Я до сих пор содрогаюсь при воспоминании о том, как отец учил меня плавать или кататься на велосипеде. За каждую неудачу или оплошность я получала шлепки и пинки. Тычки, унижения…

– Крути педали, говорят тебе!

– Папа, я боюсь, – рыдаю, сжимая влажными ладонями руль велосипеда.

– Поезжай давай, балда! Намотай сопли на кулак и езжай! – рычит отец, сопровождая слова внушительным подзатыльником.

– Диана, ты молчишь? – Саманта возвращает меня в реальность из бурлящего котла мерзких воспоминаний.

– Тебе не стоит там появляться, Сэм. Ты права насчет папы, – киваю в ответ.

Квартира встречает меня унылым безмолвием и затхлым запахом пластиковых чехлов. Вы правильно подумали – я и здесь облажалась. Хозяйка из меня никудышная. В новую квартиру возле Смоленского собора я въехала в марте. Папа ядовито фыркал, пугая меня пожизненным кредитным рабством, мама упрекала в неспособности найти «обеспеченного и перспективного мужа», а я… Не побоялась взять ипотеку, используя собственные накопления в качестве первоначального взноса. Отчего-то я решила, что финансовая независимость – первый шаг в освобождении от самодурстваотца.

Квартира определенно мне нравится: стильный лофт с минимумом мебели и черно-белой кухней, бирюзовыми стенами и пушистым белым ковром посередине гостиной.

Отбрасываю носком туфельки запыленный пластиковый чехол от нового дивана и торопливо распахиваю окна, впуская свежий августовский воздух. Рассматриваю придирчивым взглядом маникюр и грустно вздыхаю: вымыть полы и окна от строительной пыли я не успею. Отец назначил встречу с Багровым в ресторане через два часа. Не понимаю, зачем ему понадобилось умасливать Тимура. По-моему, тот всегда был открыт для сотрудничества.

Каблучки туфель эхом отдаются от пустых стен. Я слышу свое дыхание, пронзающее густую, затхлую тишину. И будто мерзкий надоедливый червячок всплывают слова отца: «Мирослав скоро станет отцом…»

Мысли походят на пищащих назойливых комаров. Я инстинктивно взмахиваю руками, пытаясь их выгнать, и выхожу на балкон. На подоконнике одиноко стоит горшок с засохшим цветком. Ничего удивительного, это же я! Да, я! Такая, как есть: ранимая, взбалмошная, недолюбленная, мечтающая о любви… Умная, творческая, красивая. Ведь так? Замираю возле зеркала в прихожей и провожу пальцем по пыльной поверхности. Надо что-то делать со всем этим бардаком! Забыла добавить к списку: не слишком хозяйственная Диана. К сожалению, это так.

– Илона Васильевна? – звоню директору клининговой компании, не раз выручавшей меня. – Мне нужна генеральная уборка. Да, срочно. Да… Вы верно подумали, – отвечаю на меткие замечания домоправительницы и, бросив взгляд на настенные часы, спешу в ванную. Отцу нужна красивая и уверенная в себе Диана, что же – он ее получит. Он привык к моей беспрекословной покорности, но скоро все изменится. Должно измениться.

Потолок кружится перед глазами, распадается на разноцветные квадратики, а потом сливается в огромную подвижную тучу. Крепко зажмуриваюсь, прогоняя застывшие перед глазами мушки. Челси скулит и лижет мою щеку, словно почуяв неладное. Головокружение бесследно исчезает, будто мираж. Я поднимаюсь с кровати и, потрепав собаку за ухом, бреду в душ. Прорвемся, Челси! Умные черные глаза тревожно всматриваются в мое лицо, словно опасаясь, что неприятный симптом вернется. А он частенько возвращается, если быть честным. Как говорит мама, глядя на меня: «От работы кони дохнут». И, черт возьми, она права. В новой должности начальника юридического отдела времени на отдых или личную жизнь не остается. Единственное увлечение, сохранившееся от прошлого, – спортзал. Пожалуй, и там я загоняю себя, как пресловутую лошадь.

– Идем гулять, Челси? – натягиваю спортивный костюм и кроссовки. Собака виляет хвостом и часто дышит, перетаптываясь возле входной двери.

