Я сложил ладони вместе, пытаясь собрать слова. «Все началось, когда я перестал помогать бывшей няне Баладин три недели назад. Пока я не выясню, почему это так важно для него и для Тедди Транта, не думаю, что от меня много что останется, даже если я уйду из Кулиса. Ответ здесь, по крайней мере, ответ на то, что случилось с няней, с юной Никола Агинальдо. Если бы у меня были деньги на доверительном счете и какие-то счета за кормление охранников, я бы смог узнать все, что мне нужно знать о ней, через пару недель. Может, меньше."

  Он думал, что я донкихот, а также сумасшедший, и он убедительно возражал: я мог подумать, что не собираюсь изо всех сил колоть Баладина, но почему я не ушел достаточно хорошо, как он спросил меня, когда он имел дело с прокурором штата по поводу моей машины в прошлом месяце? А тюрьма была разрушительной средой. Это подействовало на вас как физически, так и морально, исказило ваши суждения и этику.

  «Ты знаешь это не хуже меня, Вик: в свое время ты участвовал в судебных тяжбах с государственным защитником».

  «Я знаю это, пробыв здесь четыре дня. В воскресенье я связался с лидером искариотов Вестсайда и с тех пор приглядывал за своей спиной. Я ненавижу это здесь. Я одинок. Даже если еда не была ужасной, столовая настолько покрыта тараканами, что вам приходится смахивать их с ног, пока вы сидите за столом; каждый раз, когда ночью в наших комнатах закрываются замки, у меня так скручивает живот, что я не могу заснуть; нет уединения, даже в туалете ». К моему ужасу, я услышал, как мой голос надрывался от слез. «Но если я позволю тебе выручить меня, единственное, что меня спасет, - это закрыть свой бизнес и спрятаться где-нибудь. Даже если мое самоуважение позволит, мои финансы - нет ».

  «Вы не можете убедить меня, что это ваш единственный выбор, но я не могу оставаться, чтобы спорить. Мне нужно вернуться в Чикаго для явки в суд ». Он посмотрел на свои часы. - Как бы то ни было, вы уже решили быть упрямым, так что мне нет смысла спорить с вами. Скажи мне, что ты хочешь, и в долларах, и в разрешенных товарах, и я пришлю Кэлли к тебе домой, чтобы забрать вещи. У меня есть стажер, который может доставить вам вещи и оформить основные документы на деньги ».

  Помимо одежды, которую мне разрешили (два бюстгальтера, две пары джинсов, три трусов, пять рубашек, пара шорт и скромный набор серег), я сказал ему, что больше всего хочу увидеть Моррелла. «Я хочу видеть любого друга, который поедет на машине - я перечислил Лотти, мистера Контрераса и Сала в моем списке посетителей, - но не могли бы вы попросить Моррелла приехать сюда как можно скорее? Что касается денег, я бы хотел, чтобы триста долларов были переведены на тюремный трастовый счет.

  Я тщательно подбирал слова для остальной части моего запроса. «Я знаю, что приносить деньги кому-то в тюрьме - это уголовное преступление, поэтому я не собираюсь просить вас об этом. Но если бы я мог получить четыреста долларов купюрами, это могло бы пригодиться. Вы расскажете об этой идее - и о риске - Лотти?

  Мне нужны были деньги на случай, если мне понадобится подкупить кого-то из офицеров, сокамерников или и того, и другого. Теоретически в Coolis не было денег: при поступлении вам выдали удостоверение личности с фотографией и компьютерный чип. Любые деньги на вашем счете были запрограммированы на чип, а затем списывались, когда вы использовали карту, будь то в торговых автоматах, в магазине или во время стирки. Идея заключалась в том, что у вас не было бы азартных игр, взяток или продажи наркотиков, если бы вы держали наличные, но за четыре дня, проведенные здесь, я уже видел множество купюр, переходящих из рук в руки - и не всегда очень скрытно.

  Фримен нахмурился и самым суровым тоном сказал, что поговорит с Лотти, но только для того, чтобы сообщить ей о преступном характере моей просьбы.

  Он закончил делать заметки своим быстрым крошечным письмом и собрал свои бумаги. «Вик, ты знаешь мой самый верный совет, поскольку твой совет - внести залог и вернуться домой. Если вы решите послушать меня, звонок в мой офис немедленно приведет к тому, что кто-нибудь выйдет сюда ».

  «Фриман, прежде чем ты уйдешь, ты знаешь, зачем я здесь? Я имею в виду, а не в округе Кук? Это был какой-то махинации Баладина?

  Он покачал головой. «Должен признаться, я задавался вопросом, но как только ты был арестован, даже с участием Лемура, ты покинул орбиту Баладина. Простая правда в том, что округ Кук всегда заполнен до отказа, а четвертого они начали трещать по швам. Женщин, арестованных на участках на крайнем севере или западе, автоматически высылали сюда. Как бы то ни было, Баладина нет в стране. Он взял свою семью в какой-то экзотический отпуск ».

  «Я знаю: на юг Франции. Робби с ними? Я не знаю, что с ним стало после того, как я вышла из дома в пятницу утром ».

  Фриман сказал мне, что Баладин вырвал Робби у мистера Контрераса посреди ночи в субботу. Старик («Он слишком долго жил с вами», - сказал Фриман без всякой необходимости) пытался удержать ордер от заместителя шерифа округа Дю Пейдж. Он сдался только тогда, когда Робби сказал, что не выдержит, если они арестуют мистера Контрераса; он уйдет, если шериф пообещал не причинять вреда старику. Отец Робби отвез его в Южную Каролину, в учебный лагерь, прежде чем вылететь, чтобы присоединиться к Поилеви и Трантам с остальной частью его семьи в Пиренеях.

  «Я пытался поговорить с Баладином, но его сотрудники не дали мне его номер за границей. Говорят, он оставил строгий приказ, что даже если у него есть ребенок, он не заключает с вами сделку », - добавил Фриман.

  «Фримен, если они не знают, что я здесь, не говори им. Если кто-то спросит, пусть думают, что я внес залог и затаился ».