– И что нам теперь делать? – Поникшим голосом спросил Гунька.

– Меня слушайте.

– Так мы это. – Приятели переглянулись. – Мы вроде как слушаем. – Заверил Гунька и отложил работу. – Помоги Бродяга, отведи к Серой.

– Обещать не стану. Может и отведу, потом.

– Ага. – Карлуха заметно повеселел. – Я всегда говорил.

Бродяга, мне лучший друг. А Тинку – это я ему присоветовал. Подумаешь худая, главное умелая.

– Это точно. – Согласился я и полез в брюхо к зверюге за мешочком слизи.

Не знаю, сколько мы провозились, без устали и отдыха добывая лопатки шипарей. Наверное, долго, жадность великая сила. Многих она погубила и сгубит ещё не мало народа. Беда тому, кто не может вовремя остановиться.

– Фух. – Тяжело выдохну Гунька и уселся на песок. – Передохну чуток и возьмусь за хребты.

– Правильно. – Поддержал Карлуха, потрогал подбитый глаз и завалился на содранную шкуру. – Сперва когтей нарублю. А потом.

– Не будет потом. – Остепенил я мелкого. Треснула ветка, а может и показалось? Глухота после взрыва, вроде бы и прошла, но не до конца. В одном ухе всё ещё звенит. Присел, осмотрелся, всё тихо и спокойно. Почудилось. – Уходим мужики. И как можно быстрее. Добычу сложим в шкуры, оттащим поодаль и закопаем.

– Как закопаем? – Не понравилась Карлухе такая новость. – Не оставлю свою долю. Заберу всё.

– Остынь. – Привалившись спиной к шипарю, посоветовал Гунька. – Не утащить нам добытое. Верно говорит Бродяга. Спрячем, вернёмся отроем.

– А если опередят? – Карлуха поплевал на нож и принялся его вытирать листом лопухатого.

– Не опередят. – Пообещал я. – Главное зарыть поглубже и место обозначить. Раздавим пару мешочков шипаря, для надёжности. Ни зверь, ни человек к нашему добру не сунется. Это я вам гарантирую. – Сказал и потянулся к винтовке. Похоже, не почудилось. Треснула-таки ветка, прозевал, опростоволосился.

– Ну что лишенцы? – Раздался за спиной знакомый голос. – Всё, отбегались твари. Братва, вы только поглядите сколько зверья они укокошили? Нет что бы встать на лыжи, так эти терпилы устроили сафари. Вот придурки.

– А ты кто такой? – Поинтересовался Гунька. Спросил и тут же получил прикладом по спине. Ударили сзади, подленько по разбойничьи. Не увидал я кто это сделал. Глядел как Карлуха в яр улепётывает. Рухнул Гунька носом в песок, лежит не шевелится. Крючконосый, мой провожатый к Вохиной баньке вышел из-за куста, плюнул под ноги. Глядит на меня зубы скалит.

– Что бельма пялишь? Не ждал? – Спросил крючконосый, снял вязанную шапочку и погладил лысину. – Тебя же просили, сиди и не рыпайся. Пей, ешь, девок тискай, за всё уплачено.

Попытался я встать, ухватили за шиворот, потянули назад и резко толкнули вперёд. Грохнулся лицом в песок, но успел заметить ботинок песочного цвета. Тот добротный с толстыми шнурками.

***

Били меня не долго и не сильно, всё больше по рёбрам, да по спине. Попинали чуток, связали руки за спину и бросили под куст. А вот Гуньке здорово перепало, разбили всё что было на виду, бровь, нос, губы. Боюсь даже представить, что у него под одеждой творится, ногами Гуньку сильно пинали. Особо лютовал недавний мой провожатый, Фугасом его кличут. Помогал Фугасу тот, в ботинках, придерживал Гуньку, бил исключительно по лицу. Мне тоже от него перепало, полез я вступится за Гуньку. Так этот гад стукнул ногой в живот. Да так умело приложил, дух спёрло. Хорошие у него ботинки, носки тупые, подошва крепкая.

Были ещё трое, грязные какие-то, небритые, морды хмурые. Эти не вмешивались, держались чуть в стороне. Не били они нас, но и не препятствовали. Оружие из рук не выпускают, по сторонам глазеют, словно ждут кого-то. Искоса поглядывают на кусты в ярочке, озираются.

Молодец Коротун, успел сбежать, малый рост, в отдельных случаях здорово выручает. Лежу под кустом, гляжу в небо. Тучи уползают в сторону Бочки, дождик закончился, от болота подул ветерок, пахнуло гнилью. Из леса послышалась трескотня напуганных птиц и донеслось уханье. Не громкое, далёкое.

– Чего это? – Спросил Фугас и толкнул меня прикладом в плечо.

