- Восславим же Его, – прогудел Священник, поднимая высоко над головой источник света.
Ура, ура, глаза целы, подумала Ольга, пытаясь встать хотя бы на четвереньки. Сильная рука подхватила ее под живот, словно котенка, и рывком вздернула на ноги.
- Ай, – выдохнула девушка, едва удержавшись на ногах.
Пришедший на помощь Грешник смотрел на нее очень зло, с таким видом будто готовился ударить. Но затем отвернулся, зло поджав губы.
«И когда я успела его обидеть?»
Да, что-то произошло... Но что именно?
Видимо перегруженное острыми впечатлениями сознание попросту отрубило часть функций, поскольку лишь теперь Ольга начала вспоминать – а что, собственно произошло? В памяти оказалось две реперные точки – дикий вопль Берты, вызывающей огонь на себя прям как в советском кино. И... сейчас. Тьма, подсыхающая кровь на лице, абсолютная неизвестность. А что же уместилось в промежутке между «тогда» и «сейчас»?
Обрывки воспоминаний приходилось вытаскивать из памяти как мелкую рыбешку на блесну. Да... Кто-то вопил, что надо уходить. Кто-то сбежал. Или просто убежал. Кто-то бился в натуральной истерике и орал, что не хочет умирать. Точно Савларец, ни разу не чоткий и не ровный, шакал какой-то, а не каторжник. Но в целом отряд почти не ударился в панику. Так, разве что самую малость. Но потом, что же было потом? И от чего злится эфиоп? Ольга поискала тележку с баллоном и не нашла, впрочем сам цилиндр с огнесмесью обнаружился рядом. Воспоминания продолжили складываться в обрывочную, но более-менее цельную картину.
Да, кто-то на удивление быстро и четко дал расклад – в запасе минут сколько-то там, бежать из дома бесполезно, поэтому надо уходить вниз. И... они побежали. Ольга кинула, было, свою ношу и сразу получила крепкий подзатыльник от Берты, сопровождаемый стволом у самого носа. Так что баллон пришлось быстро перекидывать с тележки на собственный горб, благо специально для такого случая имелась система подвеса вроде рюкзачных лямок. Хорошо, что сервитор помог, у криповского слуги оказалась мощь робота.
Баллон казался безумно тяжелым, но смерть, что уже летела на крыльях запущенных ракет, гнала вперед лучше кнута. Они бежали... и бежали, кто-то вел всех вперед и вниз, по череде лестниц, обшарпанных коридоров, где застарелая пыль скопилась по углам, как страшная паутина и, казалось, годами не ступала нога человека. Баллон по ходу бегства жил собственной жизнью, занося подносчицу на поворотах, заставляя ушибаться о стены. Впереди мелькали короткие, но удивительно быстрые ножки огнеметного эльфа, позади кто-то больно толкал в спину. И Крип все время оказывался рядом, будто и в самом деле решил послужить живым щитом, ловя на себя угрозы для подопечной.
Да, все-таки не самый плохой человек этот Фидус, хоть и козел. И во время бегства Ольга сорвала противогаз, немедленно потеряв его.
Пока девушка собирала себя, БоБе и Священник восстанавливали какое-то подобие порядка. Берта шла по кругу и разбрасывала светящиеся палки, что мерцали неживым огнем зеленого цвета, как радиация в мультфильмах. Монах, вышедший из транса, поднимал отрядовцев, где добрым словом, где просто ободряющим хлопком ладони, а раз-другой и пинками. Ольга видела почти всех кроме Пыхаря. Неужто погиб?!
Кажется, отделение укрылось в подвале или гараже. Во всяком случае, планировка была как у подземной стоянки, а хлам по углам и какие-то ячейки с фанерными дверцами наводили на мысли о складе. Очень старом, с плесенью и лужами конденсата. Пахло затхло и сыро... однако... девушка вдохнула глубже, морщась от вони замоченного на неделю белья.
Гарь. Ощутимо пахло горелым, не как от жженого дерева, а скорее углем и химией. И запах усиливался.
- Стоим прямо, стоим гордо! Снаряжение не бросать! – Священник звучно хлопнул в ладоши, вращая налитыми кровью глазами. – Враг не дремлет, в строй, все в строй!!!
