. На белой рубашке в районе груди и воротника виднелись следы бурой краски. Видимо, его застали за работой. Проходя мимо меня, Артур улыбнулся:

– Придется тебе одной за парком присматривать, – я никогда не видела, как он улыбается. Улыбка красила его мужественное лицо. Полицейский подтолкнул Артура, и они вышли из домика. Из коридора послышался шорох шагов, появились два человека в жилетах с надписью «Полиция». Они несли носилки, на которых лежал длинный черный мешок. Следом за ними шел незнакомый мне врач в белом халате, директор и полицейский. Вся процессия вышла из домика, но вскоре директор и полицейский вернулись.

– Диана, – обратился ко мне директор, – расскажи нам, пожалуйста, когда ты в последний раз видела доктора Ким, Артура, и что ты делала сегодня днем в кабинете Маргарет.

Я удивленно посмотрела на директора, изобразила, что пишу, давая понять, что я могу написать.

– Диана, – он вздохнул и присел на поручень кресла рядом со мной, – давай говорить правду, это в интересах всех, поверь. Может быть, ты поможешь Артуру. Ты же хочешь помочь Артуру? И не надо скрывать, что ты можешь говорить. Всем будет проще, если ты будешь честна.

Я рассказала все, что знала о сегодняшнем дне за исключением разговора с Тимом. Однако и это уже было известно полицейским из записи на посту охраны. Пришлось выложить все начистоту. Впрочем, криминала в моем утаивании не было, ведь всем известно, что говорить с пациентами спецблока нельзя.

– А кто такая Валерия? – уточнил полицейский.

– Это не важно, – смутился директор. – В данном случае – это выдумка Дианы. Сегодня посторонних на территории клиники не было.

Это звучало странно, но, возможно, директору было что скрывать, я не стала вмешиваться. Родственники многих пациентов не хотят афишировать свое присутствие в клинике.

Как я поняла в ходе разговора, события после обеда развивались следующим образом: Артур занимался розами. Он был очень расстроен, так как обнаружил, что кто-то срезал его любимые цветы. Расстроен, пожалуй, не совсем правильное слово. Он был в гневе. Сквозь открытое окно он увидел своих любимцев на столе у доктора Ким. Мужчина подошел к окну и уставился на вазу с цветами.

В это время, завершив послеобеденную десятиминутную прогулку, в кабинет вернулась доктор Ким. Она увидела Артура и подошла спросить, что случилось. Артур указал на цветы и спросил: зачем она сорвала его цветы. Маргарет Ким в очередной раз смогла убедиться, что мужчины – мелочные существа. Она не стала вступать с ним в дальнейшую полемику, а просто взяла цветы и положила их на оконный отлив (думаю, она с удовольствием швырнула бы их в лицо Артура, но он был пациентом, а доктор Ким отдавала отчет в том, что нельзя провоцировать больных людей). К сожалению, для этого ей пришлось открыть окно, чем воспользовался Артур. Будучи в прекрасной физической форме, он подтянулся, ухватившись за карниз, и легко впрыгнул в комнату. Сложно догадаться, какой была последняя мысль Марго, когда остроконечная железная лопатка садовника с силой вошла под ее ребра. Возможно, она думала обо мне. О том, что кофе из Танзании мы сегодня вечером не попьем. Поняв, что натворил, Артур сам подошел к охраннику и сообщил о случившемся. К приезду скорой и полиции доктор Маргарет Ким была мертва.

Трагедия повлияла на всех. Были приняты административные решения о мерах безопасности, установлены дополнительные камеры внешнего наблюдения, наложен ряд запретов для пациентов. В честь Маргарет был установлен небольшой вазон из гранита, мне поручили следить за наличием свежих цветов. Группа пациентов, отдыхающих на море, вместе с сопровождающими врачами была досрочно возвращена в клинику.

***

– Ты знаешь, что директор тебя недолюбливает? – Макса я теперь видела каждый вечер, он рассказывал мне о состоянии Тима, но мы ни разу за прошедшие с возвращения группы три дня не обсуждали смерть Маргарет. Этим вопросом Макс вызывал меня на разговор.

– Он меня всегда недолюбливал, – спокойно ответила я.

– После смерти Марго особенно. Он считает, что ты случайно, – Макс осторожно подбирал слова, – способствовала всему этому.

– Плевать на него. А что думаешь ты?

– Я верю тебе, но согласись, – Макс виновато улыбнулся, – ты отлично знала об отношении Артура к этим цветам.