Грейнджер пожала плечами и улыбнулась.
— Зато нам было весело. Подумаешь, пару раз вытащила тебя из передряг.
— Что именно ты называешь передрягой? Полет на гиппогриффе, когда я приземлился в Запретном лесу и не смог найти дорогу обратно? Или…
— Остановись, — властно проговорила девушка и бармен хмыкнул. — Дело не в этом, а в том, что ты знаешь больше чем я… — девушка задумала на пару мгновений и прибавила, — В этой сфере.
— Вот именно, я знаю, что Рона не могли вырастить такие снобы, как Лестрейджи или Каручи.
— Но, ведь твой крестный Сириус из семьи Блэков. И они достаточно консервативны, только он один слишком либеральный.
Гарри тяжело вздохнул и оперся на стойку, а затем аккуратно прижался лбом ко лбу подруги.
— Именно поэтому Сириус фактически жил у моего отца лет с шестнадцати. Так что, не бери в голову. Кровь не определяет человека. Ты слышала о недавнем скандале с Корбаном Яксли и его попыткой купить место главы отдела магического правопорядка?
Гермиона фыркнула и отодвинулась от друга, у нее на лбу остался красный кружочек, в том месте, где из тела соприкасались.
— Я даже присутствовала при его задержании аврорами! — слегка улыбаясь ответила она, — Ты прав. Мы встретимся, а по результатам будем принимать решение.
***В день знакомства Гермионы с семьей Уизли, Гарри отправил подруге огромный букет бледно желтых нарциссов. Их аромат еще оставался на его пальцах, когда он открывал вечером бар. В записке, наспех нацарапанной, поверх старого рецепта печенья, он пояснил, что стоит подарить матери Рона достойный букет. “Нарциссы выражают уважение и благородство, так что дари и не задумывайся”, написал он. только потом, после отправки, парень подумал о том, что Грейнджер должна была больше знать о символизме цветов, чем он. Но, Поттер подробно знал про о языке цветов, его мать подробно рассказывала ему еще в детстве о том, как важно правильно подобрать верный букет, чтобы выразить всю полноту чувств. Именно во время одного из таких разговоров, Лили Поттер призналась, что в школьные годы у них с профессором Снейпом были романтические отношения. Тогда же он — большой любитель символизма и скрытого смысла, научил ее разбираться в значении цветов. Больше Лили ничего не захотела объяснять, просто просила Гарри вести себя помягче с профессором зельеварения. Хотя, они оба возненавидели друг друга с первого взгляда. Отчасти, конечно, потому что отец Гарри иногда шепотом говорил сыну, что наглый ботаник пытался увести у него жену прямо перед свадьбой. В то время маленькому мальчику было невозможно разобраться в нюансах взрослых отношений, но взрастить ненависть он был в состоянии. Так он и поступил. Только спустя несколько лет Поттер смог взглянуть на ситуацию под другим углом. И, ставя себя на место злого и мстительного профессора, Гарри не был уверен, что будь он в такой ситуации, смог бы справиться лучше. Для того, чтобы удовлетворить все требования Снейпа, Гарри пришлось изо всех сил налегать на зельеварение. И если большинство дисциплин давались ему легко, то производство зелий, настоев и всякого рода снадобий, вызывали в нем неконтролируемую злость. После пары месяцев обучения, как-раз во время зимних каникул, профессор-мать-его-Северус-Снейп прислал Лили письмо. В котором было всего пару слов: “Зельеварение уровень Тролль. Мальчишка точно твой сын?” Все оставшиеся дни каникул Поттер не вылезал из лаборатории матери. Как ей удалось впихнуть в его голову столько знаний, в такое ограниченное количество времени, он до сих пор не понимал, но был очень благодарен. С тех пор все каникулы отводились под обучение зельеварению, чарам и трансфигурации.
