– Вероятно, ребята почувствовали, что сейчас будет, и разбежались во все стороны, – вспоминал Глюк. – Потом эсэсовцы с собаками все же их собрали. Это было в еврейский праздник. Два дня спустя за мальчиками приехали машины и увезли их в газовые камеры. И все со смехом. Наверное, их забавляло, как дети рыдали и звали мам. Схватили и 16-летнего племянника Глюка. До того, как эсэсовцы его утащили, он порезал руку и кровью написал на стене барака: «Андреас Раппапорт, прожил 16 лет»[166].
Глюк стал свидетелем того, как 6 августа СС ликвидировали «цыганский лагерь», отправив 3 тыс. женщин, детей и стариков в газовые камеры. Главными по сортировке, по словам Глюка, снова были Менгеле и Капезиус[167]. Той осенью, когда Глюк чинил водные трубы в женском лагере, Менгеле и Капезиус снова пришли делать отбор.
– Они отправили в газовые камеры 85 женщин, [в том числе] мою жену[168].
Магда Сабо, румынская еврейка, привезенная в Освенцим с семьей в мае 1944 года, хорошо описала Капезиуса, которого знали простые заключенные. Проходя мимо группы эсэсовцев, она услышала, что один из них говорил по-венгерски. Вскоре она узнала, кто это был.
– Лицо доктора Капезиуса сложно забыть, – вспоминала она после войны. – Он не был похож на остальных немцев[169].
Сабо поместили в блок № 27 компаунда С, из которого постоянно увозили больных и слабых в газовые камеры. Отбором также занимались Менгеле и Капезиус. «Всегда одно и то же», – вспоминала она. Сабо перевели на кухню, где она с другими заключенными готовила «противный <…> суп с лагерным вкусом» из большого количества воды, крох картошки, муки и «чуть-чуть маргарина». Однажды у кого-то из заключенных нашли несколько кусочков маргарина. Капезиуса отправили с этим разобраться. Он приказал заключенным взять камни с улицы и прыгать с камнями в руках, назвав это «упражнением»; прыгать было приказано, пока не выдохнутся[170].
– Я – Капезиус из Трансильвании, – кричал он заключенным. – Считайте, что это знакомство с дьяволом[171].
Глава 8. «Яд Bayer»
Поскольку эсэсовские врачи считали себя профессиональной элитой, следовало бы ожидать, что простой аптекарь вроде Капезиуса будет рассматриваться не так высоко. В таком случае от него не станут ожидать активного участия в безумных экспериментах над людьми. Но у Капезиуса была особая квалификация, которая дорогого стоила, а именно работа на Farben/Bayer. Компании достигли дьявольского зенита в Освенциме. Все лагерные врачи были им обязаны: именно компании Farben и Bayer спонсировали многие медицинские эксперименты, так что лагерь по сути превратился в огромную человеческую лабораторию.
Доктор Гельмут Феттер, гауптштурмфюрер СС и давний сотрудник компании, следил за программами утилизации заключенных для тестирования медицинских препаратов. Некоторые директора Farben уже подозревали, что будущее компании не в области химикатов, а в развивающейся сфере современной фармацевтики. Эсэсовский врач Вальдемар Ховен дал показания после войны: «Эксперименты в концентрационных лагерях, проводимые IG [Farben], проводились только в интересах IG, которые заключались в эффективности работы. <…> Инициатива проведения экспериментов в концентрационных лагерях принадлежала не СС, а IG.»[172].
СС разумеется не просто брали заключенных на эксперименты, спонсируемые Farben. Компания покупала людей в качестве подопытных кроликов так же, как и платила эсэсовцам за рабский труд заключенных в Моновице. Как-то Bayer торговалась с комендантом Освенцима за стоимость 150 женщин, которые требовались для тестирования «нового снотворного препарата». СС хотели получить 200 рейхсмарок (около 80 долларов) за каждого заключенного, а Bayer считала, что это «слишком дорого»; компания предложила 170 рейхсмарок, на что СС согласились. «Просим подготовить 150 женщин, как можно более здоровых», – писал один из директоров Bayer в меморандуме, подтверждающем покупку.
Получив женщин, Bayer написала СС: «Несмотря на истощенное состояние, заключенные были признаны удовлетворительными. Будем держать вас в курсе событий относительно развития экспериментов». Несколько недель спустя директор Bayer отправил СС меморандум, невероятно похожий на те, после которых эксперименты в концлагере прекращались. «Эксперименты окончены. Все подопытные умерли. Скоро свяжемся с вами насчет новой поставки».
Но были и другие эксперименты; документы Farben в жутких деталях описывают провалившуюся программу «3582» – непроверенный препарат, предназначенный для лечения тифа. Эсэсовские врачи брали по 50 подопытных за раз, заражали их тифом, а затем приступали к экспериментальному «лечению». Побочные эффекты разнились от волдырей во рту до истощения и неконтролируемой диареи и тошноты. Пару месяцев (и три ужасных фазы) спустя, в 1943 году, погибло около 55 % испытуемых. Примерно столько же выживало без лечения. Farben решила начать все с начала и создать новую формулу медикамента. Тем временем заключенных, поборовших тиф, отправляли в газовые камеры, с целью предотвратить заражение еще большего количества людей.
Группа женщин погибла в результате чего-то, описанного как «эксперименты с неизвестными гормональными препаратами». Целый блок № 20 заразили туберкулезом и попытались вылечить неизвестным препаратом компании Bayer, но все погибли[173]. В одном из экспериментов доктор Феттер протестировал антибактериальные медикаменты все того же производителя, вколов в легкие сотен женщин стрептококк. Все испытуемые умерли медленной и мучительной смертью от отека легких. Феттер представил отчет о неудавшемся лечении Вермахтской медицинской академии[174].
Менгеле, вне сомнений, был главным энтузиастом-экспериментатором в лагере; он использовал непроверенные медикаменты Farben с отметками «B-1012», «B-1034» и «3382» («1034» – метиленовый синий, экспериментальное лекарство от тифа)[175]. Вильгельм Манн, химик Farben и председатель Degesch (производителей циклона Б), в 1943 году написал: «Прилагаю первый чек. Эксперименты доктора Менгеле, как мы оба считаем, должны продолжаться»[176].
В отличие от других докторов, которые как правило пытались найти экспериментальное лекарство от существующего недуга или заболевания, Менгеле вводил множество препаратов – с помощью клизмы, подкожных или внутривенных инъекций или таблеток – совершенно здоровым пациентам. Его заметки были утеряны после войны, так что никто не может точно сказать, чего он добивался от препаратов Farben. Существует множество теорий.
Некоторые считают, что Менгеле обладал доступом к передовым препаратам этой компании, бесцветным и непахнущим газам зарину и табуну, сильным нервнопаралитическим агентам, которые были открыты в 1930-х годах. Табун вызывал особый страх, потому что для убийства достаточно было одной его капли. Химическое военное подразделение Третьего рейха оказывало давление на Farben, требуя производства зарина и табуна в простых для распространения видах оружия массового производства. Гитлер два раза всерьез рассматривал вариант использования нервнопаралитических агентов, первый в Сталинграде, второй после высадки Союзников в Нормандии. Оба раза фюрер решил этого не делать после ложного предупреждения Отто Амброса, главного эксперта Farben
