Немая надежда в его глазах сменяется безмолвной тоской. Израненный человек щупает своей левой, изувеченной укусами и порезами, рукой по карманам и звенит пригоршней монет.
— Вот, возьми. Увы, но мне тоже нечем отплатить, кроме этого. Благодарен тебе. — Он вкладывает монеты мне в руку. Беззастенчиво забираю их себе и разворачиваюсь. — Ты избрал правильный путь, — едва ли голос умирающего можно назвать громким, но эхо бережно доносит его по опустевшим каменным коридорам до меня, в спешке возвращающегося к скарбу.
Правильный путь. Воспоминания часто возвращают меня в тот миг, когда на испещрённом шрамами лице сероглазого Морта мелькнула загадочно-приветливая улыбка. Моего наставника, учителя. Разве у меня был выбор?! Когда я думаю о «другой» жизни, той, в которой остался наедине с собой, то в сознании рисуется чёрная ночь без звёзд. Нет никакого другого выбора. Меня нашли и обучили всему, что знали сами, потому что они почувствовали во мне силу: я был рождён охотником! И я не остановлюсь ни перед чем, что помешает выполнить долг. Уничтожить всех демонов невозможно (даже убийство Диабло не сможет принести мир Санктуарию… Но откуда такая мысль? С ним расправились ещё до моего рождения), они найдут лазейку даже если уничтожить все воплощения зла, а, значит, у меня всегда будет работа, всегда будет стремление двигаться дальше.
Закинув за спину мешок с тканями, полотенцами и едой, я решаю отправиться к Ней короткой дорогой. Короткой и небезопасной, в ту часть пещеры, что ещё кишела врагами. Но чутьё подсказывает отправляться именно туда в надежде не потерять ещё больше времени.
Каждая короткая схватка выходит богатой на трофеи: один Норный Прыгун выронил из пасти сияющее оружие, свет которого устремился в небеса сквозь узкие скальные щели. «Подарок судьбы», дары ангелов смертным для уравновешивания сил в их поединках с нечистью. Иногда они изготавливают подобные предметы сами, иногда наделяют волшебными свойствами предметы тех, кто отличается в битвах, приглянувшихся важным и спесивым ангелам на небесах. Конечно же бывает и так, что из-под рук умелых кузнецов выходят шедевры; и демоны вытачивают или выпиливают подобное оружие, но случается это крайне редко, и чаще всего это домыслы и слухи. Среди умелых воинов, владевших подобной реликвией, был мой наставник Морт. После его кончины я забрал принадлежащее ему оружие и отправился дорогой упавшей Звезды, чтобы исполнить своё предназначение.
От долгого бега усиливается боль в бедре — рана, оставленная жгучим снарядом очаровательной Суккубы… Разве я встречался с ними? Пытаясь восстановить события последних месяцев, с неподдельным смятением понимаю, что я это уже испытывал. Может, горячее солнце Калдея помутило разум, но я совершенно точно могу предсказать появление большего зла, а это недолгое затишье после победы над Владыкой Лжи обманчиво, как бы это ни звучало иронично! Я даже совершенно точно помню его имя и как он выглядит. Знаю, где выступит со своим воинством. Азмодан…
Я вспоминаю обжигающий воздух и песчаные бури пустыни; холод промёрзлых деревянных кладовых и запах гнилой пищи; чистый воздух небес и одновременно прекраснейшее и ранящее сердце опустошение Серебряного Шпиля… Отчего я мог хранить это в памяти? Откуда это помню? Неужели я присутствовал там и видел всё собственными глазами?!
Выход наружу и снова спуск в пещеру, на этот раз нужную. Усердия всегда вознаграждаются. Здесь мы надёжно спрятались от ненужных глаз. Всё, что произойдёт, должно остаться только между нами.
***
Она смиренно ждёт там, где Её оставил: в невидимом глазу тупике, увлажнённой подземными ручьями. Рядом с Ней бежит чистый прозрачный источник — идеальное место для роженицы — тихое, красивое и безопасное. Укрытая плотной тёмной сатиновой тканью, Она напряжённо ожидает принятия новой для себя роли — матери. Но лишь на несколько циклов. Пока мы не пристроим малыша или малышку к доброй крестьянской семье, проживание которой зиждется глубоко в защищённых землях.
