— Я его… люблю. Я — его сердце.

Джинни смахивает слёзы у существа, думая, что это первый раз, когда кто-то увидел, как зомби плачет.

— Тогда отдай его мне, — очень нежно говорит она.

Всё ещё выглядя неуверенно, существо медленно спихивает Драко с колен. Он липкий и покрыт кровью. Дальше Джинни использует левитирующие чары, чтобы перенести его через линию, и зовёт Гарри на помощь.

— Малфой? — кричит Джинни, похлопывая его по щеке. — Драко! Ты слышишь меня? Это Джинни Уизли!

— Он холодный, но ещё дышит, — говорит Гарри.

Джинни осматривает его раны.

— Похоже, в укусах инфекция. Существо вырвало из него куски плоти. Он изнеможён, и у него температура. Чудо, что он ещё жив.

— Упёртый сукин сын, — выплёвывает Гарри. Однако его ярость была показной. Жалость побеждает, и он использует заклинания первой помощи, чтобы временно остановить кровотечение.

— Я аппарирую вместе с ним, — говорит он Джинни. Это было разумное решение — Гарри был наиболее искусен в аппарировании.

— Инфекционное отделение Святого Мунго?

— И побыстрее, — говорит он.

— Что насчёт этого? — шепчет Джинни, указывая головой на существо.

Для борьбы с зомби существует единый протокол. Фактически, это был закон.

— Мы не можем просто оставить её здесь.

Джинни хмурится.

— Её?

Существо — точная копия Гермионы Грейнджер, вплоть до веснушек на носу, — теперь стояло на ногах.

— Я хочу… пойти… с ним, — говорит оно, глядя на бессознательное тело Малфоя. — Но я не могу, — оно указывает на линию на полу. — Драко сказал… я не могу… пересечь.

— Линию? — Гарри был сбит с толку. — Почему ты не можешь её пересечь?

Ответа не последовало.

— Как думаешь, линия обозначает защитные чары? — спрашивает Джинни.

— Не знаю, — отвечает Гарри.

— Может ли что-то на другой стороне удерживать существо? Особая магия, которую мы обнаружили ранее?

Гарри пожимает плечами.

— Возможно. В любом случае, мы должны убедиться, что оно не уйдет.

— Правильно. Я закрою двери за собой. Гарри, ты можешь взять простыню, чтобы я прикрыла Малфоя, пожалуйста?

Гарри не пришлось пересекать черту, чтобы добраться до груды постельного белья возле матраса. Зомби поднимает простыню и протягивает ему.

— Спасибо, — говорит он, трясущимися руками забирая её у существа.

Он помогает Джинни обернуть тело Драко.

— Мне очень жаль, — говорит Джинни мужчине без сознания. Она проводит рукавом по лицу, вытирая слёзы. — Мне очень жаль, что мы не заглянули к тебе раньше, что мы не позаботились… что мы не старались изо всех сил.

— Мы подвели Гермиону, — говорит Гарри. — Понимаешь? Единственное, о чём она нас попросила… и мы чертовски подвели её.

Джинни поднимает Драко на уровень бёдер.

— Сегодня мы исправимся. Мы сделаем то, о чём она нас просила, Гарри. Должным образом. Забирай его сейчас же. Я закрою всё здесь и присоединюсь к тебе в Святом Мунго.

— Хорошо, пожалуйста, будь осторожна.

— Конечно.

Гарри бросает на существо печальный прощальный взгляд, прежде чем аппарировать.

— Мы вернёмся, — говорит Джинни. Чтобы что? Она не была уверена, но они определённо придут ещё раз. Это она могла пообещать.

Они узнают, что здесь случилось, исследуют действие странной магии, которая целый год поддерживала зомби в первозданном виде.

Существо шагает вперед.

— Подожди. Драко сказал… он сказал… я — его сердце. Вот почему… он создал… меня.

Джинни кивает, от этого движения на воротник её пальто скатывается слеза.

— Да, ты была его сердцем.

— А… он сможет… жить без… сердца?

— Он сможет, — отвечает Джинни. — Ему придётся. Мы поможем ему в этом.

Зомби кивает, похоже, удовлетворённый ответом Джинни. Он улыбается.

— Спасибо.

Джинни наносит защитные чары, ограждая комнату от любых попыток входа и выхода, бросает последний взгляд на существо, а затем аппарирует в больницу.

*

Гермиона заправляет постель.

Простыни грязные и жёсткие от засохшей крови, но она старается изо всех сил. Она убирает свою коллекцию книг и других безделушек. Драко так и не вернул её коллекцию баночек. Она прощает его.

У неё остались листья. Они лежат, засушенные, между страниц толстых книг. Она не хотела, чтобы Драко читал ей эти книги, но они прекрасно подходили для хранения её гербария.

Вытащив из-под матраса голубое платье — тоже залитое кровью и порванное в нескольких местах, — она надевает его, не торопясь застёгивая неудобные петельки. Её волосы ужасно запутаны, поэтому она ничего с ними не делает. Драко никогда не давал смотреть ей в зеркало. Она понятия не имеет, как выглядит, но знает, что красивая, потому что так сказал ей Драко.

Она смотрит на граммофон. Он не играет, потому что человек, который пришёл помочь Драко, выключил его.

Гермиона подходит к линии, её босые ноги останавливаются в миллиметрах от черты. Она знает, что она такое. Знала всегда, но раньше это было неважно.

Сейчас это имеет значение, теперь она знает, почему она не может быть с Драко.

Она причинила ему боль, хотя и не хотела этого. Она была так голодна, а воздух больше её не питал. Драко говорил, что она его хорошая девочка, но это не так. Это не её вина. Всё случилось из-за того, какая она есть. Он сказал ей, что она его сердце, но теперь она знает, что он может жить без неё.

Хорошо.

Переступить черту — самая лёгкая часть. Дотянуться до граммофона намного тяжелее. За чертой — полное отсутствие питательной магии.

Её плоть ускоренно разлагается — она гниёт, а затем отделяется от тела и ошмётками падает вниз.

Мышцы истощаются, заставляя её сутулиться. К тому времени, когда она взяла пластинку в руки, она превратилась в скелет.

Клочья окровавленных волос падают на пол. Она опускает стилус в тот момент, когда её веки отрываются от глазных яблок. Один глаз лопается, стекловидная жидкость выливается на остатки её деформированного лица. Может быть, это хорошо, что в камере нет зеркал.

Гермиона падает на землю как раз в тот момент, когда La Vie En Rose в последний раз играет в подземельях Малфой-Мэнора.