Пока все толпились в коридоре, пытаясь разуться и снять верхнюю одежду, родители Гермионы заметили, что им стоит собираться, иначе они могут так и не добраться до Бирмингема. Когда они собрались сказать что-то хозяину дома, возможно, поблагодарить его за приглашение и поздравить на прощание с Рождеством, Сириус не дал сказать им ни слова, заявив, что в его доме предостаточно гостевых комнат. Джейн и Говард были поражены таким радушием, а Сириус будто бы и не заметил их попыток что-то произнести, направившись в гостиную и крича Лили о том, что сам уберет все со столов, а гости могут расходиться по комнатам. Гермиона, решив избежать еще одного неудобного разговора с родителями, ускользнула следом за ним, предложив Сириусу свою помощь. Грейнджеров ловко увел за собой Гарри, послав подруге понимающую улыбку.
— Ты тоже можешь занять любую гостевую комнату, — внезапно произнес Сириус, когда все тарелки с остатками еды были распиханы по полкам холодильника, и они загружали посудомоечную машину первой порцией грязной посуды.
— Ты сам этого хочешь или что-то заставляет тебя думать, что это будет нормально? — удивленная его словами, выпалила Гермиона. Такое предложение казалось более чем странным, после нескольких совместных ночей и признания в любви. Грейнджер сильно сомневалась в том, что количество людей в доме могло заставить Сириуса вспомнить хоть о каких-то приличиях, но присутствие двух определенных людей вполне могло заставить его выдать нечто подобное. Сириус тяжело вздохнул и устало прислонился к столу, сжав переносицу и на мгновение скрыв лицо завесой темных волос.
— Очевидно, что твои родители все еще не готовы принять сам факт существования наших отношений. Конечно, они стараются, но одного дня, тем более такого, для этого недостаточно, — собравшись с мыслями, негромко заговорил Сириус, первой же фразой подтверждая догадки Гермионы. — В любом случае, они точно плохо воспримут мысль о том, что у нас все зашло гораздо дальше объятий. Не то чтобы меня особо волновало чье-то мнение, мораль, нравственность и прочие сомнительные понятия, но…
Гермиона слабо представляла, что еще могло сорваться с этих тонких губ, да и не особо была заинтересована в продолжении, а потому решительно прервала все его слова настойчивым поцелуем. Сириус изумленно промычал что-то нечленораздельное, но его пальцы уже впутались в растрепанные кудри. Стоило Гермионе игриво куснуть его за губу, как он сам охотно ответил на поцелуй. Длинные пальцы настойчиво сжали каштановые пряди, несильно оттягивая их назад, и она скопировала это движение, вцепившись в черные волосы Сириуса. В этот раз напирала Гермиона, что было для нее чем-то новым, и потому лишь сильнее распаляло. Заставляя мужчину сильнее прижиматься к столу, она сама вжималась в него своим телом, скользила второй ладонью вниз по худому телу, задержавшись на ремне и уверенно спустившись ниже.
Довольно рыкнув, Сириус одним рывком перенял инициативу, подхватил девушку под ягодицы и, развернувшись, усадил на стол. Поцелуи сместились к шее и больше напоминали укусы. Гермиона не сдержала гортанного стона, когда один из таких укусов пришелся на то самое место, где бешено бился пульс, и громко охнула, прогнувшись в спине, как только Сириус снова потянуть ее за волосы. Его ладони неторопливо опустились вниз по ее спине и, добравшись до края свитера, забрались под одежду, обжигая прикосновениями к незащищенной коже. Гермиона буквально плавилась в его руках и уже почти лежала на столе, крепко сжимая коленями узкие мужские бедра. Сириус потянул низ свитера и блузки под ним вверх и сам склонился еще ниже, оставляя влажные поцелуи на ее животе.
— Господи, девочка, ты меня с ума сводишь, — хрипло пробормотал Сириус и, разместив ладони где-то в области лопаток, резко заставил девушку принять вертикальное положение. Гермиона встретилась с грозового цвета глазами и расплылась в довольной улыбке, обхватив Блэка за плечи и снова прижимаясь к его горячему телу.
