Литмир - Электронная Библиотека

- Нет.

- Что ж, быть может, это даже лучше, – отрезал Шметтау, приняв решение.

Его палец напрягся на спуске, Фидус чуть присел так, словно намеревался броситься на Калькройта, однако в это мгновение шагнула вперед техножрица.

- Адептус Механикус берут эту женщину под свое покровительство и защиту, – провозгласила Вакруфманн чужим голосом. – Такова прямая воля Парламента и Фабрикатор-Генерала Марса. Все надлежащие уведомления вы получите в официальном порядке.

- Вы… ее?.. – сбился Шметтау. – Что?

- Объект «Ольга» угоден Богу-Машине и Марсу, – пояснила Дженнифер, вставая бок-о-бок с Криптманом. Сервочереп над корпусом Дженнифер зловеще поблескивал красной линзой, техножрица властным жестом протянула вперед ладонь, на которой лежала голова-рупор.

Пале сдвинулся еще больше, чтобы захватить одним выстрелом техножрицу с инквизитором и мертвым слугой. Судя по всему, быстрое умножение новых целей инквизитора не радовало.

- Да забирайте, – презрительно кинул Шметтау после короткого раздумья. – Медноголовые все время играют с запретным, но это ваши заботы. А отродье зла – уже моя ответственность. Оставьте его и проваливайте куда хотите. Можете заодно прихватить эту пародию на инквизитора. Ему привычно скрываться за чьей-нибудь спиной.

Криптман лишь улыбнулся и качнул головой. Ольга крепче прижала ребенка, прошептав:

- Нет… не отдам.

- Как видите, ваш «объект» сам ищет смерти, – указал Шметтау.

- Сложная дилемма, – басовито прогудела железная голова. – У Марса пока нет консолидированной позиции относительно допустимости существования объекта «Дитя». Однако в данный момент он не представляет опасности. Я склоняюсь к тому, что не следует торопиться с окончательным решением, а пока надлежит принять все меры к изоляции объекта в наиболее комфортных и защищенных условиях.

- Так не пойдет. Если вы защищаете отродье, вы тоже недостойны жизни, – приговорил Шметтау.

- Ты готов противостоять воле марсианского парламента, инквизитор? – уточнила Дженнифер. – С учетом того, что каждое твое слово фиксируется? Невыполнение указаний Высшего Лорда Терры карается смертью и лишением сана инквизитора.

- В моем служении я готов противостоять кому угодно, – ощерился в недоброй улыбке Шметтау. – Ибо я присягал тому, кто выше Лордов Терры и всех ржавоголовых. Я храню дом Императора, а если для этого придется сжечь отступника, еретичку и железную дуру, быть по сему.

- Нет, – пробормотал Деметриус, и в тишине могильного зала слова юноши прозвучали с отчетливой решимостью. – Так нельзя.

Он качнулся вперед, сделал крошечный шажок, будто намереваясь присоединиться к живому щиту Ольги.

- Уймись, – проворчала Берта. – Это уже не наши заботы. Не наше дело. Пусть решают между собой.

- Нет, – внезапно сказал Священник. – Это наше дело.

- Что?..

- Это наше дело, – повторил монах, осеняя себя аквилой. – Все, через что нам довелось пройти, лишь прелюдия.

- Слышь, ты совсем рехнулся от переживаний? – тихонько прошипела Берта, тщетно стараясь говорить так, чтобы никто больше не расслышал.

Священник повернулся к ней со словами:

- Здесь наше главное испытание. Выбор, которого ждет Император.

- Да какой выбор!? – возопила, не сдержавшись, Берта.

- Но вот же он, – потерянно вымолвил Священник. – Вот мы стоим перед младенцем, который одержим великой силой. И дано нам выбирать из двух. Следует ли проявить милосердие, но зная притом, что доброта сегодня вполне может обернуться страшными бедствиями завтра. Или… – он шумно сглотнул. – Проявить жестокость. Убить дитя, чья вина лишь в том, что нечестивые совершили над ним злое. Но, быть может, эта жестокость суть милосердие к будущим жертвам архизлодея.

- А делать то что? – спросила Берта. – Как правильно?

- Я… – Священник выглядел потерянным, что было удивительно и несообразно, учитывая, с какой энергией и храбростью он вел себя прежде. – Я не знаю… Нет ни знамений, ничего… Наверное Император хочет, чтобы каждый из нас выбрал сам.

Эссен Пале облизнул губы и уточнил:

- Какие приказания, господин?

- Жди, – еще более зловеще осклабился Шметтау. – Пусть нестойкие духом и склонные к ереси обозначат себя. Адепто Пурификатум вынесет нам благодарность за очищение рядов.

