- О, сударыня, я и помыслить не могу, как тяжко вам было в их обществе. Однако ж, все восполнимо, и теперь, когда вы убежали… А кстати, как вам это удалось?

- Мне просто повезло. Они потащили меня с собой в примерно такую же башню в другом конце замка. Еды и воды было совсем мало, а тут ещё и храмовник – он ужасно распутен, представляете? – девушка изо всех сил старалась не переиграть. Счастье, что зритель ей попался не слишком взыскательный, а остальные как будто не обращали на их беседу внимания.

- О, милая Доминика, так вы голодны? – спросил Осберт, нетерпеливо щёлкая пальцами. – Дорогая, накорми же гостью, – он явно наслаждался ролью рачительного хозяина, принимающего гостей и кичащегося своим хлебосольством.

- У нас… у нас почти ничего не осталось, – Мабель, вышедшая из ступора, беспомощно пожала плечами.

- Как не осталась? Негодница, да ты ешь за троих! – рыцарь больно ткнул пальцем в живот несчастной, отчего та инстинктивно согнулась и попыталась отскочить, но не тут-то было.

- Стой смирно, когда с тобой изводить говорит твой законный супруг и господин! – девушка замёрла в непритворном ужасе, и послушница поняла, что пришло время вмешаться.

- Сэр Осберт.. я совсем не голодна, право же, выслушайте меня!

- Да, сударыня, но мы ещё вернёмся к твоему обжорству, милая, – он так посмотрел на жену, что обе девушки немедленно ощутили острое желание оказаться где-нибудь подальше отсюда.

- Так вот, сэр Осберт, я хотела рассказать вам всё. Видите ли, они с какого-то перепугу решили, что амулет может находиться у вас! – она чуть презрительно усмехнулась.

Священник, до сих пор молча внимавший беседе, выразил живейший интерес к сказанному.

- Продолжай же, дочь моя, – ласково обратился он к послушнице. – Отчего это они так решили?

- Право, святой отец, я затрудняюсь ответить вам на этот вопрос. Слабому женскому уму не дано постичь мужских размышлений. Так вот, пока они перепились украденным вином и строили планы на амулет, я сумела сбежать. Едва ускользнула от упырей, но, наконец, я вас нашла!

- Это чудесно, дорогая Доминика, – в голосе ле Дюка прозвучали металлические нотки. – Но как же вы ухитрились нас найти? Ведь мы не трубили в трубы и не вывешивали наших гербов на стенах? – он почти оттолкнул Мабель и вплотную подошёл к девушке. Та, казалось, не осознавала нависшую над ней опасность.

- О, это было не так уж трудно, потому что, видите ли, я была не одна. Благородный сэр Осберт, я надеюсь, вы сумеете найти в себе достаточно сострадания, чтоб принять назад вашего верного шута и оруженосца? Он искренне раскаивается в содеянном!

- Хамон? – не веря своим ушам, переспросил Осберт. – Он здесь?

- Да, сэр рыцарь, он ждёт вас снаружи, со своей верной лютней. Готов принести вам повторную вассальную присягу, или же героически погибнуть.

- Проклятый шут! – ле Дюк в раздражении забегал взад-вперед по комнате, да с такой быстротой, что послушница ощутила лёгкое головокружение.

- Право, сэр Осберт, он смущён и полон раскаяния! Как добрый христианин, вы ведь можете даровать ему свое прощение?

- Я? Прощение?! – выплюнул рыцарь, вне себя от гнева, – Вы бредите, сударыня. Мой шут предал меня, и я никогда не смог бы принять его назад, уж тем более не сейчас,. – он резко схватил Доминику за запястье, и дёрнул ее лицом к окну, завернув ее руку за спину.

- Вот он, ваш спаситель, не так ли, храмовничья подстилка?

Хамон стоял прямо напротив окна, и что удивительно, твари почти не обращали на него внимания. Зато в дверь они ломились с завидным упорством.

Шут прекрасно видел послушницу, правда, ее спутник был менее заметен сзади, но по выражению ее лица Хамон догадывался, что ситуация несколько выходит из-под контроля.

Он кашлянул, огляделся по сторонам и начал:

Итак, стою

У жизни на краю

Но лик ее

И в этот миг прекрасен

И если ты со мной,

Мой друг согласен

Бессмертью жизни

Жизнь отдай свою!

(“Не бойся, я с тобой”, “Вот так стою..”)

