- Каковы твои планы на мальчика? - коротко спросил Макрон. - Ты собираешься взять его с собой?

- Нет. На Сардинии чума, поэтому Луций остается здесь, в Риме. Я найду ему наставника.

- Разве он не молод для этого?

- Возможно, но это займёт его мысли, чтобы он не скучал по мне. Или по вам с Петронеллой, если уж на то пошло.

- Нам будет его не хватать. Особенно Петронелле.

- Никому из нас не будет легко, - поразмыслил Катон. - Мы вчетвером, как целая семья. И собака.

- Собачку, которую ты можешь оставить себе, - фыркнул Макрон. - Я не знаю, что ты нашел в этой дворняге. Он не умеет охотиться, он так же склонен скорее зализать вора досмерти, чем прокусить ему шею, и это пустая трата сестерциев на его содержание.

- Вот почему я оставляю его здесь, в Риме. Полагаю, ты придерживался того же мнения обо мне, когда я появился вместе с другими новобранцами Второго легиона. Но у Кассия все получилось, как и у меня.

- Не полируй свои сиськи слишком сильно, парень. Ты достаточно хорошо показал себя в качестве офицера, но только боги знают, что произойдет, если бы ты оказался на моем плацу для проверки твоего снаряжения.

- Юпитер всемогущий. Совершенства никогда не бывает достаточно для любого из вас – центурионов-ветеранов.

- Достаточно верно, - Макрон сделал глоток разбавленного вина. - Когда я присоединился к легионам, все было куда сложнее. Но в наши дни? Мы должны пытаться каждый раз превращать в мужчин непрерывный поток из соплей и изнеженных маменькиных сосунков. Это разбивает мое долбанное сердце, и так оно и есть. Так что хорошо, что меня выпишут из армейских рядов и мне не придется быть свидетелем этого жалкого позорища.

Катон уже много раз слышал эти сварливые песнопения, но на этот раз Макрон действительно уходил из армии, и все, что оставалось от его долгих лет службы, – это воспоминания. Кампании, которые они разделили вместе, и люди, которых они знали, хорошие и плохие, большинство из которых погибли или остались навсегда позади, когда Катон и Макрон были переведены в другие подразделения. Он поднял кубок. - За наших отсутствующих братьев.

Макрон ненадолго поджал губы, быстро вспоминая их лица. – За отсутствующих братьев.

*******

На следующее утро Макрон и Катон вошли в лагерь преторианцев и направились к казармам Второй когорты. На Катоне была простая туника, так как он не хотел привлекать к себе внимание и рисковать, что кто-то доложит о его присутствии Бурру. Несмотря на то, что Сенека согласился, что он может взять с собой пятерых человек из когорты, не было никакой гарантии, что он еще сообщил об этом командиру преторианской гвардии. По мнению Катона, сенатор был из тех людей, которые однажды могли пообещать что-то без всякого желания выполнить это на следующий день.

Когда они достигли помещения трибуна в конце казармы, Макрон встал в сторонке, пропуская своего друга первым. Катон улыбнулся и покачал головой.

- После тебя, мой друг. Теперь это твоя когорта.

- Только в течение следующих нескольких дней. - Макрон прищелкнул языком. - Трибун Макрон, командир Второй преторианской когорты. Словно сладостные струны кифары для моего слуха. Если бы только мой отец мог видеть меня сейчас. Всегда говорил, что никогда из меня не выйдет ничего путного. Как хорошо.

Он вошел внутрь, и они направились в трибунский таблиний. Макрон послал одного из писцов собрать центурионов и опционов.

- Будем надеяться, что у них будут добровольческие настроения, - сказал он, вытаскивая запасную скамейку из комнаты писцов и толкая ее к стене. Сжав кулаки в пояснице, он со стоном выгнул позвоночник.

- С тобой все в порядке? - спросил Катон.

Его друг подался вперед и расслабил плечи. - Обычные боли в спине и коленях, которые я испытываю уже какое-то время. Виноваты все эти долбанные годы, когда я бродил груженый маршевой фуркой на плече. Тем не менее, я, возможно, и старею и становлюсь все менее проворным, но я могу владеть мечом лучше, чем большинство мужчин вдвое моложе меня, и использовать кулаки лучше, чем кто-либо другой за пределами арены.