- Я выбираю.

Второй шаг Деметриуса был куда больше и увереннее первого. Санитар промаршировал мимо Калькройта, сопровождаемый прицелом Эссена Пале, встал рядом с Криптманом, добавив:

- Она провела нас сюда, защитила от эманаций зла. Она прекратила кромешный ужас. Если не Император вел ее, то кто же?

- Марс полагает твой выбор разумным, юноша, – церемонно качнулась голова на ладони Дженнифер.

- А я ни хрена не буду выбирать! – сообщил граду и миру Савларец, он отошел в сторону и демонстративно сел, держа руки на виду. – Носа мне хватило. Теперь отбываю срок и выполняю приказы. Отсюда и до Старых Звёзд. Что прикажет комендант-командир, то и сделаю.

- Я с инквизицией, – Святой Человек виновато смотрел мимо Деметриуса, словно боясь встретиться глазами. – Им виднее. Если они говорят, что тут зло, так и есть. А какую гадость этот… сотворил, мы все видели. Может он и не нарочно, только Плаксу не вернуть. И Грешника. Безумца опять же. И все прочих.

Радист тяжело вздохнул и отступил к Шметтау, однако не настолько, чтобы инквизитор счел это коварным сближением.

Священник посмотрел на Берту, комендант машинально провела руками по комбинезону, под которым скрывалось знамя Отряда.

- Про доброту, это, конечно, красиво… и правильно, – подумала вслух командир. – Но с нами инквизиторы. Они явились в нужный момент и размолотили «Шестьдесят четвертый», а то бы нам конец пришел, хоть с пигалицей, хоть без нее. Как по мне, это и есть знамение. Знаменнее некуда. И если имеется хоть малость шансов на то, что вот это, – наставница показала куда-то в сторону, – повторится, доброта как раз в том, чтобы не дать…

Она запуталась в словах, махнула рукой и шагнула ближе к Шметтау.

- Святой отец? – поднял бровь Калькройт. – Ваш выбор? Бесславно умрете с еретиками или выйдете наружу с праведниками?

- Ты плохой ловец человеков, инквизитор, – сказал Священник. – В твоем вопросе уже заключен ответ.

- Я не думаю, что пастырь может колебаться, выбирая меж агнцев и козлищ, – произнес Шметтау. – С другой стороны, подобное сомнение есть ответ сам по себе. Что ж, два праведника это, конечно, маловато, но лучше, чем ни одного.

- Эй-эй, – воскликнул Савларец, – Что-то у тебя математика не сходится!

- Все, что не добро, есть противоположность ему, то есть зло, – благожелательно улыбнулся Шметтау. – Нейтралитет, считай, та же ересь.

Савларец с воплем бросился бежать, спотыкаясь о трупы. Все крепче сжали оружие, понимая, что время разговоров миновало. Ольга отвернулась и зажмурилась, чувствуя в объятиях теплое маленькое тельце, вымазанное в крови. Шметтау улыбнулся еще шире и еще страшнее, будто смакуя мгновения триумфа, но прежде чем он скомандовал «огонь», под высокими сводами зала прогремело:

- Остановитесь! Именем Его я запрещаю убийства!

Гремя снаряжением, бряцая оружием, в зал сплошным потоком хлынули новые бойцы вполне человеческого вида. И не человеческого тоже, поскольку воинов сопровождали автоматоны. Новую группу возглавлял гигант астартес в белых доспехах без украшений, печатей и любой символики. Лишь на правой стороне нагрудной пластины виднелся небольшой значок, похожий на двухконечную стрелу, вписанную в круг. Гигант с кажущейся небрежностью держал силовое копье, закинув его на плечо. Космодесантник не носил шлем, и удивительно яркие голубые глаза сияли, как лазерные лучи. Светлые, почти белые волосы спускались на горжет, пряча под собой разъемы и контакты.

- Капитан… – выдохнул Фидус. – Неспящие.

- Мое почтение ангелам Императора, – набычился Шметтау. – Но вам здесь искать нечего. Это наше дело, дело Инквизиции.

- Сей вопрос мы решим, – прогудел космодесантник, вышагивая с неторопливостью и размеренностью автоматона. Его спутники разделились на два крыла, продвигаясь вдоль стен зала со сноровкой опытных воинов, проверяя каждый метр на ловушки и мины. За спиной ангела шли две женщины в таких же белых доспехах, только без стрелы. Ольга затаила дыхание, припоминая, что мрачных теток в похожей броне со знаками трилистника она уже видела. Заключенные на церковно-тюремном корабле называли их «саритасами» и очень боялись.

99
{"b":"747470","o":1}