Феликс был дома из больницы; он и Расима разговаривали несколько раз и, казалось, постоянно переписывались. Марта Симона с большим удовлетворением рассказала мне, что шериф согласился с тем, что Феликс не имеет никакого отношения к смерти Лоуренса Фоссона. Пограничники арестовали двух русских, которые следили за мной и Расимой в вертолете. Когда они узнали, что Кетти и Митти - Дмитрий Ракитин - мертвы, русские немедленно обвинили Ракитина во всех известных им преступлениях, включая убийство Фауссона, похищение и пытки Рино.

  Тарик сказал через перевод своей дочери, что не хочет принимать еще одно решение под круглосуточным ружьем. «С тех пор, как люди Башара пришли за мной, это было так. Двадцать четыре часа, чтобы отвезти Расиму в Бейрут, чтобы отвезти мою жену и сына в Иорданию. Когда меня выпустили, у меня было двадцать четыре часа на то, чтобы сесть на корабль, направляющийся в Гавану. А потом возможность сесть на лодку в Америку, чтобы увидеть мою дочь: снова двадцать четыре часа. На этот раз нет. На этот раз мне нужно подумать, прежде чем пересечь другую границу ».

  Лучшее, что я мог сделать, - это связать его с Мартой Симон, чтобы посмотреть, сможет ли она помочь что-нибудь решить.

  За обедом я спросил Тарика о переводе стихотворения Мандельштама, из-за которого он попал в тюрьму.

  Тарик знал русский язык. Он объяснил: во время холодной войны, когда Сирия была тесно связана с Советским Союзом, он провел год в Москве в качестве студента инженерного факультета, но его первой любовью всегда были стихи. Он подружился среди людей, распространявших самиздат; через них он узнал о творчестве великих поэтов-диссидентов 1930-х годов.

  «Ахматова, Пастернак, Цветаева. Для меня лучшим всегда был Мандельштам. Пытался переводить. Язык труден, но также… - Он стукнул рукой по бедру, пока Расима пытался подобрать слово.

  «Ритм, - предложил я, - или метр».

  "Да. Было тяжело, но замечательно. Когда я вернулся в Саракиб, я женился, у меня родился сын и моя красивая, умная дочь. Я ремонтировал велосипеды, водил экскурсии, но всегда писал стихи. Добрые французские друзья собрали мои стихи, и они оказались моими… - Расима снова попытался подобрать слово; мы остановились на «отмене».

  «Мои собственные стихи и некоторые из моих любимых переводов с русского, они были собраны вместе и опубликованы в Бейруте. Один из «узкошерстных полулюдей» Башара увидел стихотворение Мандельштама и показал его Башару ».

  Тарик прочитал мне «Эпиграмму Сталина» по-русски, а затем по-арабски. Это звучало красиво на обоих языках, хотя я не понимал ни одного. Когда я вытащил телефон и посмотрел на него, я понял, почему он рассердит диктатора. Мандельштам писал, что у Сталина были усы, похожие на «бакенбарды тараканов», его последователи были «сборищем соблазнительных полулюдей», которые «ржали, мурлыкали или скулили» по его команде, его законы были «подковами», которые били людей по голове или по голове. глаз или пах.

  «В 1933 году, после того как« Эпиграмма »достигла его ушей, Сталин арестовал и в конечном итоге убил Мандельштама», - сказал Тарик. «Конечно, ни один поэт не должен удивляться, когда полиция приезжает посреди ночи».

  Я подумал о ласковых полулюди в моем собственном правительстве, кричащих о «фейковых новостях», и поежился.

  «Проблема заключалась в усах», - добавил Тарик. «У Сталина был большой, как таракан, упирающийся в губу. У Башара крошечные, как карандаш, усы… Тарик потер пальцами по столу, имитируя ластик.

  «Пятно», - предположил я.

  «На своем трехминутном суде я все же пытался сказать, что Башара нельзя путать со Сталиным, потому что его усы были слишком маленькими».

  «Я уверен, что это не помогло». Я не мог сдержать смех и тут же извинился, но Тарик тоже тихо засмеялся.

  "Да. Не поможет, - сказал он по-английски. «Башару нужны большие тараканьи усы».

  Тарик провел двадцать два месяца в тюрьме Асада, двадцать два месяца, где его, помимо других пыток, били электрическими проводами. Когда его освободили, он немедленно покинул Сирию. Его жена умерла, сын остался в Иордании, но Расима, его любимый «крошечный клочок», был в Чикаго. Он пробился туда.

  64

  Самооправдание

  Я прилетел обратно в Чикаго на втором лучшем самолете Дарро с Расимой, которая очень хотела увидеть Феликса. Тарик остался в Гранд Портидж как гость народа Анисинаабэ. Это не было хорошим долгосрочным решением; Соединенные Штаты вполне могли бы послать агентов в племенной поселок в любой момент, но это дало бы ему некоторую передышку, так что ему не нужно было принимать круглосуточное решение.

  На следующей неделе Сансен возвращался из Аммана. Расима и Тарик согласились, что она должна передать ему Дагона для размещения в Институте Востока до тех пор, пока сокровища Саракиба не вернутся домой.

  «Этого может не случиться при моей жизни», - сказал Тарик. «Но это произойдет. Я не могу прожить жизнь без надежды, что колесо повернется и добро последует за злом ».