Я вглядывалась в его глаза, и прислушалась к себе… Захотела бы я? Зная, как он выглядит. Зная, на что способен, на какие страшные вещи. Но зная, как он защищает меня, успокаивает, влияет. Ведь тогда он спас меня на дороге, а затем и в проулке… И ведь не попросил ничего.

— Кристина, ты готова ложиться в постель с таким, как я, когда я в истинном обличие? Целовать меня таким, — взмах руки и Велиал предстал передо мной вновь в демоническом облике, — держать меня за руку, чувствовать мои прикосновения к тебе. Слушаться меня. Любить меня. Готова к тому, что таким ты меня будешь видеть каждый день?

Я нервно сглотнула. Могла ли я себе представить себя рядом с ним? Не знаю. Но отвращения этот облик больше не вызывал у меня.

— Не готова, — выдохнула я тихо, наблюдая за реакцией мужчины, но на его красивом лице не дрогнул ни один мускул, — и не буду готова. Но хочу. Хочу попробовать, хочу решиться.

Я говорила абсолютно искренне и уверенно.

— Делай, что задумала тогда, — мужчина прижал меня к себе. Вновь волшебный поцелуй, пробуждающий мое желание и теплоту в душе, украл мои дурные мысли.

— Это означает "да"? — с надеждой в голосе произнесла отстранившись, и в душе затеплился огонёк, что всё не так плохо.

— Это означает, что я подумаю.

Сердце радостно ёкнуло. Лёд медленно, но верно тает. Не только мои устои терпят крах! Сейчас я не думала на что себя обрекаю. Да и это казалось далёким, несущественным.

Оставалось убедить Катарину, что это единственный вариант. Вот только проблема была в том, что Рина никак не делала спасаться и это раздражало меня. Я нашла сестру неподалёку от бассейна, вновь красовалась в бикини перед Асмодеем. Пришлось украсть ее время за обедом, чуть ли не насильно затащив в свою комнату. И выложить правду.

— Крис, — неверяще уставилась на меня сестрёнка, — ты шутишь, да?

— Прошу, доверься мне. Я знаю, как это выглядит и звучит, — прикрыла глаза, массируя виски подушечками пальцев. Ноющая боль, сдавливающая голову в тиски, отступала под напором этих действий. — Я боюсь за тебя, Рина. Отдаться во власть демона, существа из другого мира, из преисподней или черт знает откуда они все взялись — это не то, на что стоит разменивать свою жизнь.

— То есть тебе можно флиртовать и целоваться с демоном, а мне нельзя с Асмодеем? Да он совершенно не похож на отвратительное страшное существо из этих идиотских книжек! — вскипела тут же Катарина, отведя гневный взгляд в окно.

— Рина, пожалуйста! Именно в святыне ты для него будешь недосягаема. Я не хочу, чтобы он забрал тебя с собой! Умоляю, услышь меня! — устало просила я Катарину.

— А почему тебе можно?

— Мне не можно. Мне необходимо. Вел может пойти на уступки, изменить условие контракта, в обмен на меня. Асмодей не заберет твою душу, не заберет отца. Понимаешь? В обмен на меня. Вел с ним решит вопрос.

— Это не отвечает на вопрос о том, почему тебе можно целоваться с демоном. Почему ты считаешь, что я не должна быть счастлива?

— С нормальным, обычным мужчиной — да. Но не с демоном же!

Катарина насупилась и подошла к окну, глядя вдаль на безупречный газон и уже знакомого нам садовника:

— Всю жизнь вы все говорите мне, что надо делать, куда поступать, как себя вести, что говорить. И ни разу не спросили, чего хочу я. Ни разу, Крис. То мама со своими поучениями насчёт парней, то отец со своей учебой. Теперь ты…

— Рина, — позвала девушку я, но та отмахнулась и, резко развернувшись направилась к двери, напоследок зло обронив:

— Просто отстаньте от меня хоть ненадолго. Хватит меня опекать!

Глава 26.

— Куда мы едем? — этот вопрос Катарина задавала за последние четыре часа неоднократно.

Отец задумчиво вёл машину, арендованную возле аэропорта в Греции. Нас встречали узкие маленькие улочки, извивающиеся, словно змейки. Солнце согревало землю, людей, но не могло согреть меня. От страха меня немного потряхивало и ощущение холода не покидало меня с тех пор, как мы вышли из самолёта.

