– Учти, – совершенно серьезно сказала она мне, – если меня кто-нибудь ущипнет за попу, я такому наглецу нос расквашу!

– Я тоже, – ответила я. – Мы с тобой не блудницы какие-нибудь, а честные вдовы, и никому не позволим себя оскорблять и тем более лапать.

– Вот именно, – серьезно ответила Акая, и все же не выдержала и рассмеялась. – Вот уж не думала, что мой статус вдовы мне пригодится. Но если кто-то спросит будем ли мы тут всегда одни, отвечай, что наш брат поехал за своей семьей, а нас оставил присматривать за хозяйством.

– А если местные придут и спросят, где хозяева? – спросила я.

– Бор Бар же объяснил, что местные сюда не ходят. Кроме одного кузнеца молодого. Но он появляется только по праздникам. А ближайший праздник будет только через месяц. Так что не волнуйся, а если приедут люди, что уже бывали здесь и знающие хозяев, говори, что они продали постоялый двор нам и уехали искать более прибыльное место, – успокоила меня Акая и поспешила спуститься вниз.

Нам предстояло прибраться на гостевом этаже и накормить скотину, подмести двор и приготовить обед. Дел было много, да и первые постояльцы не заставили себя долго ждать, и к обеду на двор въехали трое всадников в запыленной одежде, и Акая, приняв лошадей, поспешила заняться ими, а мне достались люди.

Сначала я чуть не тряслась от волнения, и говорить с незнакомцами мне приходилось, преодолевая сильнейшее смущение, но постепенно я поняла, что постояльцев интересует только сытный обед и возможность отдохнуть, а моя скромная персона их совершенно не интересует, и я смогла расслабиться и выполнить свои обязанности с честью.

В тот день мы жутко устали. На постоялый двор въехал караван из пяти телег, нагруженых так, что лошади уже еле переставляли ноги, возницы шли пешком, чтоб облегчить телеги, а караванщик был недоволен тем, что придется звать кузнеца, у его лошади потерялась подкова, и он расстраивался по поводу очередных расходов, которые его окончательно разорят. Мужик он был неплохой, да и люди в его караване вели себя прилично, но вот это его ворчание по поводу полного разорения, похоже, всех достало. Люди раздраженно вздыхали и старались держаться подальше от своего начальника, а он, как назло, был вездесущ и все проверял и перепроверял. Даже количество воды, налитой лошадям, перепроверил. Акая чуть не наорала на него, когда он стал проверять, сколько овса она насыпала его лошади и сдержалась лишь только потому, что эта самая лошадь душевно оттоптала ногу своему хозяину. Видимо, и ей он надоел.

Мальчишка-помощник убежал в деревню за кузнецом, а мы поспешили накрыть самый большой стол в зале и подать уставшим путникам сытный ужин. Все требовали пива и кваса, и Акая побежала в погреб за пенными напитками.

Я уже поставила на стол запеченных индеек, последних, кстати, и поспешила на кухню за колбасками, когда в зал вошел высокий, широкоплечий парень в старой замызганной рубахе, волосы его были непонятного цвета, покрытые сажей, лицо, хоть и чумазое, но симпатичное, над левой бровью был небольшой шрамик, а под правым глазом небольшая родинка. Руки у него были огромными, казалось, он в своих ладонях может унести меня всю, и я поймала себя на том, что откровенно пялюсь на парня и даже забыла о своих обязанностях.

– Кому тут кузнец понадобился? – громко спросил он, обращаясь к пирующим караванщикам. Голос у него был мягким и глубоким, наверняка он хорошо пел.

– Иди сюда, парень, – подозвал его старший в караване и усадил молодого кузнеца к себе за стол. Несмотря на всю свою скупердяйскую бережливость, караванщик накормил кузница ужином и только потом повел его в конюшню.

А я заставила себя выкинуть из головы всякие глупости по поводу местных парней и только тут обратила внимание, что Акая разносит напитки гостям с выражением лица, как будто у нее болят зубы, причем все сразу. Я поспешила перехватить подругу у порога кухни, и она посмотрела на меня так, как будто не сразу узнала.

– Ты чего как пыльным мешком пришибленная? – встревоженно спросила я, и она, воровато озираясь, поманила меня в погреб.

