… Замшелый Мафусаил, робкий, тихий Соломончик на поверку оказался волнорезом, о который разбивались все усилия Валерия. Ни о каком режиме cito, о котором мечтал Маслаков со товарищи, и речи не могло идти.

Петровский терпеливо втолковывал Мафусаилу: не принимать отдыхающих, готовить дом отдыха к капитальному ремонту. Старый пройдошливый директор кивал головой, опушенной белым пухом, и продолжал продавать путевки. Когда бы ни приехал Петровский, дом отдыха был набит отдыхающими.

В очередной приезд Валерий начал со столовой – она оказалась полной.

Постояльцы, небольшими отарами совершавшие променад по аллеям, буквально вывели Петровского из себя. «Демоны! Злодеи! Смерти моей хотите?», – ругался про себя Валерий.

Застав Соломончика на рабочем месте, Петровский сходу напустился на лукавого старика:

– Соломон Моисеевич! Вы должны были готовить помещения к ремонту! Мы договаривались, что вы освободите от мебели номера на втором этаже. Так или нет, Соломон Моисеевич? – Валерий навис над директорским столом.

Соломончик сощурил подслеповатые глазки.

– Голубчик, – промямлил он, – скажите на милость, куда мы должны девать мебель?

– Распродажу устройте, раздайте нищим, передайте в дар детским домам, на свалку отправьте этот инвентарь, к черту, – куда хотите! – Петровский хлопнул по столу ладонью, так что Соломончик зажмурился. – Соломон Моисеевич, это партизанщина! Саботаж!

Петровский ожидал, что изнеженный в бесконфликтной атмосфере дома отдыха Соломон Моисеевич оскорбится и хлопнет дверью, но не тут-то было. Вместо этого старичок захлопал лысыми веками, обезоруживающе улыбнулся и прошелестел скрипучим голоском:

– Голубчик, я стараюсь, но дел много. Мне бы ваши годы…

Петровский вдруг остыл.

Этак никаких нервов не хватит. Таким манером он превратится в невротика и психопата.

Пора подключать «административный ресурс», пусть отрабатывает свою часть договора.

Валерий на мгновение представил, в каких выражениях ответит Маслаков на предложение решить проблему. «Ничего ты без меня не можешь», «Что бы ты без меня делал?», – Петровский прямо слышал голос приятеля. А потом Андрей распишет свои заслуги перед инвестором. Номенклатура, одним словом.

Плевать, пусть что угодно говорит, лишь бы польза была, решил Валерий.

Он позвал Маслакова на ужин в ресторанчик в старом центре с изысканной кухней – это была взятка, но скупость, как известно, в таких делах неуместна.

– Ну как там, В «Белом озере»? Начал ремонт? – абсолютно серьезно спросил Андрей.

– Какой ты быстрый! – окрысился Петровский.

– Так время идет, – попенял Маслаков. – Инвестор готов вложиться, копытом, можно сказать, землю бьет. Мы его потеряем, если ты будешь телиться.

Кто бы сомневался! Сидят в управе, а горы двигать приходится другим. Сами бы попробовали сковырнуть с насиженного места свору окопавшихся защитников дома отдыха.

Именно это Валерий и попытался втолковать приятелю:

– Не так все просто, Андрей. Эти санаторные вообразили себя гугенотами в крепости Ла-Рошель, держаться будут насмерть. У тебя же административный рычаг. Натрави на них проверки, какие только возможно.

Маслаков сначала позеленел, потом пошел рябью:

– Спятил?! – просипел он. – Под монастырь меня подвести захотел? На каком основании я устрою там проверку? Ты знаешь, что сейчас бывает с теми, кто кошмарит бизнес? – поинтересовался Маслаков и с недовольным видом вернулся к еде.

… Вечер умыл руки, отдал город на откуп ночи.

Под покровом темноты мужчина в спортивном костюме с капюшоном и рюкзаком на плече выскользнул из добротной сталинской пятиэтажки.

Не привлекая внимания, свернул за угол дома и скользящей походкой направился по тропинке к гаражам. Дойдя до середины линии, приблизился к одной из металлических «ракушек», и, подсвечивая фонариком, открыл дверь.

