– Ты самая красивая.

Они обвенчаются и проживут долго и счастливо. У них родиться девочка и два мальчика – Борис и Глеб, первые русские святые.

25 ноября 2018 г.

Стрельцы стреляли через реку. Их серые кафтаны и шапки то и дело мелькали на высоком берегу Яика. Сделав выстрел, они отходи вглубь, уступая место другим. Стрельба шла почти беспрерывно, пороха не жалели.

26 июня 1614 года.

Два дня назад эти же стрельцы осаждали казачий городок Медвежий. А потом стрелецкие головы Пальчиков и Онучин прислали в городок письма, что им нужны только вор, воруха и воронёнок, а казакам их вины милостивый государь Михаил Фёдорович прощает. Казаки собрали круг. Вор Иван Заруцкий вместе с Мариной Мнишек и её сыном Иваном, с двумя десятком волжских казаков не стали дожидаться решения казачьего круга, а сели в лодки и отплыли вверх по Яику. Далеко уйти не удалось. Стрельцы, по-видимому, следили за ними. На против Медвежьего острова перегородили беглецам путь стрельбой. Пришлось причаливать к берегу, пока их не перестреляли на воде, как уток.

Казаки укрывались за перевёрнутыми лодками и лениво отстреливались. Стрелецкие пули поднимали песок или перед лодками, или за ними, судя по всему, стрельцы убивать никого не хотели, а только нагоняли страх.

За лодками, в некотором отдалении, перед кустами стоял с обнажённой саблей в правой руке и с полковничьей булавой в левой «тушинский боярин» пан Иван Заруцкий, полковник Войска Донского. Всё, что можно было проиграть, он проиграл, и вот пришли за его жизнью и, судя по всему, её он тоже проиграл. Но это не важно, он казак, хоть и не рождён казаком, и смерти не боится. Страшно за Марину Юрьевну, урождённую Мнишек, жену, они обвенчались в Астрахани и сына Ивана, который считается сыном царя Дмитрия Ивановича, но на самом деле это его сын. С ложным царём Дмитрием Ивановичем, вторым по счёту, они сразу договорились полюбовно, когда казачий полковник и походный атаман привёз её в Тушино из Царёва Займища, что царство Московское – Дмитрию, а ему, Заруцкому, царица – Марина Юрьевна, урождённая Мнишек. Да, пусть она считается женой Дмитрия, ему не жалко, но во всём остальном она его. Да и что мог сделать Тушинский вор? У Марины Юрьевны было стойкое отвращение, что к первому самозванцу из-за его бородавок на лице, что ко второму. Не могло быть у них супружеской близости.

Обвенчалась Мнишек с царём Дмитрием в Калуге вынужденно, чтобы перед русскими православными людьми выглядеть законной московской царицей. И после венчания она забеременела от Заруцкого.

С царём Дмитрием Ивановичем не сложилось. Зарубил его в Калуге Пётр Урусов, татарин, мстил за убитого касимовского хана Ураз-Муххамеда. Марина Мнишек опять стала вдовой. Народ русский не захотел в цари малолетнего Ивана, сына Мнишек, и как Заруцкий не уговаривал, выбрали Мишу Романова.

Счастье отвернулось от Заруцкого и Марины, и после многих скитаний они оказались в Астрахани. Ногаи и казаки не поддержали ни сына ложного царевича Дмитрия, ни самого Заруцкого, а поддержали ново призванного царя Михаила Фёдоровича Романова. Из Астрахани пришлось бежать на Яик. И вот чёрт занёс их на Медвежий остров.

Марина пряталась в кустах, прижимая трёхлетнего сына Ивана к себе. Их собственно и загораживал собой пан Заруцкий.

Неожиданно стрельба прекратилась. На берег выехал, судя по яркой одежде, казак. Он поднял руку, привлекая внимание.

– Я полковник яицкий Неждан Нечаев. Слушайте меня, казаки. Государь Михаил Фёдорович прислал стрельцов только за головой пана Заруцкого и ещё им нужна воруха Маринка Мнишек и сын её Ивашка Воронёнок. Ваши головы царю не нужны. Это сказано яицким казакам и вам волжским тако же. Я говорил со стрелецкими головами Пальчиковым и Онучиным, и они мне крест целовали, что отпустят вас на все четыре стороны, если вы, казаки, выдадите трёх обозначенных персон им, стрелецким головам.

