Голуби резко повернули влево, в сторону Гарлема – района к северу от Центрального парка. Саймон, не ожидавший этого, за ними не полетел и остался в компании одного лишь солнца, поднимающегося из-за горизонта. В стае безопаснее – если за ним следят, разглядеть его среди голубей будет сложнее. В одиночку же он станет лёгкой добычей для армии Ориона.

Но Орион не знает, что Саймон умеет превращаться в разных животных, иначе давно бы его выследил. А поскольку Птиц поблизости Саймон не замечал, то мог смело предполагать, что Царство Птиц до сих пор считает, что он способен превращаться только в орла, как и сам Орион. Значит, с ним всё будет хорошо, если Птичья армия вдруг не раскроет его тайну именно сегодня. Глубоко вдохнув, Саймон отбросил все сомнения и резко повернул вправо, в Центральный парк. Время поджимало, и он не мог тратить его на голубей.

Когда он пролетел над водохранилищем, по коже пробежали мурашки – кажется, среди деревьев неподалёку мелькнул ястреб, но он пропал так быстро, что Саймон не успел его разглядеть. Крепко стиснув клюв, он ускорился, проносясь над лодочной станцией и статуями, украшающими парк, над людьми, пораньше вышедшими на пробежку или выгулять собак, пока не добрался до ограды зоопарка. Но его интересовал не сам зоопарк – а школа, спрятанная под землёй.

Передовой Результативный Институт для Юных Талантов, он же ПРИЮТ – лучшая школа анимоксов в стране. Там учились самые сильные представители Зверей, Рептилий, Насекомых и Арахнидов, а также анимоксы из Подводного Царства, и в начале года Саймон к ним присоединился. Именно там он познакомился с дядей Малкольмом – и, к удивлению Саймона, со своим братом-близнецом, о существовании которого даже не подозревал. Нолан тоже не знал о Саймоне, что привнесло в жизнь новые сложности, о которых Саймон хотел бы забыть по многим причинам.

С тяжёлым сердцем он приземлился на решётку вольера с тюленями в центре зоопарка. Столь ранним утром на территории никого не было, и при виде пустых мощёных тропинок Саймон содрогнулся. Обычно даже после закрытия зоопарка его патрулировали волки, которых приходилось избегать. Но они давно оставили обязанности, и это было непривычно.

Внимание привлёк ястребиный клич, и Саймон быстро обернулся, ища глазами птицу. Поблизости никого не оказалось, но это не значило, что за ним не наблюдают.

Неужели Птицы всё же прознали? Кто-то заметил, как он обращается в голубя, или за ним следили, когда он стал псом? Саймон даже не пытался скрыться от чужих глаз. Раньше Орион уже посылал голубей шпионить за ним, и кто угодно из стаи мог донести ему.

Несколько минут Саймон ждал. Он и сам не знал, чего именно – может, клёкота. Подозрительного птичьего крика. Появления армии Ориона, состоящей из самых опасных хищных птиц. Но ничего подозрительного не было слышно – лишь привычные звуки города и зверей, проснувшихся с восходом солнца. И если Саймон хотел вернуться до того, как Малкольм заметит его отсутствие, нужно было пошевеливаться.

Решительно хлопнув крыльями, он перелетел в скрытый закуток неподалёку от входа, где стояли две статуи волков. Статуи были не простыми – под ними покоились могилы его отца и дяди Дэррила. Саймон приземлился перед каменным волком, беззвучно воющим на невидимую луну, внимательно проверил, нет ли кого поблизости, а затем обернулся человеком. Он знал, что рискует, но приходил сюда уже несколько недель подряд, и пока никто его не поймал.

– Так странно жить в нашей квартире без тебя, – пробормотал он, обращаясь к воющему волку, по морде которого бежал шрам – точно такой же, какой был у дяди Дэррила. – Иногда я натыкаюсь на дядю Малкольма и вижу в нём тебя.

В такие моменты тяжелее всего. Он знает, что по отношению к Малкольму это нечестно, но в глубине души, несмотря на все события прошедшего года, до сих пор оплакивает единственного родителя, с которым рос. И не важно, что Дэррил приходился ему дядей. Мама навещала его раз в сто лет, задерживаясь всего на пару часов, и всё их общение сводилось к открыткам, которые она посылала Саймону каждый месяц из разных уголков страны. Настоящей семьёй для него был дядя Дэррил, который всегда оставался рядом.