— Экскурсия всего лишь, — сипло отозвалась я, отворачиваясь к окну. — Хоть так время вместе проведём.

Горький ком в горле так и норовил выплеснуться слезами. Впервые я себя корила настолько сильно. Я обманным путем увезла сестру из Нового Орлеана, в сговоре с отцом. Хотелось верить, что я помогаю, спасаю её. Сестра, по своей девичьей непосредственности, легко согласилась на "экскурсию" в Грецию.

Наша долгожданная совместная поездка после пяти лет разлуки с отцом. Боюсь представить, во что она выльется, когда мы доберёмся к месту назначения.

— Бу… А чего такие кислые? Экскурсии — это всегда интересно, но часто просто скучно. Мы едем в скучное место? Зачем вообще едем? Надо было Асмодея взять, — щебетала Рина, уставясь в окно компактного автомобиля и разглядывая окрестности.

Огромных размеров монастырь, как белоснежная крепость, встретила нас спокойствием и умиротворением. Мы предупредили настоятельницу о нашем визите и о том, что мы хотим сделать. Нас ждали.

Длинные широкие коридоры из камня снижали температуру в монастыре, несмотря на нещадно палящее солнце на улице, здесь было достаточно прохладно. Хотелось укуоаться в шаль, или в объятья Велиала.

— Ого, отсюда, наверняка, потрясающий вид, — наигранно весело произнесла, забегая в нужную келью и подходя к окну.

Отец с настоятельницей следовали следом, молчаливыми хмурым изваяниями.

— Где? Покажи? — отталкивая меня локтем, Рина скользнула к окошку, устремив взор вдаль.

Обернулась к отцу и слегка потянула головой. Я сама. Это должна сделать именно я. Сердце тревожно отстукивало в груди, во рту пересохло от волнения и я отчаянно формулировала фразы в вашей голове прежде, чем выдать их сестре.

Отец вышел с настоятельницей за дверь, оставляя меня и Рину в каменной унылой келье с одним единственным окном, в которое было видно макушки деревьев и бескрайнее море.

— Рина, — начала было я, но поняла, что не знаю с чего начать. Предавать веру человека, веру близкого и родного было труднее, чем я думала.

Спасаясь от своих же эмоций, я воспользовалась тем, что Катарина заинтересовано разглядывает вид из окна, подошла к двери, ведущей в коридор и…просто вышла. Щелчок замка поставил точку невозврата. Сестра всё быстро поняла.

— Рина? — позвала девушка за дверью неверящим тоном.

Душу всю выворачивали наизнанку от своей трусости и предательского поступка. Я держалась за ручку кельи, последнее связующее звено с сестрой.

— Вы не можете со мной так поступить! Пап! Крис! Не поступайте так со мной!!! — заревела за дверью кельи Катарина, а мое сердце сжалось от невыносимой боли от её слёз.

Я сползла по двери вниз спиной, пока Катарина молотила кулаками по массивной деревянной двери, захлебываясь в рыданиях. Дверь, отрезающая Рину от выхода, ходила ходуном от ударов по ней со стороны кельи. И я каждый раз вздрагивала, будто били меня по самому больному месту. Будто мое сердце вырезали наживую, вонзали тысячи острых кинжалов, распарывая плоть. Внутри всё переворачивалась, сворачиваясь в тугой комок нервов, боли и, режущей по живому, вины.

Я кусала губы до боли, до крови, в попытке подавить слёзы, которые не желали останавливаться. До боли впилась ногтями в подушечки ладоней, в попытке унять душевные терзания.

— Рина, прости, — всхлипывая, еле слышно прошептала, — так будет лучше для тебя, пойми.

— Тина!!! Выпустите меня отсюда! Меня нельзя здесь удерживать! У меня академия через два месяца! Асмодей!!! Асмодей, забери меня отсюда…. - выла Рина за дверью, но каждая фраза звучала всё глуше.

Девушка заходилась в судорожных рыданиях. Моя душа рыдала вместе с ней. Меня душили горькие слёзы от того, как я поступила с сестрой. Но иного выхода нет. Вдалеке замаячила фигура отца, что-то обсуждающего с настоятельницей.

Я медленно поднялась на ноги, приложив ладонь к металлическим узорами на двери, за которой затихла Катарина. Шаг в сторону выхода, ещё один. Всё это сейчас давалось мне с трудом.