«Четверг», - сказал я.

  «Один назад, два назад, три назад?»

  «Сейчас понедельник, мама», - раздраженно прервала Мина, добавив что-то по-арабски.

  Мать легонько зажала рот дочери рукой. "Я говорю. Приходит мужчина. Рано рано, первые молитвы. Это ... это ...

  Она огляделась в поисках вдохновения, затем показала мне свои часы. Она повернула циферблат обратно на пять тридцать.

  «Я разбужу мужа, я разбужу Мину, я разбужу сыновей. Первая стирка. Посмотри наружу, увидишь мужчин. Я боюсь. Женщина здесь, у меня есть грин-карта.

  «Мама Дервы», - вставила Мина, наддуясь, потому что она больше не контролировала драму. «Она легальна; Мама заставила ее спросить мужчин, чего они хотят. Они искали Абуэлиту Мерседес, поэтому мама пошла и разбудила ее - это не ислам, им не нужно вставать в пять тридцать, как мы ».

  «Да, да. Абуэлита Мерседес, очень хорошая женщина, много хорошего для Мины, для Дервы, возьмите с Шерри, когда я работаю, когда работала мать Дервы. Все дети называют ее «Абуэлита», что означает «бабушка», а не только собственные дети. Я беру его ...

  « Ее, мама; если это женщина, то это она, а не он ».

  "Ей. Я беру ее, я беру Шерри. Сюда идут мужчины, - она ​​ударила ножом по своему стулу, чтобы указать на эту самую комнату, - я говорю, она моя мать, все эти мои дети.

  "А потом?"

  "Уехать. Здесь не стоит останавливаться. Мужчины уходят, приходят еще мужчины, ничего хорошего ».

  Я предположил, что она имела в виду, что Абуэлита Мерседес должна переехать до того, как появятся новые агенты INS, ищущие ее. «Вы знаете, куда она ушла?»

  Вздох и пожимание плечами. «Лучше не знать. Не хочу проблем ».

  Я спросил миссис Аттар, знает ли она о мужчинах, с которыми встречалась Никола. Миссис Аттар снова только пожала плечами - она ​​не могла помочь. Когда я спросил о мистере Баладине - начальнике, который иногда возил ее домой, - миссис Баладин. Аттар в непонимании подняла ладони. Никола была хорошей матерью - это была единственная причина, по которой она пошла работать к богатым незнакомцам, чтобы заработать денег для своих двух маленьких девочек. Она приходила домой каждую неделю, чтобы увидеть их; она никогда не опаздывала, у нее никогда не было времени на мужчин. Мина слегка ухмыльнулась, и я подумал, не расскажут ли дети другую историю.

  «Америка - не лучшее место. Ребенок болен, у матери нет денег, мать сядет в тюрьму. Почему? Почему народы не помогают? »

  Она повернулась к Мине, чтобы более полно изложить свои идеи. В Египте мать могла отвести своего больного ребенка в клинику, где о нем позаботится правительство, тогда матери не было необходимости воровать, чтобы оплатить счета.

  «Теперь мать умерла, а почему? Только хочу помочь ребенку. Америка очень никуда не годится ».

  Я не мог придумать убедительного опровержения. Я поблагодарил ее за время и чай и позволил Мине вывести меня на улицу. Ее друзья исчезли. Я пытался спросить ее о Никола Агинальдо, замечала ли Мина когда-нибудь мужчин, посещающих ее, или знала о разговорах о ней на улицах, но ребенок был ранен из-за дезертирства ее друзей. Она сердито сжала плечо и велела мне заниматься своими делами. Мне показалось, что я больше ничего не могу сделать, поэтому я сел в гремящий «Скайларк» и уехал.

  Я остановился в парке у Фостера, чтобы погулять с Пеппи. Полицейские подметали местность на своих трехколесных багги, замедляя движение, когда проезжали мимо кого-нибудь с собакой, поэтому я держал ее на поводке. Ей это не понравилось - особенно потому, что белки не были так скованы, - но, в отличие от своего сына, она не отрывает мою руку, когда связана.

  Агинальдо сбежала от Кулиса, не зная, что ее мать сбежала из их квартиры. А потом? Неужели она пришла домой, обнаружила, что ее мать ушла, и позвала Баладина о помощи, но ее избили? Или встретились с каким-то старым парнем по соседству с такими же плачевными последствиями?

  «Те женщины у бассейна что-то знали, но что? О побеге Агинальдо, о ее травмах или отношениях с Робертом Баладином? Мы не ближе к тому, чтобы что-то касалось личной жизни Агинальдо, чем сегодня утром, - сказал я так строго, что Пеппи в тревоге прижала уши.

  «И та ухмылка, которую дала Мина Аттар, когда ее мать сказала, что Николе не до мужчин, она могла скрыть что угодно - другие дети подразумевали, что у миссис Аттар достаточно времени для мужчин, поэтому Мина могла ухмыльнуться своей маме. Или, может быть, Мина знала что-то о Николае, чего не говорила. Это был взгляд человека, который чувствовал, что знает чужую виноватую тайну, это точно ».

  А как насчет того парня Моррелла, о котором упоминали дети, того, кто брал интервью у сбежавших из тюрьмы людей? Мог ли он сыграть какую-то роль в побеге Агинальдо или в ее смерти?