Пробыв внутри не больше минуты, мужчина выкатил из «ракушки» велосипед, закрыл гараж и перекинул ногу через раму. Несколько минут велосипедист петлял по дворам, затем выехал на трассу, на которую со всех сторон надвигался туман. Вскоре силуэт велосипедиста растаял в неясном свете фонарей.

Первые полчаса мелькали редкие огни заправок и магазинов, под колесами велосипеда шелестел асфальт, потом велосипедист свернул на проселочную дорогу. Огни и асфальт исчезли, только слабый свет фонарика рассекал туман.

Когда впереди показались ворота «Белого озера», велосипедист выключил фонарик и некоторое время ехал, ориентируясь в темноте.

Доехав до ограды, приткнул к ней средство передвижения, вытащил из рюкзака какую-то вещицу. В следующий момент ночной гость надел на голову вязаную шапочку с прорезями для глаз.

Вскоре темный силуэт мелькнул на аллее дома отдыха и приблизился к двери, ведущей в полу-подвал жилого корпуса

Здесь ниндзя достал из кармана резиновые перчатки, дунул по очереди в каждую, ловко расправил и натянул на руки. Почти то же проделал с обувью – натянул бахилы.

Теперь внимание гостя сосредоточилось на замке.

Замок оказался висячим и не отнял много времени. Звякнули запоры, мужчина ночным татем скользнул в черный проем и прикрыл за собой дверь.

За дверью начинался спуск в подвал, и непрошеный гость снова включил фонарик.

Обследуя лучом стены, он нашел то, что искал – водопроводную трубу.

Как ожидалось, труба была стальной и довольно изношенной. Луч фонаря заскользил вдоль стены, пока не наткнулся на запорный вентиль.

Повернув вентиль по часовой стрелке, мужчина продолжил обследование. Фонарь выхватил из тьмы бетонную стену, противопожарный щит и остановился на разветвлении водопровода.

На месте стыков стояли древние бронзовые муфты. Издав короткий победный звук, мужчина скинул со спины рюкзак.

В руках у него оказались разводной ключ и салфетка из набора автомобилиста.

Накрыв муфту салфеткой, загадочный мастер зажал ее ключом и слегка отвернул против часовой стрелки. Проржавевшая резьба сопротивлялась, но ключ был неумолим.

Завершив свое преступное дело, тать прихватил салфетку, не заметив, что она порвалась в месте зажима, вернулся к запорному вентилю и открыл его. Уже через секунду его слух уловил свист вырвавшейся водяной струи.

Мужчина взбежал по ступенькам, осторожно выглянул на улицу. Молчаливая ночь окутала туманом преступника, приняла и благословила.

… В ушах Петровского звучала оратория Генделя: «Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!»

Потоп развязал руки Маслакову, в дом отдыха косяком повалили проверяющие.

Защитники крепости выбросили белый флаг. И вспомнили о своем спасителе – о Валерии Петровском.

– Голубчик, – жалобно прохныкал в трубку Соломончик, – не знаю, что делать. У нас подвал затопило. Тут же воронье это слетелось: Роспотребнадзор, МЧС, налоговая и трудовая инспекция. Предписание выдали закрыть дом отдыха на ремонт. Прокурор сроком грозит. У вас же связи в администрации, может быть, вы как-нибудь уладите эту проблему?

Петровский выдержал паузу.

– Попробую, Соломон Моисеевич, – со вздохом изрек он, – но ничего не обещаю.

Уже на следующий день Соломончику была скормлена байка про «конфликт интересов» и «противодействие коррупции».

Запуганный малопонятными идиомами, Соломончик готов был без боя сдать скопом всю матчасть с креслом директора в придачу, только бы не оказаться за решеткой вместо заслуженной пенсии.

– И что же делать? – спросил он с дрожью в голосе.

– Собирайте-ка учредителей, Соломон Моисеевич, – покровительственным тоном велел Валерий.

Мафусаил оперативно всех собрал, явился даже представитель администрации, акула юриспруденции некто Беленький.

Петровский прибыл последним.

Кивнул Брусенской и с независимым видом принялся рыться в портфеле. Адреналин гулял в крови, Валерию сейчас сам черт был не брат.