– Робу армейскую, три пачки патронов. – Перечисляет Михалыч, загибает пальцы на руке. – Хавчик, выпивка в дороге всё за мой счёт. Выгорит дельце, получишь берцаки и разгрузку. Ничего не пожалею. Дело то плёвое. Уговори товарища.

– Плёвое говоришь? – Я улыбнулся. Прав Коротун, не здешние они. Не знают наши края, совсем не знают.

– Вот, всё как Вы и велели. – Уж как-то скоро вернулся Гундосый. Стоит возле Михалыча, улыбка до ушей. Лебезит гад, угодить старается. – Мясо с пылу с жару. – Распинается Гундосый. – Кислую, Тимка принесёт. Специально для Вас, новую бочку откупорил. Для хороших людей ничего не жалко. Всё самое лучшее, пейте, кушайте на здоровье.

– Ступай. – Тихо бросил Михалыч. Но Гундосый не торопится, смахивает полотенцем со стола крошки, вытирает капли кислой, показывает своё внимание и усердие. Михалычу это сильно не нравилось, потёр он ладони, пожевал губу и рявкнул. – Проваливай! Уши развесил. Любопытный?

– Совсем нет. – В одно мгновение Гундосый поменялся в лице. Пропала подхалимская улыбка, на лбу и щеках проступил пот. – Ухожу, меня уже нет. Понадоблюсь, только скажите.

– Плохо слышишь? – Процедил сквозь зубы Михалыч и стукнул кулаком по столу. – Пошёл вон!

– Не извольте волноваться. Исчезаю. – Хозяин лавки нервно сглотнул и заспешил с глаз долой.

Михалыч, проводил его суровым взглядом до самых дверей кухни. Зыркнул на нас с Гунькой, открыл рот, хотел что-то сказать. Послышался скрип дверных петель и Михалыч резко повернулся. Семейство Печуков спешит уйти из питейной лавки. Первыми вышли детишки, последним хозяин семейства. Дверь затворилась, и мы провалились в неприличную для этого места тишину.

На большой разделочной доске едва помещается кусок ароматного мяса с прожаренной до черноты корочкой. Жир растёкся по столу, блестит в свете масляных ламп, к потолку поднимается ароматный парок. Я отрезал кусок пожирней и вцепился в него зубами. Хорошее мясо, мягкое, во рту тает.

Не успел доесть как послышались шаркающие шаги. В нашу сторону идёт мальчонка лет десяти в грязном фартуке. Громко пыхтит, прижимает к себе три кувшина кислой. Гунька вышел ему на встречу, забрал большую часть, один кувшин пацан не отдал. Подошёл к Михалычу поставил перед ним.

– Вот. – Мальчонка вытер о фартук руки и улыбнулся на все тридцать два зуба. Русые волосы до плеч, нос вздёрнут, зелёные глазёнки глядят с надеждой. – Принёс, всё как Вы и велели. Сам наливал.

– Держи. – Михалыч сунул пацану два пистолетных патрона. Тот подпрыгнул от счастья, и убежал.

– Хороший малец. – Похвалил Гунька наблюдая как курносый хлопочет у стола Пинчуков, складывает в корзину грязные тарелки. – Второй год Тимка в услужении. Надо бы ему другое местечко подыскать. Пропадёт у Гундосого.

– В чём проблема Бродяга? – Не слушая Гуньку спросил Михалыч. – Почему артачишься? Может тебе патроны не нужны? Дам консервы, одежду. Ты только скажи.

– Кто же от патронов откажется? – Я улыбнулся, Михалыч сразу повеселел. Закурил, приложился к кувшину.

– Стало-быть договорились? Патронов отвалю гору, можешь не сомневаться. Посидите здесь, принесу задаток. Тебе какие? Автоматные, винтовочные?

– Погоди. – Остановил я. – Зачем тебе болото? Куда именно нужно?

– Куда? – Михалыч призадумался. Пока он думал мы с Гринькой и поели и выпил.

– Там холмы. Гора и дерево. – Как-то несмело поведал Михалыч. – Бурьян выше головы, кусты. Много кустов, колючки, шипы.

– И это всё? – В один голос спросили мы.

– Всё. – Михалыч кивнул. – Ночью вышли. Темень непроглядная.

– Откуда вышли. – Спросил Гринька попивая кислую.

– Чёрт его знает? – Закуривая выпалил Михалыч. – Я же сказал, ночью дело было, дождик накрапывал.

– Чего ты нам головы морочишь? – Гунька отрезал шмат мяса, вымазал его пастой и сунул в рот.

– Не понял. – Брови Михалыча поползли к переносице, взгляд прожигает, буравит Гуньку.

– А чего тебе не понятно? – Полным ртом спросил Гунька. – Кусты, бурьян. Да у нас куда не пойди везде этого добра навалом. Кто привёл, с тем и ступай. Слыхал бродяга? Решил проводника поменять. А нам что потом делать? Пришибут за такие дела.