Ольга посмотрела на Грешника, который стоял к ней вполоборота, скрючившись, изогнувшись на один бок. Судя по движениям плеч, эфиоп то ли чистил зубы нитью, то ли дергал себя за нос. Ольга вспомнила, что именно Грешник ее спас... только непонятно как. Да, точно! Девушка пропустила поворот, разогналась при помощи баллона так, что проскочила мимо косяка с выбитой дверью. Крип не заметил, отвлекшись на что-то, а Грешник наоборот – и громко заорал «Олла, сюда!!!». Ну, по крайней мере, он говорить умеет. Но девушку все равно чуть-чуть грызла совесть, все-таки по ее вине (хоть и слабенькой) молчун отверз уста. Или как там положено красиво обзывать нарушение обетов.
Ольга несмело обошла Грешника, подняв руку, чтобы тронуть его за плечо и поблагодарить, но эфиоп сам глянул на нее, и жест оборвался на взлете. Девушка отдернула пальцы, прижав ладонь к груди, словно боясь обжечься. Грешник не чистил зубы, он проколол себе губы коротким шилом или отверткой и теперь зашивал рот стежками обычного шпагата.
- Господи... Господи... твою мать, господи... – шептала девушка, чувствуя, как слезы обильно текут по щекам.
«Это из-за меня, что ли?..»
Ольгу вырвало, неожиданно. Заодно накрыло одной внезапно здравой и трезвой мыслью – хорошо, что маски нет, а то и захлебнуться недолго. Девушка отплевалась, вытерла рот рукавом, тихо, но свирепо, от души выругалась. Она не чувствовала вины, скорее злость, очень много злости на все подряд. От неудобного, душного комбинезона до глупого негра, который творил нездоровую хрень из-за своих глупых суеверий.
- Так, работать и работать еще над дисциплиной, – подвел итог Священник, оглядев понурое воинство. – Избранный воин Императора даже отступает с достоинством, ведомый лишь презрением к врагу! – и добавил тише. – Пыхаря не вижу. Отстал? Как?
- Не отстал, – коротко, но исчерпывающе сказала Берта. – Свернул не туда. Когда по мозгам колотить стало. А может...
Она не закончила. Монах с присвистом вдохнул, горько качнул головой.
- Жаль, – искренне вымолвил он. – Очень жаль.
Похоже на этом вопрос о пропаже отрядного разведчика был исчерпан.
Грешник закончил тяжкий труд, обрезал торчащий хвостик шпагата и осенил себя аквилой. Кровь обильно струилась по лицу и шее, превращая эфиопа в подобие вампира. Проходящий мимо Священник покосился и ничего не сказал, пытаясь организовать подобие боевого строя.
- Старый фундамент, – сказал Фидус и включил мощный фонарь, светивший как маленький прожектор. Яркий желто-белый луч обежал гараж, выхватывая из темных углов старый хлам.
- Дом строился на чем-то другом, – поймал с ходу мысль Святой Человек. – Это похоже на старый цех. Значит должен быть выход в транспортную сеть времен первого освоения. Еще до того как Ледяной Порт облюбовали астропаты.
- Ее засыпали, чтобы не лезло... всякое, – сомневался и грустил Плакса. Ему явно не хотелось идти глубже. Ольге тоже, особенно после замечания о всяком, лезущем на поверхность.
- Не всю, – обнадежил радист. – Шансы есть. Надо спускаться, – сказал Святой Человек. Почти одновременно с Плаксой, тот напротив, предложил ждать здесь.
Маленький и рыдающий огнеметчик говорил очень редко, голос у него был под стать сложению, ломкий и тихий, так что в зеленой полутьме катакомб его слова прозвучали замогильно и тоскливо.
Берта и Священник переглянулись.
- Нельзя, – покачал головой монах, опять шумно втягивая ноздрями воздух. – Над нами сейчас сплошной костер. Тушить его не станут, огонь пойдет вниз...
Говорить монаху было ощутимо непросто, видимо сорвал голос в приступе священного безумия. Священник то и дело срывался на бессвязный хрип. Прокашлявшись, он добавил:
- И будет выжигать кислород. Мы если не сгорим, то задохнемся.
Берта с сомнением поглядела в сторону большого двустворчатого люка, закрывающего предполагаемый путь спасения.
- Нам понадобится чудо, – констатировал Доходяга.
- Император милостив, – сурово вымолвил монах, чуть подпрыгнув, чтобы лучше «посадить» на теле механизированную подвеску распылителя. – Но чудесами одаривает лишь тех, кто пытается. Ибо сказано «сражайтесь – и даны будут вам снаряды». Кроме того мы все еще дышим, значит есть приток воздуха. И точно не сверху.
