Дуэт «мать – дитя» всесторонне исследовал Джон Боулби, описав эти взаимоотношения в трех томах своих трудов «Привязанность и утрата». Стараясь ответить на простой вопрос: «Что детям требуется от матери?» – он пишет: «Детям требуются любовь, ласка, теплота, отзывчивость, стимуляция, постоянство и надежность. А если лишить этого в детстве, то кого мы получим? Тревожного, печального и / или неспособного к привязанности взрослого».

Получается, что хорошего человека без вклада матери общество получить не может! А чтобы мать дала своему малышу любовь и привязанность – она должна хотеть этого ребенка! И не для общества, а для себя! А значит, не рожать нежеланного ребенка!

Но долгое время аборты были запрещены. Власть заставляла женщин рожать и рожать, несмотря ни на что, оправдывая это тем, что в лихую годину миру нужно человеческое восполнение.

В СССР за аборт женщин карали, отправляли в колонию, при этом о других ее несовершеннолетних детях никто не заботился, их ждали улица, сиротство, детский дом. Женщины прибегали к чудовищным манипуляциям, чтобы прервать нежелательную беременность, умирали от подпольных криминальных абортов. Об этом страшном, ужасном времени пишет Людмила Улицкая в романе «Казус Кукоцкого». Герой книги Павел Алексеевич Кукоцкий, известный врач, акушер-гинеколог, был страстным сторонником легализации абортов. Он вел свою статистику женского горя. Он стучался во все высокие инстанции, использовал все свои медицинские связи, добиваясь разрешения женщинам самим решать судьбу своих детей. В своей жизни Кукоцкий много раз убеждался, что нежеланные дети имеют «кривую» судьбу.

Тот факт, что, как пишет Р. Сапольски, «мать выполняет какую-то основополагающе необходимую функцию», а именно желает и любит своего ребенка, испытывая счастье от того, что он просто есть, подтвердили исследования американских ученых Джона Донохью (Стэнфордский университет) и Стивена Левитта (Чикагский университет). Они работали с контингентом преступников, которые отбывали наказания в американских тюрьмах. Оказалось, что бо́льшая часть из осужденных были нежеланными детьми. Пришло время, и в США аборты были легализованы, их стали проводить в медицинских учреждениях. Женщинам больше не надо было прибегать к криминалу. Результат ощутили через 20 лет. Статистика показала резкое снижение уровня преступности. В числе других причин была и та, что женщины перестали рожать нежеланных детей!

Известно, что женщины – натуры тонкие, чувствительные и эмоциональные. И тогда, когда они становятся мамами девочек, разворачиваются самые удивительные истории внутри системы «дочь – мать».

Известные француженки психоаналитик Каролин Эльячефф и социолог Натали Эйниш провели интересное исследование о разных аспектах материнско-дочерних отношений. Результаты их труда описаны в вышедшей в 2016 году книге «Дочки-матери. Третий лишний». Они показали, что отношения «дочь – мать» бывают весьма драматичными и конфликтными. Своих героев авторы выбирали в классической литературе и известных кинокартинах. Узнаваемые героини О. Бальзака, Л. Толстого, Г. Флобера, В. Набокова, Ф. Саган и других авторов, женские образы из фильмов «Осенняя соната», «Пианино», «Тайны и ложь» и других фильмов показали целую галерею психологических образов женщин с точки зрения материнства. Описанные в книге женские типажи, а также яркие примеры жизненных ситуаций помогли и продолжают помогать матерям увидеть причины своих конфликтов с дочерьми на разных этапах жизненного пути, но самое главное – уберечь свои отношения от ненависти, вражды и разрыва.

Каролин Эльячефф и Натали Эйниш пишут, что женщины-матери вынуждены балансировать между двумя моделями существования. Быть больше матерью, чем женщиной, или быть больше женщиной, чем матерью.

Женщины больше матери бывают просто «больны воспалением материнства», они превращаются из супруги в мать, поглощенную материнством целиком и полностью, подменяя супружескую сексуальность на чувственность материнства.

