По нестройности голосов, взрывам смеха Кузьмин определил, что момент подходящий. Общее застолье начинало рассыпаться.
Кузьмин встал, сам плеснул себе в стакан, сказал, что тоста у него нет. Подарка тоже нет, поэтому он прочтет короткие стихи.
Как я люблю твой гордый профиль
Он мне сопутствует незримо
В моей душе он, словно кофе,
Сладчайший, но нерастворимый.
Кузьмин без малейшей паузы опрокинул стакан. Горло обожгло.
– Закусывай, закусывай!
В его тарелку уже заботливо положили какую-то еду, кто-то протягивал на вилке маринованный грибочек. Кузьмина отпустило. Он почувствовал ту блаженную лёгкость, когда ты ещё совершенно трезв, но уже расслаблен. Теперь он мог позволить себе встретиться с ней глазами.
Томкин профиль напоминал Цветаевский, но был тоньше, воздушнее. Как у многих людей с рельефным фактурным носом, верхняя губа у нее была тонковата, как будто на нее самую малость не хватило материала. Нижняя губа, напротив, была полной, сочной и чуть выступающей вперёд.
Они встретились глазами. Томка сидела за столом, поэтому смотрела на Кузьмина немного снизу вверх. Глаза ее влажно блестели. Кузьмин вдруг ощутил облегчение. Он больше не нуждался в очередной дозе контакта, как раньше. Он освободился от необходимости постоянно видеть, слышать, прикасаться. Кузьмин осознал, что они расстаются. Прощание вышло долгим и мучительным.
Кто-то хлопнул его по плечу. Кузьмин повернулся. Перед ним стоял Михалыч, старый крепкий конструктор, первый наставник.
– Вот ты скажи, ты вот в начальники выбился, – Михалыч был уже «теплый», – что ты про Ельцина думаешь? Можно на него рассчитывать?
– В каком смысле?
– В смысле дать по жопе этим пидарасам!
Вступать в дискуссию Кузьмин не хотел, но Михалыч избавил его от выяснения отношений с Галкой, и он испытывал некоторую благодарность.
– ЦеКашам, – пояснил Михалыч, – все равно они уже недееспособны. Но я что-то этому гундосу не доверяю.
– Если пидарасам дать по жопе, они и гееспособность утратят.
– Все шутишь, а страна в пропасть катится.
– Знаешь, Михалыч, я думаю, что хуже уже быть не должно.
– Михалыч! Отдай мне Кузьмина. Сегодня он мой подарок. Сегодня ты мой подарок, помнишь?
– Помню…
2
Незаметно наступил июль. Лето было на самой вершине, но Кузьмин мысленно уже прощался с ним.
Дни становились чуть короче, небо слегка выгорело на солнце, а зелень незаметно для глаза теряла сочность. Лето катилось под горку.
Кузьмин уже собирался спать, когда пришла соседка. Она была на сносях и в крохотной прихожей сначала появился ее огромный живот, заняв все свободное пространство.
Соседка попросила чаю и поиграть с ней в шахматы, потому что ей все равно не спится. Она была немного странной, поэтому Кузьмин нисколько не удивился. Отказать женщине, которая «вот-вот» он не мог, хотя не хотел ни чаю, ни шахмат, а только спать. Ещё ему было неловко, что он никак не может запомнить, как ее зовут. То ли Настя, то ли Света. Созвучие было очевидным, но лишь сбивало с толку.
Условная Настя в шахматы играла неважно, но поддаваться Кузьмин не считал возможным. Уже сыграно было несколько партий, выпит чай с доливкой кипятка в заварку. Соседка явно не спешила уходить. Взгляд ее упал на гору посуды в раковине, по которой карабкался таракан.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
