Она, как обычно, этим утром первая вошла в библиотеку, отперев замок своим ключом. В длинном, большом помещении, с огромными стеклянными окнами, из-за которых зимой было слишком холодно, а летом – душно, было холодно.

Лера поёжилась, но пришлось открыть форточку, так как пыльная духота зала с множеством книжек была ещё невыносимее холода. Прошлась до конца зала, к вешалке, задумавшись: «Снять куртку или же нет». Благоразумие и температура настаивали на том, что раздеваться не следует.

Лера так и поступила.

Она уселась на столик, с которого свободно обозревала весь зал, достала с полки книжку Дюма «Три мушкетёра» и углубилась в чтение, вскользь думая о том, что вскоре надо будет сбегать за водой к бювету и попить горяченького чайку.

Вскоре должна была прийти её начальница – жуткая, толстая женщина с жабьим лицом, на котором ещё отвратительнее смотрелась гримаса притворного радушия. Когда эта толстая рожа расплывалась в улыбке, Лере хотелось её задушить. Особенно когда этой помешанной чудилось, что её постоянно хотят подставить, что некие «барабашки» по ночам пробираются сквозь закрытые двери и воруют книги и обрезают цветы… Выслушивать всё это каждый день было мучительно. Особенно для нервов. Лера чувствовала, что, ещё немного, и у неё перед глазами тоже какие-то твари забегают, а Дворец детей и юношества, где она имела честь работать, будет казаться скопищем шпионов.

Это была невысокая, среднего роста, хрупкая девушка с тонкими, длинными пальцами, светло-русыми волосами и почти прозрачными голубыми глазами. Её тонкому, бесцветному лицу не помешала бы косметика. Нет, она не была уродиной и даже некрасивой. Если бы Лера жила во Франции, то вообще могла бы считаться эталоном. А в Украине она терялась в толпе очень красивых, ярко накрашенных девушек с длинными ногами и громадным бюстом. Лера не имела ни того, ни другого. Ноги у неё были обычной длины, хотя тонкие и прямые, а грудь была маленькой.

К тому же Лере Болецкой уже стукнуло двадцать восемь лет.

Возраст, в котором незамужние девушки кажутся старухами. А если б она жила в Америке… но она не жила в Америке. А жила в городе Киеве.

Девушка была просто, но со вкусом одета. Небольшие новые сапожки коричневого цвета, костюм цвета бронзы и свитерок кремового цвета.

Лера мечтала о чае, а из её головы не выходило странное, почти сюрреалистическое приключение в троллейбусе, случившиеся с ней сегодня утром.

Её мама развелась с её папой, когда девочке было два года. Она плохо помнила его, несмотря на то, что до её шестнадцатилетия отец приезжал где-то раз в год, но регулярно. Итак, когда она ехала на работу, стоящий рядом с её креслом мужчина показался ей похожим на отца, которого она не видела после своего шестнадцатилетия, и, если бы не регулярные денежные переводы, могла бы счесть умершим.

Она прямо-таки уставилась на него; несколько раз их взгляды встречались. Когда он выходил – а выходил он на её остановке, то остановился и протянул ей ладонь, сказав что-то вроде: «Девушка, пожалуйста…».

Она приняла его руку, он помог ей спуститься со ступенек… и ушёл быстрым шагом.

«Да нет, это не может быть мой отец!» – настойчиво уговаривала себя девушка. «Неужели я бы его не узнала?»

Лера верила, что отец любит её… он же каждый месяц высылал ей деньги, которые шли на оплату её личной двухкомнатной квартиры, доставшейся ей после смерти прабабушки, и на практически безбедное существование. Она осознавала, что на свою мизерную зарплату она бы не выжила, и постоянно пребывала в страхе, что однажды отец прекратит выслать деньги. Забудет её, разлюбит, заимеет других детей… или даже просто умрёт.

Лерочка была достаточно суеверной девушкой, и своё одиночество приписывала не своей затворнической жизни: работа, дом, друзья и мама, – а проклятию.

