Булка свирепо зарычал, тамплиер услышал тихий вскрик сзади себя. Обернулся и успел увидеть молниеносное движение Хамона. Тот взмахнул рукой и стражник попятился, уцепившись правой рукой за кинжал, торчавший из его левого плеча.

Дикий рев отвлек их внимание. За Булкой бежал Валентайн, а его догоняла огромная тварь, уже совсем не похожая на человека – ростом футов в семь, заросшая густой светлой шерстью. Открытый рот её был полон острых зубов, а снизу болталось что-то, определенно похожее на хвост.

“Или не хвост”, – ошарашенно вспомнил тамплиер старый непристойный анекдот.

Он осмотрел руку – болт зацепил ее, крови было прилично, но движениям вроде не мешало.

Тварь прихватила замешкавшегося стражника, откинула его с обманчивой лёгкостью – он неудачно приземлился головой на каменную плиту, да так и остался лежать, глядя в небо уже остановившимся взглядом.

Валентайн явно трусил, но упорно лез вперёд, прямо на чудище. Хамон тоже стоял наготове. Бросив тоскливый взгляд туда, куда ле Дюк утащил послушницу, храмовник стал с шутом “спина к спине”. Булка захлебывался лаем.

Бой был страшен, но краток – Хамон отвлек чудовище на себя, Сен Клер удачно увернулся от длинных когтей, не имевших уже совсем ничего общего с человеческими, финт, отскок, выпад, отскок, он зашёл твари за спину и рубанул по хребту. Меч мало что не вырвало из рук, но тварь чавкнула и упала мордой вниз.

Тамплиер бессмысленно смотрел на чудище, с трудом вытирая лезвие меча. “Кем оно было раньше? Слугой, конюхом, стражником?”.

Он кивнул шуту и Валентайну, который, на свое счастье, не успел близко познакомиться с тварью.

- Амори! – со стороны убежища группы Осберта к ним бежал Этьен. Он спотыкался, махал руками и производил столько шума, что, казалось, все оставшиеся упыри должны были забеспокоитьлся и прибежать, чтоб узнать, в чем дело.

- Что ты здесь делаешь? – удивился храмовник.

- Хочу найти этого ублюдка Осберта и оторвать ему его мерзкую башку, – с готовностью откликнулся рыцарь, вслед за другом вбегая в донжон.

Они бежали по ступенькам вверх, чутко прислушиваясь. Кроме рычания упырей, которых в башне и вправду было прилично, ничего не было слышно.

Булка мчался впереди, восторженно-злобно рыча. Шерсть на его загривке встала дыбом, уши воинственно торчали, хвост вилял, будто штандарт на сильном ветру.

Валентайн пыхтел следом, не желая отставать от питомца.

- Кто с Мабель? – на бегу крикнул храмовник.

- Джослин. Он связал старого пройдоху священника и сейчас пытается уговорить бедную девочку, что я буду куда более приятным мужем, чем этот поганец Осберт.

- В смысле?! – Сен Клер аж приостановился на секунду, – Он ее…

- Он женился на бедной дурочке, и сейчас она не понимает, что ей делать, ведь по ее мнению, они муж и жена перед богом и людьми. Ну ничего, попадись он мне на расстояние удара, она моментально овдовеет! Это ж надо такую пакость сотворить! Упырь болотный! Это я не тебе, тварюка, ты обычное чудище! – с этими словами де Баже скинул с лестницы удачно подставившегося монстра.

Лестница была узковата, но выбора не было – пришлось подниматься, освещая себе путь оставшимися факелами. Снаружи мало-помалу начинало темнеть, и такая же тьма сгущались на сердце у храмовника. Он боялся даже помыслить о том, что ле Дюк может при желании сделать с послушницей. Сен Клер проклял бы себя уже двадцать раз, если б не верил, что это совершенно ничего не изменит.

Сверху раздалось жутковатое чавканье, и сердце тамплиера пропустило удар.

Нет, упыри просто пожирали тело одного из собратьев, очевидно, попавшего под горячую руку рыцаря.

Все на свете имеет свой конец. Их суматошный бег закончился в главном зале замка.

- Гости дорогие! – Ле Дюк удобно устроился в кресле хозяина Паэнгарда, силой усадив девушку к себе на колено, зажав ее ноги своими, точно непослушному ребенку, коего нужно напоить горькой микстурой. Руками он держал ее за локти – за спиной, так что она могла только извиваться и проклинать своего мучителя.

