— Все просто: я не устаю, потому что никогда не напрягаюсь, — насмешливо ответил Сириус, выдыхая в небо прозрачный дым, снова отравляя все вокруг, в том числе и самого Римуса, сонливость которого сменилась напряжением. Опьяненный алкоголем, запахом и доступностью Блэка мозг рисовал вполне ясные, но совершенно лишние картины возможного развития дальнейших событий. — А вот ты опять напряжен, — словно невзначай заметил Сириус, пока его пальцы нагло пробрались за ворот куртки Римуса, оставляя горящий след на ключицах.
Чувствуя приятные мурашки, пробежавшиеся по коже после этого почти неощутимого прикосновения, Римус замер, как попавшаяся в лапы хищного зверя добыча. Разум трезвел с той же скоростью, с которой они сегодня летели на мотоцикле. Сразу же вспомнились многочисленные и недолгие связи друга, неприятным покалыванием в груди отозвалась мысль о том, что он тоже вызывает временный интерес лишь потому, что является не совсем человеком. Но ведь в жизни нужно все попробовать. И не важно, что у него в голове эта фраза звучит с горькой насмешкой, потому что вслух ее можно произнести только с задорным блеском в глазах и подстегивающей к абсолютно неверному поступку ухмылкой.
— Надо возвращать тебя домой, — резко убрав руку с его плеч, довольно громко произнес Сириус, сбивая своими совершенно неожиданными словами мысли в голове в одну большую кучу, в которой вмиг стало невозможно разобраться.
Потерявшись в собственных рассуждениях, Римус снова вцепился пальцами в ворот куртки Блэка, не позволяя тому подняться на ноги и заставив наклониться к себе. Он еще успел подумать о том, что совершил какую-то непоправимую ошибку, когда заметил, как расширились зрачки Блэка, стоило их лицам оказаться в нескольких жалких миллиметрах друг от друга. Они оба замерли, застигнутые врасплох этой близостью, и время, казалось, тоже остановило свой бег, с напряженным нетерпением ожидая итог всего происходящего. И только гулко билось сердце в груди, словно стремясь ускорить развитие событий своим рваным ритмом.
— Ты пожалеешь об этом, — хрипло выдохнул Сириус, не делая ни единой попытки отстраниться и глубоко вдыхая воздух. Римус был почти уверен в том, что друг просто пытается пропитаться его запахом, пока есть такая возможность.
— С каких это пор Сириус Блэк неуверен в собственной безупречности и выдержке? — подняв брови, негромко спросил Римус, сумев подбавить в голос слегка насмешливые нотки. От такого пристального взгляда серых глаз можно было довольно легко разучиться говорить, не то что управлять собственным голосом.
— С тех пор, как понял, что тянет только к одному человеку и заменить его кем-то другим невозможно, — сохранив голос до неприличия серьезным, настолько тихо проговорил Сириус, что вздумай ветер поиграть с листвой деревьев, то все эти слова потонули бы в шуршании листьев.
И на решение осталась только одна секунда. Секунда, которая разделит все на две части, которая дает возможность призрачного выбора. Но Римус прекрасно понимал, что вариант всего один, потому что никакой другой не будет иметь значения. У него нет возможности повернуть назад, и нужно действовать точно так, как живет Сириус: без оглядки назад и без попытки увидеть что-то впереди, в омут с головой, оставив все сожаления и опасения этой мимолетной секунде, тянущейся несколько вечностей.
Он так и не понял, кто же первым решил разрушить разделяющее их расстояние. Просто в следующий миг Римус вдруг осознал, что Блэк до боли в костях прижимал его к своей груди, не позволяя сделать вдоха или выдоха, прижимаясь обветренными губами к его губам. Римус буквально плавился от этого поцелуя, пропитанного терпкой нежностью и животной страстью, прерываемой отчаянной решимостью. Каждое прикосновение холодных пальцев к шее, уху, ключицам, скулам и голове оставляло ожоги на коже, заставляя вздрагивать от очередного едва заметного касания и с нетерпением ожидать очередной порции огня. А все, на что хватало его собственных сил: сжимать пальцами мягкие темные пряди волос и прижиматься всем телом к широкой груди Сириуса, чувствуя его бешено бьющееся сердце и окаменевшие от напряжения мышцы.
Только почувствовав острый недостаток кислорода, Римус был вынужден отстраниться первым, глотая прохладный воздух, в который причудливым узором вплетался неизменный запах Блэка, обжигающий легкие, впитывающийся в организм вместе с кровью, бегущей по венам в вполне определенном направлении. Уткнувшись в изгиб его шеи, Сириус что-то довольно прорычал, ловко расстегнув ремень на штанах Римуса, который и сам прекрасно чувствовал возбужденное состояние Блэка.
— Сириус! — совершенно не своим голосом позвал Римус, чувствуя легкое головокружение от всего происходящего. Сейчас он действительно чувствовал себя пьяным настолько, что даже под угрозой смерти не смог бы подняться на ноги. Сириус тут же переместил свои пальцы под его рубашку, беззастенчиво обводя пальцами каждый шрам, вызывая еще большее нетерпение и дрожь во всем теле, нагло кусая за шею и оставляя на его коже свои метки.
— Расслабься и получай удовольствие, — еще более хриплым, чем раньше, голосом посоветовал Сириус, на мгновение заглянув ему в глаза.
Римус буквально поперхнулся воздухом от этого обжигающего и многообещающего взгляда когда-то серых глаз, радужка которых стала почти незаметна за расширившимися зрачками. И сейчас Римус прекрасно понимал, что даже сто бутылок виски не смогут опьянить так же сильно, как этот подчиняющий взгляд, прекрасно заменяющий Империус. И ему действительно остается только расслабиться, потому что тело отказывалось реагировать как-то иначе, а мозг слишком пьян и не в состоянии подавить эти первобытные животные инстинкты, с которыми Римус борется всю свою жизнь. И остается только позволить Сириусу исполнить задуманное, потому что спорить и сопротивляться совершенно бессмысленное занятие, особенно если ты сам хочешь того же.
