«Ах, кара кугина!» Вико появился позади моего соседа, но прежде чем он успел начать свой речитатив, хор собак утопил его, лая и пища, когда они промчались мимо него, чтобы поприветствовать меня.

  Я смотрел на него, потеряв дар речи.

  "Как дела? Вы работали хорошо? "

  «Моя работа была трудной. Я устал."

  «Так, может, я отведу тебя на ужин, на танцы, ты живой». Он говорил по-английски из уважения к г-ну Контрерасу, единственное итальянское слово которого - «граппа».

  «Ужин и танцы, и я почувствую себя трупом. Почему бы тебе не вернуться в свой отель и не дать мне поспать.

  «Естественно, естественно. Вы весь день много работаете, а я играю. У меня есть свой-свой partitura -»

  "Счет."

  «Буоно . Счет. Она у меня. Я отведу ее наверх, аккуратно уложу для вас и предоставлю вам отдыхать.

  «Я возьму это с собой». Я протянул руку.

  "Нет нет. Вчера вечером мы оставили один большой беспорядок, я знаю это, и я был жадным вчера вечером, заставляя вас не спать, когда сегодня вы работаете. Так что я иду с тобой,белово иль disordine -disorderliness ?, то вы отдыхаете без беспокойства. Ты чувствуешь запах цветов, пока я работаю ».

  Прежде чем я успел возразить дальше, он нырнул обратно в гостиную мистера Контрераса и выскочил из него с большим чемоданом. Он ловко извлек букет весенних цветов и партитуру, на этот раз завернутый в кремовый конверт, и обнял меня, чтобы проводить меня вверх по лестнице. Собаки и старик последовали за ним, все четверо так шумели, что из коридора вышел медицинский ординатор, который перебрался через холл от мистера Контрераса.

  "Пожалуйста! Я только что закончил 36-часовую смену и пытаюсь заснуть. Если ты не можешь контролировать этих проклятых собак, я подам жалобу в город ».

  Вико вмешался, когда мистер Контрерас, глубоко вздохнув, приготовился исполнить большую арию в защиту своих любимых животных. «Mi scusa, синьора, mi scusa . Это все мои дела. Я приехал из Италии, чтобы впервые встретиться со своим двоюродным братом. Я так взволнован, что не думаю, я шучу, я мешаю отдыху, которого требуют твои прекрасные глаза. … »

  Я поднялся по лестнице, не дожидаясь конца потока. Вико догнал меня, когда я закрывал дверь. «Это здание привлекает трудолюбивых дам, которым нужно поспать. Ваш бедный сосед. Она находится в больнице, где ее работают днем ​​и ночью. Что такого особенного в Америке, что дамы должны так много работать? Я подарил ей несколько ваших цветов; Я знал, что ты не будешьум, и они сделали ее такой счастливой, что она больше не будет жаловаться на свирепых зверей.

  Он перешел на итальянский, который по его губам легче понять, чем английский. Бросившись на кушетку, он с радостью принялся за обсуждение своего дня с «партитурой». Через нашего общего знакомого мистера Раньера он нашел человека, который мог бы интерпретировать музыку для него. Я был прав: это было из барокко, и не только, скорее всего, Перголези.

  «Так что вовсе не от нашей прабабушки. Зачем вашей матери написанная от руки партитура композитора, которую она может найти в любом музыкальном магазине? "

  Я слишком устал для хитрости. «Вико, где ты был сегодня в пять часов?»

  Он всплеснул руками. «Почему ты вдруг стал похож на полицейского, а, кугина?»

  «Это вопрос, который может задать вам полиция. Я бы сам хотел знать.

  В его глазах появился настороженный взгляд - не гнев, что было бы естественно, или даже недоумение, - хотя он говорил на языке озадаченного человека: я не мог ему завидовать, хотя это был комплимент, когда мы только что встретились, так о чем я, черт возьми, говорил? А почему полиция? Но если я действительно хотел знать, он был внизу, с моим соседом.

  «И если на то пошло, Вик, где ты был в пять часов?»

  «На автостраде Кеннеди. Направляюсь к северному Гарлем-авеню.

  Он остановился на секунду слишком долго, прежде чем снова широко раскрыть руки. «Я не знаю вашего города, кузен, так что это мне ни о чем не говорит».

  «Бене . Спасибо, что потрудились со счетом. А теперь дай мне отдохнуть.

  Я протянул руку, но он проигнорировал меня и бросился к куче бумаг, которые мы оставили в холле вчера вечером, с криком, что я должен отдыхать, теперь он должен работать.