Программирую мультиварку на приготовление каши и отправляюсь на пробежку. В утреннем воздухе витают запахи влажных листьев и реки, августовское солнце робко касается поверхности водной глади, раскрашивая ее золотистыми бликами. С некоторых пор я живу на окраине города, в уютном спальном районе на берегу реки.

Я копил на новую квартиру несколько лет, ждал подходящего случая, чтобы купить ее, например, женитьбы на хорошей девушке или, на худой конец, начало отношений. Банальность, правда? Или, напротив, закономерность, принятая у нормальных людей. Спусковым механизмом, способствующим покупке, послужила смерть бабушки и оставленное мне наследство.

Теперь я знаю наверняка, что желания во Вселенную нужно транслировать подробно. Моя сестра Ольга – спец по картам желаний и прочей дребедени. Хочешь женитьбу, так уточняй, что в качестве жениха имеешь в виду себя, а не Мирослава Боголюбова – моего соперника! Аккурат после его женитьбы на МОЕЙ девушке Любе я и купил квартиру. Я ни о чем не жалею. Возможно, кто-то посчитает меня слабаком и слюнтяем, но я убежден, что любовь нельзя завоевать или заслужить. Глупо винить человека за нелюбовь. Глупо бороться, ведь так? Или идти по чужому, не предназначенному тебе пути.

Должность начальника юридического отдела досталась мне от Любы, променявшей ее на работу жены и мамы. Честное слово, я не держу на нее зла и искренне желаю ребятам счастья. Вот такая арифметика… Неудачник я или счастливчик, сложно сказать. У меня есть все для счастливой и спокойной жизни.

Сбавляю ритм бега и останавливаюсь возле моста через реку. Челси послушно садится рядом и вываливает розовый язык, вопросительно взирая на меня. Входящий от Федорцовой – вот что заставляет меня прервать тренировку. Оксана Сергеевна – мой непосредственный начальник и добрый друг.

– Привет, Оксана Сергеевна, что-то случилось? – отвечаю, переводя дыхание.

– Макс, я оставила на твоем столе документацию по клинике Шестаков. У них новый член совета директоров – некий Тимур Багров.

– Не понимаю, зачем это Руслану Шестаку? Он хочет досрочно погасить кредит? Или намерен перепродать долговые обязательства третьему лицу? – почесывая Челси за ухом, спрашиваю я. – Неужели все так плохо? Я был убежден, что клиника процветает.

– Пока не знаю. До отъезда я вряд ли успею это выяснить, у меня вылет через два часа. Оставляю все на тебя. Справишься?

– Постараюсь. На какое время Шестак назначил встречу?

– Руслан приедет в шесть вечера.

Сбрасываю звонок и тороплюсь вернуться домой. Опять Шестаки, черт бы их побрал! Услужливая память переносит меня к недавним событиям: несправедливое обвинение Мирослава в убийстве его бывшей любовницы – медсестры Марианны Лопухиной – и участие в этом деле Любы… Вы же понимаете, что я не мог не вмешаться? До последнего на что-то надеялся, дурак… Руслан Шестак, как и его дочь Диана, выступал свидетелем защиты. Руслан выхлопотал для «будущего зятя» модного адвоката, а Диана сочиняла небылицы про их с Боголюбовым любовь, совместную жизнь и мечты о будущем.

Смотря на красивую, уверенную в себе девушку, я задавался только одним вопросом: за что они все любят этого рыжего лиса? Добровольно идут на обман и унижения, выставляя ложные показания за правду. Хотя разве я сам лучше?

– Назовите свое имя, молодой человек. Кем вы приходитесь Перепелкиной? – Вопрос судьи предназначается мне.

– Невзоров Максим Сергеевич. Мы коллеги с Любовью Петровной. И живем… тоже вместе, – отвечаю важно, крепко сжимая плечи Любы. – Уважаемый суд, разрешите нам вернуться на места. Моей невесте плохо.

Я защищал Любу как мог. Хватался за ускользающую из рук надежду на совместное будущее, а она… уже носила под сердцем ЕГО ребенка. Бизнес Шестака серьезно пострадал после скандала с обвинением Боголюбова: Мирослав продал долю в клинике Руслану. Знаменитый профессор гинекологии Марьев напрочь отказался от сотрудничества с Шестаками, переманив добрую половину пациенток на свою сторону. Вернее, на сторону Боголюбова, вернувшегося с почестями в гинекологическое отделение областной больницы в должности заведующего отделением.