Саймон посмотрел на вторую статую. Каменный волк склонил голову, и хотя он был моложе первого и не носил шрамов, было в нём что-то печальное, будто он понимал, что так и не прожил жизнь, которой заслуживал. Саймон не знал своего отца – Орион убил его ещё до рождения Саймона. Но именно Люк Торн передал им с Ноланом способности Звериного короля, и он ощущал с отцом связь, которую не мог выразить словами.

– Я не знаю, что делать, – тихо признал он, обращаясь скорее к себе, чем к холодному камню. – Уже несколько недель прошло, а дядя Малкольм так и не нашёл Нолана с Селестой. За ними охотится вся стая, а если мы их не отыщем…

Он виновато поглядел на статую Дэррила. Дядя умер, защищая Саймона, но вместе с тем – чтобы не позволить Ориону добраться до Сердца Хищника, оружия, с помощью которого Звериный король много столетий назад присваивал способность анимоксов. Расправившись со Звериным королём, все Пять Царств забрали и спрятали по Осколку Хищника, чтобы больше никто не собрал оружие. Но мама Саймона нашла тайники – и Орион, её отец, похитил её, чтобы заставить украсть Осколки. Но оказалось, что в открытках, которые она всю жизнь посылала Саймону, скрывались подсказки к местонахождению частей Хищника. В итоге у Ориона остались два Осколка, а Саймон с помощью открыток нашёл три оставшихся.

Но не только Орион за ними охотился. Селеста, мать Малкольма и бывшая Альфа Царства Зверей, тоже хотела их заполучить. Селеста усыновила папу Саймона и вырастила его как собственного ребёнка – то есть приходилась Саймону бабушкой. Сам он так и не смог её признать, но Нолан провёл с ней всю жизнь. Он любил её, и в апреле она каким-то образом уговорила его украсть Осколки, которые нашёл Саймон, и сбежать с ней, бросив остальную семью. Бросив Саймона. И теперь всё, над чем он работал с сентября – всё, что он разузнал, все предпринятые шаги, всё, ради чего умер дядя Дэррил, – пропало. А как только Селеста придумает, как выкрасть у Ориона оставшиеся Осколки, она соберёт оружие и получит все силы анимоксов, какие только захочет. И хотя она обманом заполучила доверие Нолана, Саймон не сомневался: она убьёт брата с помощью Хищника, поглотит могущество Звериного короля и будет править Пятью Царствами анимоксов железной рукой.

Часы на противоположном конце зоопарка пробили семь утра, и Саймон дёрнулся от неожиданности. Малкольм должен уже проснуться, но Саймон никак не мог заставить себя посмотреть на выщербленный камень у подножья статуи дяди Дэррила. Потому что сколько бы он ни искал их глазами, сколько бы ни надеялся, открыток под ним никогда не было. Нолан его бросил. Мама его бросила. И хотя ему было всего двенадцать и он понимал, что никто не должен был сваливать на него такую ответственность, Саймон знал: если он будет прятаться и медлить, то вина за гибель всех анимоксов ляжет на его плечи.

Он пообещал себе, что больше не придёт. Летать и превращаться в общественных местах опасно – и, может, стоило поговорить с Малкольмом и вместе решить, что делать дальше. Они могли бы что-нибудь предпринять, а не просто сидеть и ждать, пока кто-нибудь соберёт Хищника. Хотел Саймон того или нет, но Осколки нужно соединить. Только так можно уничтожить оружие. Остаётся надеяться, что Саймон сможет с ним разобраться, пока им не воспользовался кто-то другой.

– Саймон! – разнёсся по безлюдному закутку возглас, и Саймон дёрнулся. На ветке неподалёку сидел тот самый упитанный голубь с подоконника и смотрел на него глазами-бусинками.

– Ты что тут делаешь? – спросил Саймон, одновременно разочарованный и от неожиданности забывший, как дышать. – У меня нет для тебя еды. И завтра не будет, и вообще никогда…

– Саймон, – повторил голубь, распушая перья. – Смотри.

Нахмурившись, он огляделся, пытаясь понять, что так взволновало голубя, но рядом никого не оказалось.