У Л. Н. Толстого в «Семейном счастье» читаем: «С этого дня (рождения ребенка) кончился мой роман с мужем; старое чувство стало дорогим, невозвратимым воспоминанием, а новое чувство любви к детям и к отцу моих детей положило начало другой, но уже совершенно иначе счастливой жизни…»

Женщины больше матери имеют обыкновение «захватывать в плен» своих дочерей со всеми соответствующими последствиями. Процесс сепарации взрослой дочери становится невозможным, ведь дочь получила от матери ДАР великой жертвенной материнской любви, поэтому она навсегда должна остаться рядом с матерью!

Мама известного американского психотерапевта и писателя Ирвина Ялома была больше матерью, чем женщиной. Про напряженные отношения с мамой, про то, как трудно разделиться с матерью, у которой в жизни нет ничего, кроме сына и его потребностей, Ирвин Ялом пишет в книге «Мамочка и смысл жизни»:

«Мама, я хочу сказать, что у тебя должна быть своя цель в жизни, а не это, – я тыкаю пальцем в ее хозяйственную сумку. – Не мои книги! И у меня должна быть моя собственная цель. Нам надо разделиться – мы сковываем друг друга. Это нужно, чтобы стать личностью. Об этом я и писал во всех этих книгах».

Книги сына лежали на столе и в сумке матери, они всегда были рядом, хотя прочитать их она не могла из-за слабого зрения.

Мать Ирвина: «Но я же только что объяснила. Это не только твои книги. Это и мои книги! Эти книги и есть моя цель. Я работала ради тебя – и ради них. Всю жизнь я работала на эти книги, на мои книги».

Отрезать «психопуповину», переехать в отдельное жилье, в другую страну бывает очень сложно, поскольку взрослому сыну или дочери надо преодолеть запрет родителя «быть взрослым». Тревога сепарации, смешанная с виной и ощущением неисполнения сыновнего или дочернего долга, сопровождает нас всегда. Ирвин Ялом так описывает это противоречивое состояние:

«Я – писатель. А мама не может читать. И все равно, чтобы найти смысл трудов всей своей жизни, я иду к маме. Мать приходит во снах, и я спрашиваю ее: “Мама, я молодец? Мама, моя жизнь удалась?”».

В дисфункциональных семьях и семьях с одним родителем уход детей во взрослую жизнь воспринимается весьма непросто. Болезненное ощущение пустоты и порой бессмысленности остатка жизни вгоняют родителя в уныние и даже в депрессию.

В счастливых семьях взрослым детям весь клан помогает отделиться от родительской семьи и начать самостоятельную взрослую жизнь со своими ошибками, опытом и успехами. И в своем пространстве. Там есть место детям и внукам.

Особенностью второго типа матерей, которые в большей степени женщины, чем матери, является то, что они живут по правилу: «Быть матерью не будет главным в моей жизни!» Вся сила таких женщин сосредоточена в чем угодно, только не в материнстве.

К такому типу женщин Каролин и Натали относят:

• женщин-жен, для которых мужчина становится обожаемым и желанным, он же становится их ребенком. К своим детям отношение как у Кристины из романа Э. Золя «Творчество». «Ее плоть оставалась глуха, она познавала материнство через любовь к мужу»;

• вдовствующих женщин, которые одиноко несут свой крест, они угрюмы и непробиваемы, «мертвые» матери для своих детей;

• женщин, которые стремятся к высокому общественному положению. «Их устремления направлены только на достижение статуса, известности, звездности. Детей воспитывают няни и помощники разного рода»;

• женщин, которые испытывают любовные страсти так ярко и длительно, что привязанность к ребенку перестает быть главной. Они могут бросить ребенка в опасных для его жизни обстоятельствах только ради своего возлюбленного. Дети вынуждены биться за любовь такой матери, соперничать с ее избранником, но чаще проигрывают подобные бои;

• матерей-звезд, не допускающих даже мысли, что дочь может превзойти мать; ситуация похожа на ту, что описывает А. С. Пушкин. «Свет мой, зеркальце, скажи…».

Есть среди мам и женщины с экстремальной направленностью в виде материнского превосходства или материнской подчиненности, ревнивых матерей, несправедливых и неполноценных матерей.