Конечно же обучение частенько прерывалось. Например, каждое лето, вопреки желанию всех участников, 23 июня Лили одевала сына и мужа в приличные маггловские костюмы и они отправлялись в гости. А сестра матери — Петунья Дурсль, каждый год с удивлением и негодованием быстро затаскивала их внутрь, с порога своего дома на Тисовой улице и шипела прямо в лицо сестре: “Что ты вытворяешь, Лили!”. Двоюродный брат по имени Дадли был избалованным, пухлым ребенком, трясущимся от страха, стоило только ему заметить родителей Гарри с палочками, прикрепленными на запястьях. Однако, стоило только волшебникам достать пару магических игрушек и несколько видов сладостей, как мальчишка забывал об осторожности и скакал по комнате, сопровождая шоколадную лягушку, вырвавшуюся на свободу. Тете Петунье хватало полчаса, чтобы перестать хмуриться и поджимать губы. Тогда она принималась жаловаться матери и просить ее починить вещи, которые уже были безнадежно сломаны. В ход шли машинки ее сына, чашки с отколотыми ручками, тарелки, порванные платья и разбитая техника. После сеанса ремонта сестры обычно уходили наверх, забирая с собой бутылку вина и возвращались где-то через час. Мать всегда говорила, что им с сестрой нужно время и место, чтобы поговорить. Дядя Вернон же не терял стойкости никогда. Он не разрешал себе ни улыбнуться, ни пошевельнуться в присутствии непутёвых родственников. К моменту прихода Поттеров он всегда сидел в кресле, с бокалом виски в руке. Гарри не был уверен, что он вообще вставал с этого места. Обычно они задерживались на пару часов, не больше. Но, как-то не рассчитав время, им посчастливилось наткнуться на сестру дяди Вернона. Сейчас парень уже не помнил, что именно сказала эта злая тетка, но стихийная магия вырвалась на свободу и женщина взмыла под потолок. Отец вовремя опомнился, сдул тётку, но для редактирования ее памяти пришлось вызвать авроров. Таким образом праздник был безнадежно испорчен. Но, в следующем году визит повторился, только теперь все участники встречи зорко следили за временем.
Так же, занятия прерывались для встреч с друзьями, квиддичных матчей, походов на скучнейшие церемонные обеды и ужины. Джеймс Поттер постепенно взбирался по карьерной лестнице и матчей, на которых необходимо было появиться становилось больше. Так Гарри мог проводить около 12 дней в месяц на стадионе, глядя в небо, за мечущимися туда сюда спортсменами. Когда дома становилось совсем тяжко мальчик посылал короткое письмо крестному: “Спаси меня”. Каждый раз гласило оно. И через несколько минут Сириус уже выливался из камина в гостиной, оглашая дом радостными криками. Гарри мог гостить у него неделями, наслаждаясь покоем и вседозволенностью. Жил Сириус в большой квартире в Белгравии, иногда навещая своего брата Регулуса на площади Гриммо 12. Регулус был типичным представителем чистокровной семьи, женившийся на такой же чистокровной ведьме. Алекто Кэрроу была невысокой ведьмой, с серо-голубыми глазами, круглым лицом и резкими, отрывистыми движениями. Каждый раз, когда они с Сириусом приходили в гости, Алекто говорила, что у нее есть младшие сестры-близняшки Флора и Гестия. И показывая Гарри колдографию девочек, она пыталась убедить его, что их брак спасет великие фамилии. Какое-то время мальчишка терпел, но потом пожаловался крестному. Так миссис Алекто Кэрроу-Блэк узнала о том, что Лили Поттер магглорожденная и больше ни разу не показала Гарри фотографии сестер.
Сам Сириус редко делился с кем-то подробностями своей личной жизни. Ревностно оберегая свои и чужие тайны. Наверно именно поэтому будучи подростком, Гарри рассказал о своей ориентации сначала крестному. А ответ Блэк улыбнулся и крепко обнял мальчишку. Лили тоже спокойно приняла эту сторону жизни сына, только Джеймс кричал и фыркал, объясняя, как важно продолжить род. Именно в этот момент Гарри Поттер увидел первую и единственную публичную родительскую ссору. Больше Джеймс никак не комментировал личную жизнь сына, делая вид, что он ничего не знает.
Гарри не мог сказать, что волнуется о Гермионе или ожидает от семейства Уизли подвоха, но отсутствие новостей всегда трактовалось им в сторону негатива. Поэтому, когда вечером к нему в бар влетела рыжеватая сова, он выдохнул. Гермиона написала всего несколько слов: “Я в восторге. Подробности завтра.”. И у него отлегло от сердца.