Казаки на острове оглянулись на своего вождя, ожидая его решения. Заруцкий медленно вложил саблю в ножны, а булаву заткнул за пояс.

– Спаси вас Бог, казаки, за службу верную, что не оставили меня до последнего часа. Видать судьба у меня такая не счастливая. Зачем вам из-за меня пропадать? Уходите.

– Бог с тобою, Иван Мартынович, – отвечали казаки, – как же мы тебя оставим? Может быть, до ночи просидим, отобьёмся, а по темноте уйдём.

– Не отобьёмся, – возразил Заруцкий, – стрельцы по мосту на остров придут. Уходите, казаки. Спасибо вам: тебе Ус, тебе Верзига, и тебе Железное Копыто, и вам братики Лысый и Боров.

Заруцкий поклонился казакам в пояс. Казаки нехотя отправились к лодкам.

– Неждан! – закричал Заруцкий. – Казаки тебе доверились. А я здесь остался с царицей и царевичем.

– Ждите, – прокричал в ответ Неждан.

Казаки поставили лодки на воду, сели в них и не спеша погребли вверх по течению. По ним не стреляли.

Мнишек вышла из кустов с ребёнком на руках, подошла к Заруцкому. Она была в своём красном бархатном гусарском мундире, сшитом перед её бегством в Калугу к Дмитрию.

– Янек, – сказала Марина, – неужели это конец? Неужели Господь допустит это?

– Господь милостив, Маша, будем молиться, и уповать на него.

Заруцкий ни в Бога, ни в чёрта не верил, но так вокруг все говорили, а Марина на́божная женщина, то по-другому при ней и не скажешь.

– Надо бы было самим в Персию бежать, – с горечью сказала Марина, – а не послов туда засылать.

– И что там делать? По чужим углам скитаться, куски собирать среди нехристей?

– А оттуда – в Польшу.

– Как? Через басурманские страны? Проще в рабство попасть, чем в Польшу.

– Говорила тебе тогда, что надо в Литву бежать и там войско собирать. Я законная, венчанная на царство, московская государыня, – гордо заявила полячка.

– Какое войско, Маша? Тебя твои поляки не признавали. Одна и надежда была на моих донцов. Да и поздно уже нам об этом гуторить, вон за нами идут.

К ним приближались стрельцы и казаки. Марина сильней прижала сына к себе.

В Астрахань ехали полем. Южное солнце грело жарко. Заруцкого и Мнишек связали вместе, на Ивана надели ножные и ручные кандалы, на Марину только ножные, на руках она держала сына.

Стрельцам было приказано, что, если нападут на них ногаи или какие воровские казаки, в первую очередь воров зарубить без жалости.

Скрипели возы, тянулась бесконечная степь, Ваня вертелся на руках у матери, ему было всё интересно: и казаки в пёстрых одеждах, и стрельцы в серых кафтанах и степь эта унылая под ярким солнцем. Он задавал сотни вопросов, Марина еле успевала отвечать на них.

Заруцкий тоже решил задать вопросы казачьему полковнику, они знали друг друга ещё по Москве, вместе были в Первом ополчении.

– Почему же меня казаки не поддержали? А, Неждан? Было бы у нас своё казачье царство.

– Чудной ты, Иван. Тебя, наверно, здорово по голове ударили. Что бы мы делали в этом царстве? Казаки не сеют и не пашут, а саблями машут. А в Астрахани ты что учудил?

– А как ещё? С астраханцами только жестокостью можно было справиться.

– И чего, помогло? То-то ты здесь оказался.

Заруцкий нахмурился, какое-то время молчал.

– Почему же, всё-таки, нет, Неждан? – продолжил он задавать вопросы. – Объединили бы Дон, Терек, Волгу, Яик. Столица была бы в Астрахани.

– А жалование, порох и зерно нам бы твой Аббас из Персии присылал? – в словах Неждана звучала насмешка.

– А хоть бы и так.

– И от кого бы мы его тут защищали? Вон ногаи присягнули царю Михаилу Фёдоровичу и бий Иштерек твой тоже присягнул. Басурмане, а понимают выгоду свою. А мы что ж, басурману служить будем? Лучше уж своему царю, православному.

– Так почему присягнули Михаилу Фёдоровичу, а не Ивану Дмитриевичу? – Заруцкий кивнул на Ваню. – Он православный.

– Народ русский выбрал законного царя. Да и откуда ты приволок этого Дмитрия? И не твой ли это сын? Уж дюже похож.