– …на самом деле никакого города там нет, это просто повод! – Мозер повернулся к Шпатцу. – А ты что думаешь?
– Эээ… – Шпатц понял, что пока он размышлял о радостях жизни, разговор сместился с обсуждения женских прелестей на актуальный вопрос про настоящие цели экспедиции Фогельзанга. – Ты забываешь, что я здесь все-таки недавно, и пока у меня не может быть мнения на этот счет. Так что лучше скажи, что сам думаешь.
– Полярные области Сеймсвилля же! – Нойхофф нахлобучил на голову фуражку. – Король их никак не использует, а нам нужны места под базы подводных лодок. Так что, очевидно, что это обычная разведка.
– Мне тоже кажется, что кайзер готовится к войне, – сказал Мозер. – И это прекрасно! Давайте за это выпьем!
– Ты думаешь, что война – это хорошо? – сказал Шпатц.
– В самой по себе войне нет ничего хорошего, конечно, – Нойхофф поморщился. – Но население от нее только выиграет.
– Ты сеймсвилльцев имеешь в виду?
– Ну да, мы и так живем неплохо, – Мозер окликнул официантку, которая потеряла интерес к их столику, когда разговор перестал касаться личной жизни. – Вот сам подумай, ты же оттуда родом. Сейчас там нет ни нормальных дорог, ни бесплатного и доступного образования, ни возможности сделать карьеру, если ты не аристократ. А когда Сеймсвилль станет частью Шварцланда, то кайзер сразу возьмет эти земли под свое крыло и наведет там порядок.
– Но в какую цену это для них обойдется? – Шпатц уперся подбородком в сцепленные в замок руки. Этот разговор происходил уже не впервые.
– Ой, оставь эти пропагандные глупости! Мирное население специально никто не убивает, так, допустимые потери. Да и то из-за того, что оно опирается на замшелые представления о традициях и памяти поколений. А что такое эти традиции? Жить в хлеву, чтобы король мог спокойно купаться в роскоши, не думая о том, что ты будешь кушать на ужин?
– Да-да, традиции. Просто испокон веков в Сеймсвилле принято, что после дождя улицы должны тонуть в говне, – Нойхофф хохотнул. – Замшелые старые государства – это гири на ногах у человечества. Ведь что нужно, чтобы появлялись отличные врачи и гениальные инженеры? Чтобы личинки этих гениев нормально питались. Хорошие специалисты в нищете не рождаются.
– Не скажи, герр Нойхофф! – Шпатц посмотрел на свою опустевшую кружку. – Талант находит себе дорогу, если он настоящий!
– Вот только зачем ему искусственно возводить препятствия? – возразил Мозер. – Тут ведь как… Гений может и вылезет из своего хлева, дойдет до столицы пешком и покажет всем, что он гений. Но ведь чтобы работали заводы и фабрики, нужны не только гении! Нужны обычные инженеры. Чтобы лечить людей, нужны обычные врачи. А чтобы всех их обучить, нужны обычные учителя. А для обычных специалистов нужна соответствующая среда. Кайзер показал, что при правильном подходе разруха преодолевается за несколько лет. Если расстрелять засевших и кормушки воров и бездельников и заставить всех остальных работать. И Шварцланд тому подтверждение! – Мозер обвел вокруг себя кружкой, как бы призывая восхититься красотами своей страны. – Я родился в Аанерсгроссе. Здесь, в Билегебене. Только назывался он тогда по-другому.
Шпатц нахмурился. В чем-то его приятели были, несомненно, правы. Но его все еще пугало столь вольное рассуждение о войне, как о благе для той страны, в которой он родился и вырос. Пока никто не говорил напрямую, когда именно двинутся в сторону границы бронированные боевые машины, и взмоют в небеса армады люфтшиффов с тоннами бомб на борту, но для всех было очевидно, что это вопрос, ну, может быть, года. И безмятежность, с которой эту тему обсуждали те же Клод и Лейзе, его удивляла. В их представлении другая сторона вовсе не была врагом. Для них жители Сеймсвилля и король Сеймсвилля как будто существовали по отдельности. «Просто этот король дурак, раз допустит войну и заставит мирных жителей прикрывать свою коронованную жопу!» – безаппеляционно заявила Клод.