- Заходите, господа. Тут все началось, тут оно и закончится, с Божьей помощью. Или с дьявольской, право же, я перестал различать этих двоих, уж больно похоже то, что творится в последнее время с их попущения. Познакомьтесь с моими новыми слугами. Они, как видите, крепки телом и духом, послушны и неутомимы. А главное – их преданность мне не вызывает сомнений. Не то, что этот жалкий шут! – занятый послушницей , он только мотнул головой в сторону Хамона.

Вбежавшие оглянулись. Сэр Осберт был прав – не менее дюжины упырей стояли вокруг, частично скрываясь в неровном свете факелов. Серьезность их намерений не была наигранной – раскаленные зубы и капающая с раззявленых глоток слюна производили вполне однозначное впечатление.

Один из них качнулся вперёд, но громкий окрик ле Дюка “Стоять!!” заставил тварь с ворчанием повиноваться.

Громкий лай Булки нарушил воцарившееся было молчание.

- Собаку нашли? – ласково спросил Осберт. – Ух, какой уродец! – восхитился он, свободной рукой поглаживая волосы послушницы.

- Ну что, девочка моя? Я так понимаю, заветная травка у тебя с собой? Я так и знал, моя сладкая.

- Ле Дюк, отпусти девушку. Или тебе мало твоей мнимой жены? – де Баже смачно харкнул в сторону трона.

- Мало, Этьен, ох, как мало. Хотя она сладенькая, не буду спорить. Что, де Баже, обидно тебе, нищий французик из обедневшего рода, что не тебе досталась девственность Мабель? Кстати, знаешь ее настоящее имя?

- Ты о чем, погань трусливая? – на лице норманна проступили презрение и лёгкое недоумение.

- Ну ты и болван, де Баже. Ты и вправду верил, что такой сакс до мозга костей, как покойный Томас Рокингемский назвал бы дочку столь милым и ласкающим твое лягушачье ухо именем, как Мабель? Она Радогунда или Гундабада, или вообще Брунгильда. Или ещё как-то, в общем, не имя, а звук камнепада.

- Гундреда – тихо сказала Доминика, на которую временно перестали обращать внимание.

- Как скажешь, сладчайшая. Но это неважно, ведь когда я получу то, что хочу, никого не будет интересовать ее имя. Она родит мне наследников, да и деньги ее отца, как и его имение будут приятным дополнением к моему добру. Взять их! – приказ он произнес, совершенно не меняя тембра голоса или интонации, буднично, словно слуге приказывал подать суп.

Упыри, явно заскучавшие, мгновенно рванулись вперёд.

На каждого пришлось штуки по три, даже на песика.

Храмовник едва успел отскочить, и две излишне целеустремлённые твари встретились головами, произведя много шума, но, к сожалению, почти не пострадав.

Этьен отмахивался от огромного чудища другим, поменьше, схватив того за ноги и действуя им, как дубиной. Снеся противника, рыцарь размозжил голову мелкого упыря о стену и поспешил на помощь остальным.

Отважный пёсик умудрялся держать на расстоянии тварей, громко лая и бросаясь то на одного, то на другого, чувствительно кусая их за ноги. Те пятились, слишком неповоротливые, чтоб быстро ему отвечать.

Валентайн пока спасался бегством, но бледнел с каждой минутой и зажимал левой рукой правый бок.

Хамон метнул последний кинжал, метко поразив соперника в глаз и вынул меч. Неизменная лютня на сей раз осталась у входа в башню, и он все сильнее уходил от образа шута. Сейчас это был именно оруженосец – ловкий, сосредоточенный, серьезный и молчаливый.

Сен Клер тоже не тратил зря слов. Он слышал захлебывающуюся скороговорку Осберта, который грубо обыскивал послушницу, одновременно тиская ее.

Та сопротивлялась, судя по его недовольству.

Перед храмовником появилась очередная тварь, крик Доминики на секунду вырвал его из битвы и мощная оплеуха сбила его с ног.

Превозмогая головокружение, он вскочил так быстро, как смог, и обнаружил себя над Валентайном, который уже лежал. Ноги тамплиера поехали по кровавой луже, он рубанул на звук – и отскочил, снова подскользнувшись.

Встал, весь в крови и понял, что шпиону он помочь уже не успеет – у того был разорван живот, лицо серело на глазах.