Катон мельком взглянул на своего друга. В то время как волосы Макрона поседели на висках, а некогда темные локоны теперь были покрыты серебристыми прожилками и заметно редели, его руки и ноги оставались мускулистыми, и он явно оставался силой, с которой нужно считаться. - Будем надеяться, что когда ты поселишься в Лондиниуме, это будет не так уж и важно.

- Я уверен, что буду занят тем, что буду избавляться от всяких проходимцев и выпивох и убеждаться в том, что ни одной из местных банд не вздумается, что они как-то могут вмешаться в наши дела. - Он заговорил с блеском в глазах. - Я все еще буду в хорошей форме некоторое время.

Звук шагов эхом разнесся по коридору, и мгновение спустя вошли первые из офицеров, которые с готовностью поприветствовали Катона и радостно улыбнулись.

- Рад видеть тебя, Игнаций. Тебя тоже, Порцин. Как прошло возвращение из Тарса?

Игнаций, коренастый ветеран, пожевал губу. - Грузовой трюм – не самая удобная из всех комнатенок, господин. Большую часть времени я был занят выливанием содержимого моих кишков за борт.

Катон сочувственно кивнул. Сам он страдал ужасной морской болезнью на самой легкой из волн. Он посмотрел на другого мужчину. Порцину было около двадцати пяти. Он потерял большую часть своей тяжелой массы за последние две кампании и теперь выглядел поджарым и подтянутым. Он сел на скамейку рядом с Игнацием.

- Что это такое происходит, господин? Вас вернут во Вторую когорту?

- А у вас что – проблемы с нынешним руководством? - потребовал ответа Макрон и подмигнул.

- Нет, - прямо ответил Катон. - Моя служба в преторианской гвардии окончена.

- Ребятам будет жаль это слышать. Они надеются, что Бурр одумается и восстановит вас.

- Мне жаль их разочаровывать, но это не в наших руках.

Прибыли другие центурионы со своими опционами и втиснулись в скромный таблиний, обменявшись приветствиями с Катоном, прежде чем сесть. Макрон закрыл за ними дверь и занял место у плеча Катона, пока его друг упорядочивал свои мысли.

- Хорошая новость заключается в том, что никакого официального расследования в отношении моего обращения с когортой проводиться не будет. Император решил, что этого достаточно – лишить меня командования. Я могу жить с этим, с учетом что альтернативный вариант – не жить вовсе. Тем не менее, мне больно быть вынужденным покинуть вас всех. Мы вместе прошли через несколько тяжелых маршей и тяжелых сражений. Теперь для большинства парней все кончено, и они вернулись к комфортной жизни в Риме. Дешевое вино, доступные женщины, которым нравится красивая форма, много монет от императора, гонки на колесницах и гладиаторские бои, чтобы развлечь ребят. Они – вы – заслужили эти награды.

- И вы тоже, господин, - выпалил Метелл, недавно получивший звание центуриона. Его храбрость и сообразительность привлекли внимание Катона, когда тот служил опционом.

- Похоже, что моя награда заключается в том, чтобы отправиться ​​на Сардинию, чтобы взять на себя командование тамошним гарнизоном и укротить местных восставших жителей. Судя по тому, что я уже узнал об острове, местность делает это сложной задачей. Еще больше ситуацию усугубил голод, поразивший местных жителей. И если этого было недостаточно, теперь они борются с эпидемией чумы, разразившейся на юге острова, - он помолчал и печально улыбнулся. - Как видите, это серьезный вызов, но неблагодарный. Если порядок на Сардинии нарушится, зерно и масло, которые остров поставляет в Рим, иссякнут, и в столице будет голод. Судя по тому, что мне сказали, там наши парни достаточно тонко растянуты и к тому же сомнительного качества. Мне понадобится помощь хороших людей, если я хочу иметь хоть какой-то шанс на успех. Мне разрешили взять с собой пятерых человек из Второй когорты. Поскольку упомянутый имперский советник не указал звание этих людей, я пришел сюда, чтобы сообщить его вам первым. Мне нужны хорошие солдаты, чтобы привести гарнизон провинции в форму, а лучше центурионов и опционов Второй преторианской когорты не сыскать. Аполлоний уже согласился сопровождать меня. Мне нужно еще пять. Центурион Макрон исключен из-за его неизбежного увольнения.