Мы спустились по семи ступенькам вниз, и я обнаружила что в погребе горит аж десяток свечей, а в дальнем углу одна бочка выдвинута на пару метров от стены.

– Там такое, ты не поверишь! – прошептала Акая и подтолкнула меня к небольшому лазу в стене.

Я опустилась на колени, проползла пару метров по узкому лазу и попала в большую и хорошо освещенную комнату. Сначала я решила, что под потолком горит электрическая лампа, но, приглядевшись, я поняла, что это магический светильник, о таких мне Акая рассказывала.

Комната была примерно четыре на четыре метра и с потолками в три метра высотой. У дальней стены были полки, уставленные книгами, вдоль правой стены стояли сундуки, запертые на замки, а вдоль левой стены стояли шкафы, наполненные самой разнообразной одеждой. В центре комнаты лежал шикарный шерстяной ковер, а на нем была огромная куча золотых монет ввперемешку с ювелирными украшениями.

Я икнула от изумления, потом еще раз и, развернувшись, на четвереньках выползла назад в погреб.

– Похоже, все-таки хозяин постоялого двора был магом, и не из последних! – уверенно сказала Акая и потащила меня прочь из погреба.

– Что будем делать со всем этим добром? – спросила я у нее шепотом, когда мы вернулись на кухню.

– Не знаю, – задумчиво ответила мне подруга и увидев, что наши гости собрались расходиться по комнатам, добавила, – когда все уснут, спустимся вниз и все как следует рассмотрим. Мне это золото и побрякушки не нужны, с ними я до долины храмов не дойду, а вот книги и сундуки мне интересны, вдруг там какие-то магические артефакты есть, или оружие хорошее, я бы не отказалась.

– А проблем у нас потом не будет? – неуверенно спросила я.

– О тайной комнате, скорее всего, никто не знает и пусть и дальше так и будет, – ответила Акая. – Хозяева всего этого добра мертвы и книги пропадут там. Магия, оберегающая от сырости, скоро истает и книги, и одежда сгниют, да и магические артефакты тоже могут сгинуть безвозвратно. А нам предстоит очень долгий путь. Мы не присваиваем себе постоялый двор, стряпчий с дознавателями приедут, все им отдадим, а книги не отдам, наверняка они нам пригодятся, да и вообще. Повторюсь, у нас долгий путь.

– Хорошо, тогда ночью и решим, как нам быть, – ответила я и мы поспешили навести порядок в гостевом зале.

Ночь была хмурой, за окном моросил дождь, ветер стучался в окна, норовя нанести в комнаты сырость и холод. Но мы заперли все ставни и, убедившись, что все спят, тихонько спустились в погреб.

Акая стояла посередине комнаты, держа в руках стамеску и небольшой молоток, но никак не решалась взломать замок на ближайшем к ней сундуке.

Вернувшись в потайную комнату, мы первым делом пошли к книжному шкафу, и я благоговейно провела кончиками пальцев по корешкам книг. Оказалось, что чудо сережки Акаи не только помогают мне понимать и говорить на неизвестных мне языках, но и читать я тоже могу.

– Супер серёжки, – прошептала я, вынимая одну из книг и прочла название «Справочник ингредиентов для зелий третьего класса сложности».

– Это справочник для учащихся в магической школе последнего года обучения. В основном для тех, кто потом будет поступать в академию. Зелья третьего класса, это повышенная сложность и ингредиенты там обычно жутко дорогие и редкие, – сказала Акая, и увидев мои расширенные глаза добавила, – второй муж моей тетки был преподавателем магии в школе для богатеньких. Он был хорошим человеком, даже обещал меня в эту школу пристроить. Но не успел, я тогда очень плакала. Он отравился во время магического эксперимента, все говорили, что он что-то с зельями напутал, а я-то знала, что этого не могло быть, он был очень внимательным и всегда все делал по записям, он не мог ничего напутать. А вот моя тетка перед экспериментом заходила в лабораторию. Но кто мне поверит, глупой девчонке. А тетка тогда быстренько все распродала, покрутила хвостом перед дознавателями, и они отпустили нас на все четыре стороны. А через четыре месяца тетка опять замуж вышла, за чиновника из княжеской канцелярии и имя у нее поменялось сразу, и доход увеличился значительно. А этот чиновник через год с лошади упал, во время их прогулки в лесу.