– Какого проводника? – Михалыч глядит на Гуньку, тот на него.

– Во даёт? – Гунька полез в карман, достал спички, положил перед собой кухонный нож. – Сам же сказал – Чёрт знает. – Нож срезал конец спички. – Вот и спроси у Чёрта, он-то точно не ошибётся. Выведет куда нужно. – Гринька допил кислую и принялся заострённым концом спички ковырять в зубах.

– Мужики, вы чего? – Хлебнул Михалыч кислой, отставил кувшин. – Решили подурачиться? Я Вам не пацан, могу и.

– Что ты можешь? – Гунька взялся за нож. – В Бочке так дела не решают. С кем пришёл, с тем и ступай в обратный путь.

– Ты идиот? – Очень спокойно спросил Михалыч поигрывая пистолетом.

– Откуда оружие? В Бочке так дела не ведут. – Пояснил я попивая кислую. Одной рукой держу кружку, другой, осторожно достаю свой нож. – За воротами стреляй сколько угодно, но что бы в питейной? Неправильно это.

– Времена нынче другие. – Михалыч глядит на Гуньку, взгляд не то что бы злой, скорее суровый с насмешкой. – Не дури парень. Положи тесак. Клади медленно.

– Зачем ты так? Мы к тебе с чистым сердцем с открытой душой. – Сказал и приставил нож к горлу Михалыча. – Не нужно портить вечер. Убери ствол. Спасибо за угощение. Захочешь поквитаться, назначь время. Выйдем на свежий воздух, там и поговорим.

– Ну и гад же ты. – В лицо Михалычу прошипел Гунька. – На болото тебе нужно? А на погост не желаешь? – Гунька взял пистолет и забросил в дальний угол к отхожему месту. – Пошли Бродяга. Я думал приличный человек, а он. – Гринька зыркнул на Михалыча и плюнул себе под ноги. – Прости Бродяга, впутал тебя. Да если бы я знал?

– Не спеши с выводами. – Потянулся Михалыч за Гунькиными спичками, от них и прикурил. Пустил к потолку струйку дыма и говорит. – Присядьте мужики, выпьем, языки почешем. Как-то нехорошо получилось. А давайте мирно, спокойно поговорим.

– О чём с тобой разговаривать? – Гунька забрал коробок. – Перехотелось мне. Сам пей.

– Бродяга? – Позвал Михалыч, смотрит из-под бровей. – Горячий у тебя дружок. Заводится с пол оборота. Как бы беда не приключилась.

– Угрожаешь? – Спросил Гунька и потёр кулаки. – А давай, я не против.

– Погоди. – Придержал Гуньку, вышел вперёд. – Зачем людей обижаешь? Не сложился разговор. Не смогли договориться, такое тоже бывает. Затаил обиду, назначь время. Я прятаться не приучен. Да и мой приятель не из пугливых. Выйдем за ворота там и расскажешь, чем недоволен? Здесь не нужно, не по правилам.

– Я Вас услышал. Послушайте и Вы меня. – Михалыч поднял руку, на зов прибежал хозяин питейной.

– Чего изволите? – Услужливо спросил Гундосый.

– Собери со стола. Брагу неси, мяса самого лучшего. Без жира и костей. – Михалыч полез в карман и выгреб большую пригоршню пистолетные патроны. – Сядем вон там. – Палец указал на дальний столик в тёмном углу. Патроны посыпались на стол, разлетелись во все стороны. – Отыщи пистолет. – Обращаясь к Гундосому приказал Михалыч поглядывая в мою сторону. – Бродяга! Лови! – Пистолетный магазин упал мне под ноги. – Ствол не заряжен, знаю я ваши правила.

– Всё сделаю в лучшем виде. – Пообещал Гундосый спешно собирая патроны. – Мясо уже жарится. Может ещё чего желаете? Музыку, девочек?

– Пошёл вон! – Рявкнул Михалыч и Гундосого как ветром сдуло.

– С башкой рассорился? – Спросил Гунька и поднял магазин, повертел в руке и бросил Михалычу. – В Бочке такие номера не проходят. Заряжен не заряжен, сначала в рожу, а потом за ворота. Гуляй, дорога в Бочку навсегда закрыта.

– Извини, погорячился. – Через плечо бросил Михалыч направляясь к дальнему столу. – Пошли мужики, мирится будем.

– Мирится так мирится. – Выдохнул Гунька и потёр руки. – Айда Бродяга.

– Ты куда? – Ухватил приятеля за локоть, подтянул к себе. – Не ходи. Мутный он.

– С нас не убудет. – Отмахнулся Гунька. – Посидим чуток, выпьем на дармовщину. Не дрейфь, уйти всегда успеем. Может чего интересного и расскажет? Ты видал сколько у него патронов? Угостит не обеднеет.