Когда она была пятнадцатилетней девчонкой и ходила во дворец пионеров на кружок журналистики, в неё неожиданно влюбился один мальчик, которого она совсем не замечала. Взгляды всех девчонок были прикованы к красавцу-брюнетку. Все девушки чуть ли не дрались, чтобы заслужить его внимание. К концу года мальчика выгнали. Лера знала за что, официальной причины не было названо из-за боязни скандала, но… по словам всех остальных девочек, каждая из них побывала в его постели. Все, кроме Леры. Наверное потому, что она казалась ему самой некрасивой, и очередь до неё как раз дошла в тот момент, когда начальство спохватилось и сероглазого Андрея выгнали.

Большая часть девочек тот час же перестали ходить на занятия. Лера тоже подумывала бросить кружок, когда случилось несчастье: внезапно заболел Игорь. Раком.

Лере пришлось навестить его вместе с остальными девушками. Это был визит вежливости. Лера чувствовала себя очень неуютно, ей было и страшно, и гадко. Гадко за поведение девушек, которые с притворным сочувствием глядели на своего знакомого, явно мечтая поскорее уйти.

– Ну, я думаю, что ты вскоре выздоровеешь, – проговорила Анюта, растягивая губки бантиком в притворной, слащавой улыбке. – Мы все тебя очень ждём! Выздоравливай поскорее! Тонконогая, сильно накрашенная девочка встала – её реплика была «гвоздём» программы и являлась сигналом к уходу. Все остальные девочки, включая Леру, поспешно встали с явным выражением облегчения на лицах, с трудом замаскированного вежливостью.

Мальчик стоял перед ними тонкий, как выжатый тюбик из-под пасты, очень бледный и слабый. – Нет, девочки, я чувствую, что уже не выздоровею, – произнёс он тоскливым голосом и таким тоном, что Лера залилась слезами.

Она кинулась к нему на шею в порыве чувств: – Игорь, пожалуйста, пожалуйста, не умирай! Не бросай нас! Мы все любим тебя, мы не позволим тебе умереть!

Она осознавала, что городит чушь, даже хуже – ложь, – но ничего не могла с собой поделать. Она хотела подбодрить его, внушить ему надежду, хоть трижды призрачную, бесполезную, глупую, но – надежду!

– К сожалению, Лера, это не от меня зависит, – прошептал он, сжимая её в объятиях. Она очень близко увидела его лицо в очках, по которому стекали слёзы. Ей внезапно показалось, что она уже обнимает мертвеца. – Я знаю, что скоро умру. Пожалуйста, принеси мне цветы на могилу. Хоть разочек. Мне будет приятно.

Лера чуть не умерла тогда с горя.

На кладбище к ней подошла его мама, заплаканная, серая, съёжившаяся.

– Знаешь, ведь он любил тебя. Он умер с твоим именем на губах. Мне хочется, чтобы ты об этом знала.

Лере казалось, что сумрачная тень Игоря до сих пор витает над ней, словно карая её за что-то. Её жизнь была одинокой, унылой и серой.

– Где вы были в субботу?! – злой крик начальница развеял её скорбные думы – хоть какая-то польза.

Лера вздрогнула, пролив на штаны немного чая.

– Как это где? Здесь! – обиженно сообщила Лера. Эти, или похожие, сцены повторялись так часто, что уже почти не пугали. Просто бесили. Доводили до истерики. После каждой из таких сцен у неё появлялась сильное желание написать заявление об уходе. Но после ссоры начальница становилась удивительно мила, даже угощала её чаем и пирожными, и она забывала о своём намерении, чтобы вспомнить о нём в следующий раз.

Вариант ада.

– Вас в субботу не было! – категорическим тоном заявила Анна Митрофеевна. Хотя, откуда она могла это знать, учитывая, что сама она по субботам не работала, для Леры всегда оставалось загадкой. Нет, она знала, что её начальница безумна, но ведь и для безумия нужна какая-никакая логика. За все эти годы, которые девушка проработала в нищей библиотеке, она так и не приблизилась к разгадке этой тайны.

– Нет, я была. Вот, я отложила вам формуляр с энциклопедией, которую вы искали, – продолжала Лера нарочито спокойным тоном, хотя руки её дрожали. – И замок заклеен вчерашним числом, я могу вам показать.