– Вообще, конечно, пока никто и не говорит о войне, – вдруг спохватился Нойхофф. – Но вот чисто гипотетически… Король некоего государства, допустим того же Сеймсвилля, он же не слепой, так? У него есть посольство, дипломаты, да шпионы в конце концов! Он видит, что здесь происходит. И вместо того, чтобы перенимать наш опыт и проводить реформы, делает что?
– Что? – Шпатц увидел, что его кружка снова полна.
– Ничего! – Нойхофф развел руками. – Сидит в своем дворце, придворных дам потрахивает. И вот как себя вести нашему кайзеру, если он точно знает, как сделать жизнь в мире лучше? Ждать, пока этот идиот сам умрет, подхватив от очередной шлюшки непристойную болезнь?
– У него королева…
– Ну хорошо, выхватив нож в печень от королевы, я вроде даже читал, что она крутая на поворотах фрау! – лицо Нойхоффа снова раскраснелось. Он стукнул кулаком по столику, кружки жалобно звякнули. – У кайзера тоже есть глаза и уши. И он видит, как много талантливых людей рождается в этом вашем Сеймсвилле. Как богаты его недра, которые король никак не использует. Северное побережье, опять же. Заброшенное на произвол судьбы, хотя можно было бы… Эх, да что там! Я буду рад, если война начнется как можно скорее. Раньше начнется, раньше закончится. Но что она неизбежна, и это в наших общих интересах – это очевидно.
– А если там все-таки есть заброшенный город? – Шпатц решил как-то свернуть со скользкой темы. На войну ему пока что не хотелось совершенно. Даже на несущую одно сплошное благо, процветание и карьерный рост. Понятно было, почему Нойхофф радуется, война для него – это короткий путь наверх. Способ получить заслуженные награды и звание повыше. А вот ему, Шпатцу, вряд ли во время боевых действий придется выслеживать горничных, приворорывающих алкоголь из бара хозяев…
– Одно другому не мешает, между прочим, – авторитетно заявил Мозер. – Там и правда могут быть какие-то руины, я читал пару статей авторитетных историков, утверждающих, что политическая картина мира полтысячи лет назад была совершенно иной. Адлер штамм Фогельзанг – талантливый парень, энтузиаст и умница. И может позволить себе каприз поискать во льдах развалины. Что никак не мешает настоящей цели.
– Я, кстати, слышал, что этот гипотетический город, который они там ищут, на самом деле виссенский, – сказал Нойхофф. – И что когда-то там было их гнездо, которое выжгли чуть ли не другие же виссены.
– Да ну, это фантазии все! Нет и не было у виссенов никаких городов, – Мозер махнул рукой. Фуражка упала с головы Нойхоффа и покатилась под ноги официантки. Нойхофф сконфуженно улыбнулся. – Как и чушь насчет нового оружие, которое Фогельзанг погрузил на свой люфтшифф, чтобы где-то во льдах провести испытания.
– Почему это чушь? – Нойхофф взял свою фуражку из рук фройляйн и рассеянно кивнул. – Лектор Рапотонен весьма убедительно излагал историю, по которой выходило, что у виссенов могли быть города в прошлом. И что именно виссены и привели человечество к разрушительной войне, следы которой, эти самые разрушенные города, наши историки до сих пор и находят в самых неожиданных местах…
– Рапотонену бы сказки для детей писать, – Мозер насупился и уткнулся носом в свою кружку.
– Рапотонен? – спросил Шпатц. – А кто это?
– Фриц Рапотонен, лектор Стадшуле, – сказал Нойхофф.
– Он не лектор, – возразил Мозер. – Просто Стадшуле из уважения к его былым заслугам позволяет ему выступать в одной из аудиторий. Герр Шпатц, давай лучше я расскажу. Он историк и путешественник. Был дружен с обезумевшим после полярной экспедиции Геллертом пакт Ауфзесом. И тоже немного двинулся рассудком. Бросил жену, нашел себе пассию-оккультистку и начал всем рассказывать про настоящую историю виссенов и заброшенные города. Если интересно, можешь записаться на его лекции, кажется, он все еще вещает по пятницам.
– Я бы послушал, – Ауфзес… Воспоминания о вечере танцев и желчной старухе Уне, которая так и не успела ничего рассказать, даже заставили его немного протрезветь. Рука потянулась за блокнотом, чтобы не забыть фамилию, но он сдержался. Рапотонен. Рапотонен. Записаться на лекцию к Рапотонену.