Его прервал тихий крик послушницы, которую рыцарь дёрнул за руку.

Сэр Осберт, вы причиняете мне боль! – она бабочкой трепыхалось в его руках, в то же время поглядывая наружу.

- Говори сей же час, девушка, зачем тебя прислали сюда? – он почти шептал ей в затылок, явно наслаждаясь ее беспомощностью.

- Никто не присылал меня! – Доминика сопротивлялась, даже не притворяясь – от боли на ее глаза набежали слезы. В то же время она внимательно следила за происходящим за окном.

Шут застыл в нерешительности, как бы не зная, что предпринять. Потом он развернулся и исчез. Несколько минут спустя ле Дюк и Доминика, которую он волок за собой, точно паук – муху, появились во входе в башню.

- Вы были правы, сударыня, – издевательски-вежливо произнес рыцарь, все ещё крепко сжимая руку послушницы за ее спиной. – Амулет у меня. А сейчас, мы с вами пройдемся, и вы покажете мне, где можно раздобыть ту траву, которая заставляет его работать. Что, не хотите показать? Тогда я сломаю ваши прекрасные пальчики. Без пальцев медик из вас будет никудышный.

Доминика, к его вящему удивлению, улыбнулась ему, точно он и не держал ее рукой в латной перчатке, причиняя боль.

- Вы столь нетерпеливы, сэр рыцарь. Право же, вам бы следовало заняться более продуктивным занятием, вроде ловли блох.

- Я сам разберусь, чем мне заняться, девушка. Впрочем, сомневаюсь, что вы ещё девушка, милая Доминика. Живо за мной, и чтоб без лишних глупостей.

Он едва поверил собственным ушам,когда понял, что она тихонько напевает под нос какую-то странную песенку. “Кажется, со страху эта дурочка совсем спятила”, – подумал Осберт. Твари шли за ним, но почему-то не атаковали, хотя и могли.

- Теперь ты знаешь, почему

огонь похож на рыжую лису. Но если ты хотела спрятать это дерево, то спрячь его в лесу… (Сплин, “Моя любовь”)- тихонько мурлыкала себе под нос девушка.

- И никому не доверяй ключи от дома.

Не клянись на молоке ни сердцем, ни рукой.

И я хочу надеяться на то, что ты останешься со мной….

- Замолчи, ведьма! – разозлился Осберт.

- Уууу, он вылетел за ней в трубу… – не желала замолкать послушница, – уууу, он вылетел за ней в трубу и крикнул ей – Моя любовь! – она и вправду крикнула последние строки. Так как они уже добрались до входа в главную башню, эхо гулко подхватило крик.

Прямо перед ошеломленным Осбертом появился тамплиер, и выражение его лица могло бы навести оторопь и на Геракла.

- Ну и ты подонок, ле Дюк! – Сен Клер смотрел на соперника с определенной долей брезгливости, словно на опасное, но мерзкое насекомое.

- Ага, не скрою. Но и ты далеко не святой, храмовник,. – Осберт молниеносно обхватил девушку за живот, левою рукою приставляя к ее шее кинжал.

– А просто один на один кишка тонка? Обязательно нужно прикрываться, хоть кем? – поинтересовался Сен Клер, одновременно плавно перемещаясь вправо.

- Не двигайся, храмовник, иначе я ее не просто убью. За нами идет целая армия тварей, и я уже успел убедиться в том, что они не трогают того, у кого амулет. Зато твою подружку они с удовольствием разорвут на куски. Или сделают одной из них, что ещё забавнее.

Тихое рычание подтвердило правоту рыцаря, и несколько минут тамплиер был весьма занят. Отбросив очередного упыря, он обернулся – как раз вовремя, чтоб увидеть перед собой Андрэ. Стражник облизнул губы, и направил свой арбалет ему в грудь. Осберт, усмехаясь, втащил девушку внутрь донжона.

На таком расстоянии шансов уклониться от болта не было, но не в характере храмовника было заранее складывать лапки, на манер лягушки из басни. Он дернулся вниз, инстинктивно закрываясь руками.

Щёлкнула тетива, и Сен Клер почувствовал боль в левой руке. “Что ж, это определенно лучше, чем если бы попало в грудь!” пронеслось в его голове.

Он рванул вперёд, сокращая дистанцию между собой и Андрэ, когда перед ним пролетел небольшой, но очень недобрый, хоть и пушистый ком .