Только переступаю импровизированный порог просторной залы, как охранные турели испаряются тёмной пыльцеобразной пеленой, оповещая охотницу о моём прибытии. Теперь можно начинать, и нам ничего более не сможет угрожать. Холодная расчётливость всегда найдёт выход из любой сложной ситуации. К примеру, в этой, когда необходимо подготовить всё к тому, чтобы скрыть это событие — плод наших мимолётных страстей.
Впервые это произошло в угодьях Леорика, и с тех пор прошло уже, казалось, много полнолуний. Охотники никогда не поддавались людским чувствам, тем более на охоте, но упоение победой в той жаркой битве зажгло в нас иное чувство. Демоны и демонопоклонники очень быстро превращались в игольницы от шквала наших стрел. Мы кружились, будто в танце, и совершали акробатические трюки, расстреливая ненавистных противников и выполняя свою благодетельную обязанность. Охотница направила болу — та свободно пролетела быстрее ветра и ворвалась в толпу отпрысков зла, взрывая и расшвыривая их во все стороны, раненых или уже мёртвых, неважно. Вызвала град стрел — и они пригвоздили к травянистой серой лесной почве и камням все тела, тем самым обозначая место для их могил. Тогда и там, мы, охотники на демонов, исполнили свой долг. Напряжение и усталость от азарта охоты разлилось от головы к телу и кончикам пальцев, и впервые мы взглянули друг другу в глаза и успели заметить, как малиновый отблеск желания убивать потускнел, оставляя другой — увлечение, взаимный интерес. Впервые возникающая потребность не испугала — страх охотникам не ведом, — наоборот, нас влекло друг к другу, и мы не сопротивлялись.
С тех пор, как мы почти одновременно оказались в Новом Тристраме, то ощущали острое соперничество. Каждый из нас воспитан и научен быть одиночкой в этом мире, кишащем бесами. Только наедине с собой мы способны выплеснуть всю мощь, скрытую внутри, и обуздать её по необходимости. С первых дней нас учили дисциплине и умеренности перед тем, как открыть таинство магии, сводящей с ума. Каждую секунду она нашёптывала унизительные и сокрушающие слова, склоняя неокрепший дух перейти на сторону кровожадных зверей. Нас готовили к худшим из вероятностей и научили самостоятельно справляться с трудностями, но это совсем не значило, что мы теряли право объединиться и работать сообща. Достаточно было встретить взглядом противника, чтобы представить примерную тактику боя и тут же действовать, не мешая друг другу. Посмотри на нас со стороны — и каждый бы подумал, что мы тренировались много дней и ночей, но это было не так. Хотя уверен, что и она тоже не удивлена этим. Всё это говорит о том, что мы идеально созданы для битв с нечистью и ничего более.
Даю Ей отвар из трав и успокаиваю. Её сердце бьётся с неистовой частотой, с какой ни
билось в сложнейших битвах. Она покрывается потом, напрягая своё натренированное тело для порождения жизни. В высшей степени непривычно для тех, кто лишь отнимает. В высшей степени показательно в своей простоте.
Помогаю Ей, нахожусь рядом и даю указания. Приводить повивальника* было небезопасно: он или она могли проговориться у кого принимали роды, и тогда младенец был бы обречён на смерть. Нас считают заразой, изгоями, не принадлежащими ни одному из сословий и государств. «Мы ходим там, где смерть», — говорят злые языки, но никто не хочет признать, что эту «смерть» преследуем мы, а не она тянется за нами мрачной тенью. Никакая семья не возьмёт на себя такую участь: они суеверны, пугливы, малодушны. Мы точно не сможем взять дитя с собой, и никакой речи быть не может, чтобы осесть в тихом месте. Свету грозит зло невиданной мощи, бездействовать — непозволительно. Потому мы согласны жертвовать здоровьем малыша и подставляем его под угрозу сознательно, принимая во внимание предстоящее сражение.
На Свет Санктуария, здешний мрак пещеры которого пока наполнен сиянием масляного ручного фонаря и костра, да шумом воды, появляются поочерёдно две малютки. Их маленькие ротики производят громкий плач в знак протеста, ужаса, боли и слабости. Едва ли не любой человек рождается и умирает реагируя схожими звуками, но только охотник на демонов заканчивает жизнь с безразличной стойкостью. Мальчика и девочку, сморщенных и красно-розовых, серые пуповины которых активно пульсируют, я беру на руки, ощущаю горячее тепло и отдаю матери. Проходит время, прежде чем все мы успокаиваемся и перестаём трястись. Такое странное состояние, близкое в безмолвной панике, происходит в первый раз не только у деток, но и у нас, их родителей.