— Все еще хочешь, чтобы я осталась в гостевой комнате? — перебирая пальцами темные пряди, насмешливо спросила Гермиона и прикусила губу, прикрыв глаза. Сириус медленно перевел взгляд на ее губы, выдохнул и резко притянул к себе, вынуждая шире раздвинуть ноги. — Или хочешь осквернить этот стол для начала? — касаясь носом его уха, сипло предложила Гермиона и потянулась рукой к пряжке его ремня. Внизу живота все горело и предвкушающе сжималось, а собственные наглость и решительность, подпитанные вином, кружили голову ничуть не хуже алкоголя. И реакция мужчины позволяла чувствовать себя действительно невероятной девушкой, привлекательной и желанной.
— Как-нибудь в другой раз, — сводящим с ума низким голосом насмешливо прошептал в ответ Сириус ей в ухо и дразняще куснул мочку. — Сейчас нам определенно нужно добраться до моей комнаты, — ведя носом вдоль по ее шее, едва слышно прибавил он и провел языком длинную влажную линию до ворота свитера. Гермиона была готова растечься по его телу, побежденная ловкими пальцами, гуляющими по ее спине, и этим болтливым языком, способном на совершенно неприличные вещи. Но каким-то загадочным способом ей все равно удалось пробормотать что-то ехидное о посуде, которой они занимались до того, как снова увлеклись, провоцируя друг друга. — К черту! — в сердцах рыкнул Сириус и подхватил ее под ягодицы, спуская со стола. И Гермиона была полностью с ним согласна. К черту посуду, все еще шокированных родителей и толпу людей, разместившихся в доме Блэка. Эта спонтанная влюбленность, которая ведет неизвестно к чему, гораздо важнее, а потому единственное, на чем действительно стоит сосредоточиться: Сириус Блэк и разбуженные им внутри Гермионы чувства.
Сон о чем-то до безобразия уютном утекал сквозь пальцы, вытесняемый пробуждающимся сознанием. Гермиона честно пыталась отключить свой мозг, но вместо того, чтобы снова провалиться в приятное сновидение, она размышляла о том, насколько теплой была сегодня постель, отметила громкое сопение у себя над головой и собственное нежелание или даже неспособность шевелиться, поддаваясь воле растекающейся по телу неги после страстной ночи. Однако шевеление рядом с ней вынудило Гермиону поддаться неусыпному любопытству и открыть глаза. И она с неподдельным изумлением обнаружила рядом с собой Сириуса. Абсолютно расслабленного и совершенно точно спящего Сириуса, который чему-то слабо улыбался, уткнувшись лицом в ее волосы.
Видимо, он все-таки нуждался в подзарядке, и неиссякаемая энергия появлялась в нем именно благодаря таким моментам поразительной неподвижности. Гермиона настолько погрузилась в созерцание столь необычного явления, что даже забыла о собственном желании проспать все каникулы. Она не знала, как долго пролежала так, просто любуясь расслабленным лицом Блэка, который без своей подвижной мимики выглядел еще моложе. Гермиона невольно подумала о том, что ему наверняка пришлось много работать над собой после реабилитации, потому что образы наркозависимых людей, страдающих от ломки, было невозможно применить к этому человеку. А Гермиона, благодаря своей недолгой работе в центре Джил, точно знала, насколько отталкивающе могут выглядеть зависимые люди.
Поддавшись желанию, Гермиона медленно подняла руку и ласково провела кончиками пальцев по небритой щеке, острой скуле, выше по едва заметным морщинкам в уголке глаза и по высокому лбу прямо к корням черных волос. В ухе заговорщицки блестела серьга, и девушка, стараясь избавиться от улыбки, в которой помимо воли растягивались губы, осторожно откинула назад несколько темных прядей, открывая вид на серебристое украшение. Но стоило коснуться обнаженного уха, как Сириус вдруг недовольно зашевелился, как-то по-собачьи фыркнул и приподнялся, сонно моргая. Обернувшись, он бросил взгляд в сторону прикроватной тумбочки, на которой стояли часы, и с обреченным стоном рухнул обратно на подушку.
— А я думала, ты обожаешь ранние подъемы, — перебравшись ближе к Блэку, с озорством произнесла Гермиона. Рука Сириуса тут же оказалась на ее спине, притягивая ближе к горячему телу, и сам он передвинулся в ее сторону, повернувшись. — Доброе утро! — мягко улыбнулась Гермиона, встретившись с еще немного сонным взглядом серых глаз.