– А ты сходи и глянь. – Предложил я, за что и получил звонкий подзатыльник, от того, в ботинках. Странный он какой-то, харю под тряпкой прячет, винтовку с оптическим прицелом точно девку двумя руками к груди прижимает.

– По башке не бей. – Рявкнул Фугас. – Маковка евонная на вес золота.

–Ага, на вес. Только не золота, а дерьма. И воняет от него так же. Парашей разит за версту. Придушит его Ветеринар. Гадом буду, распотрошит как свинью. – Под тряпкой не видно, но по голосу понятно, ухмыляется сволочь. – Я бы этому зашкварку уши отрезал. Башку в мешке притащил и на входе пристроил, что бы другим неповадно было. Бегут твари из Бочки, как тараканы из всех щелей драпают.

– Завали хлебало. – Глядя на дружка сурово и зло, прошипел Фугас. – У меня твои уши и головы, вот уже где. – Бритоголовый, мазнул большим пальцем себе по горлу. – Его башка не твоя забота. Думай где Михалыча искать? Куда он мог затырится?

– А чего тут думать? – Дружок Фугаса подошёл к шипарю. Присел и щёлкнул того по большому чёрному носу. – Зверьё в этих краях интересное, зубастое. Мы здесь как в парке юрского периода. Далеко не убежит, ящеры схавают.

– А если не схавают? Догадываешься, что с нами Ветеринар сделает? – Фугас осмотрелся и плюнул через губу.

– Сожрут. А нет, так в лесу, или на болоте околеет. – В подтверждение его слов, от болота донеслось уханье. Всё ещё тихое, но заметно громче прежнего. – Уходить нужно. Не нравится мне эта музыка.

– Слышь, околеванец? – Фугас тронул меня за плечо, присел и тут же вскочил. – Чем от тебя разит?

– Дерьмом. – Хохотнул тот в добротных ботинках. – Нас увидал и обгадился.

– Куда Михалыч рванул? – Фугас сорвал охапку травы и принялся тереть руки. – Скажешь, отпустим.

– Какой Михалыч?

– Ты дурака не включай. Хорош тупить.

– Не понимаю я тебя. Ты либо говори по-людски, либо отвяжись.

– Стволы у вас новые. – Пнув ногой мою винтовку, заметил Фугас. – Откуда оружие?

– Нашли. В лесу под деревом. Где именно не помню. Ещё вопросы будут?

– А если по башке настучу? – Фугас показал кулак, ухмыльнулся и добавил. – Помыться перед смертью не хочешь? – Хочу. А что?

– А ничего. Колено прострелю, глядишь и память вернётся.

– Фугас. – Позвал рослый, один из тех что держались поодаль. – Уходить нужно.

– Пасть закрой. – Прошипел Фугас. – Когда скажу, тогда и пойдёшь.

– Это ты кому? – Рослый шагнул вперёд, поскрёб квадратную челюсть. – Попридержи коней. Не по своей масти рот раззявил.

– Моргун? – Фугас улыбнулся. – Что же ты про свою козырную масть промолчал, когда Ветеринар твоих дружков Ракло и Тыкву резал? Стоял как опущенный, рта не раскрыл, а тут раздухарился? Закрой пасть и постой в сторонке. Псов своих прибери. Пусть побегают, может следы Михалыча отыщут?

– За метлой следи. Длинная она у тебя, как бы беды не вышло. – Моргун сделал шаг в сторону, уступая место своим приятелям. Те вышли вперёд.

– Оружие на землю. – Прошипел Фугас. – Стволы положите и лапы к небу!

– Язык попридержи. – Заговорил высокий, широкоплечий детина. – Рамсы попутал? Страх потерял, шавка?

– Да я вас. – Фугас вскинул автомат и пальнул поверх голов.

Тут-то и началось светопреставление. Отовсюду стреляют, брань, крики. Перевалился я на бок, хотел сбежать под шумок, а тут как громыхнёт. Сыпанули на меня горячим песком и пнули. Да так сильно что я не успел опомниться как оказался на дне оврага. Всё гудит, шипит, воет, округу заволокло дымом, в ушах звенит. Отплевался, потёрся лицом о траву. И только открыл глаза, гляжу разбойник, тот гад в добротных ботинках. Скатился он кубарем, спрятался за пнём.

Хлопнул выстрел, второй, третий. Бандит палит не оглядывается. В самую пору напасть со спины, по башке стукнуть. Руки связаны, стукнуть не выйдет, а вот пнуть можно попробовать.

Сверху стреляют, снизу тоже. Бандит прячется за пнём, отстреливается. Лежу под кустом, тру о камень верёвку. Не выходит, запястья оцарапал, а верёвка цела. Остаётся только ждать, кто кого перебьёт? Сзади ухватили за шею, прикрыли рот. Я даже испугаться не успел.